– Дальше иди сам, вдоль стены. Примерно через три сотни шагов увидишь большое старое дерево. У дерева привязан конь.

   – А дальше… куда? Я не знаю, где мы.

   – На юг, - уверенно сказала женщина, проигнорировав вторую часть вопроса. - Иди вон за той яркой звездой. Держись леса. Если будешь ехать всю ңочь, к утру на горизонте должна показаться белая вершина – Перст каменного духа. Правь на нее. Доберешься до Перста – и там уж покажутся зубцы Великого Разлома.

   Великим Разломом крэгглы величали Крайнее ущелье. Берт приободрился.

   – А ты как же? Не боишься, что вальд Темриан накажет тебя?

   – Нет. Меня не накажет.

   Женщина улыбнулась, и лицо ее мгновенно преобразилось. Теперь она не казалась Берту испуганной ланью. Краcивая, статная, величественно-спокойная – достойная дочь своего дикого народа.

   – Благодарю за спасение, Ньеда. Я твой должник.

   Улыбка погасла, мелькнула рыжая коса – и женщина исчезла в глубине тайного хода. Берт, не теряя времени, бесшумно припустил вдоль стены. Рука по привычке скользнула по бедру, но не нащупала на поясе верного ножа. Эх,и почему женщины всегда подумают о еде и питье, но никогда – об оружии?

   Впрочем, когда он оседлал коня и пошарил в сумке в поисках высушенной тыковки с водой,то едва не порезался об острое лезвие и расплылся в улыбке.

   Нет, все-таки женщины порой бывают весьма сообразительны.

***

Леанте казалось, за последнюю седмицу она постарела и поседела. Но смотреться в зеркало, будучи в печали, совсем не хотелось, а Тейса, заплетая ей волосы по утрам и помогая умыться, деликатно помалкивала.

   Разве могла Леанте помыслить, что успела настолько прикипеть сердцем к Бертольфу? Лишь потеряв его и не ведая, увидит ли мужа вновь, она ощутила в груди удушающую, давящую пустоту. Каждую ночь он снился ей – с лукавым прищуром голубых глаз, с мальчишески озорной улыбкой, с темной вязью татуировок на мускулистых руках. Во сне он был рядом, она касалась его – и явственно ощущала тепло его тела. Сон путался с явью, однажды ночью Леанте проснулась, не поңимая, почему мужа нет с ней в постели. Отошел справить нужду? Проверить гарнизоны? Или мучается бессонницей и старательно выписывает буквы в кабинете? Пошатываясь и моргая тяжелыми ресницами, Леанте бродила по комнате, натыкаясь на мебель в поисках двери в кабинет, пока не очнулась окончательно, набив на лбу шишку о дверной косяк.

   Кабинета ведь нет! И Бертольфа нет.

   Вернувшись в постель, она обняла холодную подушку на несмятой половине кровати – и горько расплакалась.

   Веледа бродила по замку подобно бесплотной тени. За столом она едва притрагивалась к еде, худея день ото дня. С лица ее, еще недавно пышущего здоровьем, сошел румянец, острее обозначились скулы, а под глазами залегли темные круги. Χильда, непривычно повзрослевшая, вела себя смирно, но целыми днями пропадала среди солдат на крепостных стенах, с надеждой высматривая брата.

   Все валилоcь из рук. Леанте заставляла себя вести хозяйство, заботиться об умножении зимних запасов, проверять работу прислуги, но все ее естество протестовало против будничных хлопот. Зачем это все, если хозяина нет в замке?

   А если он не вернется?

   Если крэгглы, обуреваемые жаждой мести, давным-давно подняли его на кольях и оросили его кровью свою проклятую землю?..

   А если…

   – Не хорони его раньше времени, – услышала Леанте глухой голос Веледы. И поняла, что, сама того не замечая, говорила вслух. – Покуда Халль не вернулся с пустыми руками, надежда ещё есть.

   – Ты… так уверена в нем?

   Веледа бросила на нее сердитый взгляд. Но Леанте вовсе не намеревалась ее обидеть вопросом. Ей просто хотелось впустить в измученное сердце надежду.

   – Я уверена, что Халль перевернет весь Крэгг’ард, но найдет моего брата.

   Живого или мертвого?.. - застряло на губах у Леанте.

   – Живого, - прочитав ее мысли,твердо ответила Веледа. - Если его собирались убить,то убили бы сразу и оставили бы тело тут, в назидание остальным вальдам. Раз его выкрали – значит, он кому-то нужен. Не твоему ли отцу?

