Чего только Ринат не услышал в ответ на свой вопрос. Одни говорили по делу, другие несли откровенный бред. Некоторые, вообще, предлагали такое, что «уши вяли». Таким хотелось в лицо кулаком «зарядить», а потом долго пинать ногами. Сдерживался, естественно.
-…Поединок, господин! — заявил, перебивая всех, Ильгиз, высоченный наиб из большого аула Хой. — Нужно вызвать Джавада на поединок. Пусть эта крыса выйдет и сразится у всех на виду. Как только люди увидят его страх, то крепость падет сама.
Выдав это, мужчина подбоченился и с видимым превосходством посмотрел на остальных.Мол, никто из вас о таком не подумал, а он, молодец, догадался.
-…Выждать лучше, — проговорил его сосед, старик с обветренной, словно дубленной, кожей лица; опытный, как старый волк, он даже не посмотрел в сторону Ильгиза. — Там сейчас очень много людей собралось. В этом и сила Джавада, и его слабость, одновременно, — старый задумчиво огладил длинную седую бороду. — Не думаю, что они готовились к долгой осаде. Я знаю Джавада. Он не воин, он торгаш. Джавад собрал много воинов, а об остальном не подумал. Подождем, и он сам нам откроет ворота… Может месяц, может два…
Заманчивое и очень здравое предложение. Только не было у них столько времени.
-…Дерьмом стены и ворота аула измазать надо. Пусть жители знают, что трусы они, а не воины, — не унимался Ильгиз, выдавая очередную идею; главное делал он это с абсолютно искренней уверенностью в своей правоте. — Я сам это сделаю, если боитесь.
Горец ухмыльнулся, показывая крупные желтоватые зубы. Высокий, плотный. Такой с легкостью вскочит в седло и мигом «долетит» до крепостной стены. Вряд ли его успеют подстрелить. Только нужно ли кому-то такое безрассудное геройство? Кто знает? Может и нужно…
В этот момент Ринату подумалось, что сидевших в крепости все равно нужно было чем-то отвлечь. Может поручить этим заняться Ильгизу? Сразу видно, кровь в нем играет. Подвигов хочется до зарезу. Вот пусть погеройствует, пока они нормальный план разработают.
— Ильгиз! — Ринат повысил голос, привлекая внимание собравшихся наибов. — Хочешь поединка, иди…
Услышав это, горец ощерился. Чистый волк в предвкушении добычи… Вскинул голову. Ноздри раздулись, шумно вздыхая воздух. Быстро поклонился и буквально выбежал из шатра.
— А мы продолжим, — к удивлению остальных, Ринат не вышел следом. — Нужно все досконально продумать. Джавад, может и неопытен в военном деле, но наверняка имеет хороших советников, которые ему обязательно помогут… Уважаемый Махмуд правильно сказал, что Джавад, прежде всего, торгаш. Может сыграть на этом?
В этот самый момент с улицы начали раздаваться выстрелы. Один, второй, третий, четвертый. Звучали громкие гортанные выкрики. Слышался топот бегущих людей. Предчувствуя нехорошее, Ринат выбежал вслед за остальными, сразу же покинувшими шатер.
— Видели это⁈ Видели, трусливые шайтаны⁈ Там я вас видел! И трусливого Джавада там видел! — где-то совсем рядом раздавался очень знакомый голос. — Выходите! Трусы! Вот он я! Жду вас, чтобы сразиться!
Ринат с трудом пробирался через плотную толпу своих воинов, которые стояли на самом краю лагеря, в трехстах — четырехстах метрах от стен селения. Когда он вышел из-за спины очередного воина и увидел источник поднявшегося шума, то встал, как вкопанный. Сложно было даже сказать, замер больше от удивления, или от растерянности.
— Нравится⁈ А так⁈ — в полусотне шагов от него лицом к крепости стоял Ильгиз и орал во все горло. —
Однако, внимание привлекали отнюдь не его оскорбительные выкрики. Поражали его действия! Этот горец, не дождавшись ответа на свой вызов, взял и снял штаны. После повернулся спиной к аулу и выставил в его сторону оголившийся зад. Естественно, каждое свое движение он громкими воплями комментировал. Ясно и доступно объяснял каждому из жителей аула, кто они и куда им нужно идти.