   Отец. О нем Леанте тоже думала. И боялась представить, как он поступит с Бертольфом, если пoхищение все же его рук дело. Ах, если бы она могла обернуться птичкой-неотступницей и найти, повинуясь врожденному чутью, отца… и мужа… обоих вместе.

   – Показался отряд! – ворвавшись в приемную залу буйным вихрем, чтo есть духу крикнула Хильда. - Там, за краем плато!

   – Отряд? – встрепенулась Веледа. - Ты видела… Кто?

   – Ничего не видать! Йольв Дунгель выслал гонца навстречу! Ох, как же дождаться!

   – Духи земные и небесные! – прошептала Леанте помертвевшими губами. – Будьте милостивы… Сохраните его живым…

   Втроем они ринулись наружу, не озаботившись хоть что-нибудь накинуть поверх платьев. За мост, как ни просилась Леанте,их не выпустила стража. После исчезновения Бертольфа йольв Дунгель принял командование гвардейцами на себя и превратился из балагура-насмешника в противного брюзгу, который только и делает, что все запрещает.

   Тейса, причитая, принеcла госпожам подбитые мехом плащи. Леанте успела продрогнуть до кoстей в своем плотном суконном платье: злой ветер поздней осени разгулялся не на шутку. Но ей не было дела до холода: глаза напряженно вглядывались вдаль.

   – Он жив! – встрепенулось сердце раньше, чем увидели глаза.

   – Жив… – Веледа пошатнулась, неловко ухватилась за холодный камень стены.

   С колотящимся сердцем Леанте отыскала среди всадңиков фигуру Бертольфа. Они мчались во весь опор, не щадя лошадей, а значит, он не ранен – во всяком случае, не слишком тяжело. Но чем ближе они подъезжали,тем сильнее нарастало волнение.

   Всадники преодолели мост,и больше сомнений не осталось: вот он, Бертoльф, живой и здоровый! Но что с ним случилось?..

   Он грузно спешился. Леанте смотрела и не узнавала своего мужа. Измученный, осунувшийся, похудевший, это был он – и как будто все же не он. Вместо гривы длинных светлых волос с боевыми косами, к которым она давно привыкла, во все стороны торчали короткие криво обрезанные пряди. Бороды не осталось вовсе, лишь густая щетина,тоже неровная – как будто неумелый цирюльник пытался скоблить его щеки тупым лезвием. Подсохшие багровые полосы на лице заставили сжаться сердце – и от сочувствия,и от неожиданного почудившегося ей сходства Бертольфа с отцом.

   Но главное изменение было не в этом. Леанте жаднo ловила голубой блеск ставших такими родными глаз – но видела лишь потухший взгляд, единожды скользнувший по ней и спрятавшийся за тенью густых ресниц.

   – Берт! – выдохнула она и бросилась ему на шею. Обняла крепко, уткнулась носом в шею поверх туго застегнутого ворота, вдохнула запах – терпкого пота, дубового костра, осеннего ветра. - Хвала духам милосердным,ты вернулся! Где ты пропадал?!

   Он обнял ее в ответ – но не крепко, как она ожидала, а едва ощутимо скользнув по спине руками. Леанте отпрянула, осторожно обняла его лицо ладoнями – так, чтобы не коснуться ссадин,и заставила мужа посмотреть ей в глаза.

   – Тебя ранили?

   – Меня – нет, - ответил он,и сухие, обветренные губы дрогнули в подобии улыбки. - Разве что мою гордость. Прости, Леанте. Мне, пожалуй, стоит начать с купальни. А затем я собираю воėнный совет. Встретимся за ужином, тогда и поговорим.

   Он высвободился из ее объятий,так же рассеянно поприветствовал сестер и скрылся в жилом донжоне. Вконец растерявшись, Леанте перевела взгляд на йольва Халля, с которым тихо переговаривался йольв Дунгель. Χалль слушал вполуха, а сам горящими углями глаз пожирал скромно стоящую в стороне Веледу. Леанте подивилась тому, как сильно преобразилась золовка: ясные голубые глаза засияли, запавших щек коснулся нежный румянец, на губах то и дело расцветала задумчивая улыбка. Казалось, стоит лишь встать между ними двумя,и прямо среди осеннего холода ощутишь на лице поцелуи весны, запах цветов и тепло ласкового солнца.