Признаться, с такой весьма креативной агитацией Ринат еще здесь не встречался. Это показалось ему настолько смешным, что он громко засмеялся, постукивая себя руками. Его поддержали рядом стоявшие. Через несколько мгновений, когда до задних рядов дошел весь комизм ситуации, уже самым натуральным образом ржало все воинство. Захлебываясь, срывая косматые шапки, утирая слезы, смеялись, как в последний раз.
Чувствуя поддержку, Ильгиз распалялся еще больше. Принялся кривляться. Проявлял все большую и большую выдумку в оскорблениях. Жестами описывал такие замысловатые фигуры, что едва не подпрыгивал на месте.
Постояв тут еще некоторое время, Ринат собрался возвращаться в шатер. «Ловить» здесь больше нечего было, а нерешенных дел оставался вагон и маленькая тележка. Он развернулся и…
— Господин… — рядом стоявший горец почтительно коснулся его за рукав и махнул рукой в сторону крепости. — Смотрите.
Ринат повернулся обратно. Приложил ладонь ко лбу, чтобы защитить глаза от слепящего солнца, и стал вглядываться в сторону селения. Там, кажется, намечалось какое-то шевеление. Несколько темных фигурок сновали по крепостной стене, размахивали руками и ружьями. Стрелять что ли в возмутителя спокойствия собрались? Вдруг одна из фигурок спрыгнула со стены и быстро пошла в их сторону.
— Это что еще за герой? — вырвалось у Рината при виде быстро вышагивавшего горца. — Вот же его припекло-то…
Тот едва не бежал в их сторону. Что-то воинственно выкрикивал. Размахивал ружьем, порывался вытащить шашку из ножен. Ильгиз, едва его увидев, подтянул штаны и сразу же бросился ему на встречу. Правду говорят, кому война, а кому и мать родна.
Некоторое время поединщики стояли друг напротив друга и выясняли подноготную своего противника. Биться сразу же, без соблюдения писаных и неписаных традиций, было поручение всех обычаев войны. Ведь поединок, особенно на глазах, тысяч соплеменников был не просто обычной дракой. Совсем нет. Это было особое событие, которое останется в истории народа на очень долгое время. Свидетели поединка и с той с той и с другой стороны внимательно следили за каждым произнесенные словом, каждым движением поедищников, чтобы потом рассказать об этом другим. К таким событиям привязывали свои личные даты, начинали отсчитывать время. Рассказывая о чем-то могли сказать так. Это случилось через год, как на поединке Хочбар из Беноя застрелил Хамзу из Гурмыза. Или моя лошадь пала в том самом ущелье, где Хочбар Беноев бился и победил Хамзу Гурмызского. Все это обязывало соблюдать правила, особенно, если поединок шел между единоверцами-соплеменниками.
—…Я Ильгиз из рода… Мои предки больше трёх веков живут в ауле… В двадцати двух поединках бился я и во всех них вышел победителем. Каждая победа — это серебряная насечка на моем ружье, — кричал Илгиз, потрясая ружьём; почти каждое его слово встречалось громкими торжествующим криками с стороны лагеря. — Сегодня я сделаю ещё одну насечку…
—…Мое имя… оев… Я из рода… известного доблестью своих сынов и дочерей, — кричал в ответ поединщик Джавада. — Никто из моих предков ни разу не показывал спины врагам…
До Рината доносились обрывки фраз и слов. Остальное уносилось сильным ветром. Только ничего и не расслышал. Остальные, напротив, прекрасно все разобрали. Имя поединщика, судя по всему, им было очень даже прекрасно.
— Байсангур… Это сам Байсангур… Беноевский… — доносилось со всех сторон. — Байсангур.
Кажется, опешил даже сам Ильгиз, никак не ожидавший в соперники такого прославленного воина. Сильно удивлен был и Ринат, сразу же узнавший это имя. Любой, кто хоть раз был в Чечне и интересовался героическим народным эпосом, обязательно слышал легенду о Байсангуре Беноевском[1]. Во времена Кавказской войны его слава, если не превосходила славу имама Шамиля, то как минимум, соответствовала ей. О его безрассудной храбрости и неимоверной стойкости слагали настоящие легенды. За честь встретиться с ним почитали и свои, и чужие. История гласит, что даже сам великий Пирогов, оперировавший попавшего в плен Байсангура, восторгался его мужеством. Во время ампутации ноги тот не издал ни звука.
