Император Георг

Центральный храм Садалии при свете дня был величествен, правда опустившаяся темнота сделала его ещё и мрачным. Но внутри искусственное освещение сделало огромное помещение почти уютным. Статуи окутывал мягкий свет, словно оживляя бездушный камень. Все четыре божества смотрели на нашу небольшую группу, казалось, с каким-то интересом.

Сегодня, обычно открытый круглосуточно храм, был закрыт. Ничего подозрительного, его действительно иногда закрывали на ночь, проводя особо строгие религиозные таинства. Я, откровенно говоря, далёк от настолько подробных религиозных правил, но все же знаю, что все храмы закрывают на ночь на момент проведения молений над водой, которой иногда освещают дома. Считается, что такая вода несколько часов не должна слышать никаких посторонних звуков, кроме молитвенных речей служителей богов. Поэтому храмы закрывали, порой запечатывая даже окна.

У храмовников есть какая-то своя, не поддающаяся обычной классификации магия, или как они говорят божественный дар или чудо. Почти все, проводимые ими, обряды несут в себе частицу божественной энергии. И это странно, потому что боги не проявляли себя не то что несколько столетий, а более двух тысячелетий. То есть все знаю, что они есть, и вот их наглядная демонстрация силы в каждом храме и служителе, но никто их никогда не видел. Лично мне от этого только легче. Только вмешательства богов для полной картины мне и не хватало.

На самом деле в голову лезла всякая ерунда. Сказывается волнение, все же не каждый день я собираюсь жениться. Хорошо, что свидетелей крайне мало, нет нужды держать маску бесстрастного императора, можно немного расслабиться. Дарий стоял рядом, сегодня это его последний официальный вечер в должности начальника тайной канцелярии. Как только союз будет заключён, он отправится к границе княжества Ларенс. И судя по тому, как он постукивает рукой по ноге, ему не терпится там оказаться. Гарет Рейв был совершенно невозмутим, и присутствовал на обряде лишь потому, что принимает должность, а Остев сейчас занят поиском артефакта. Напротив меня, как бы выражая сторону невесты, стоял князь с обычной эльфийской безэмоциональностью. Все же, как они это делают? Сколько общаюсь с Региной, в ней этого нет, а вот князь легко переключается. Это не просто маска, а словно другая личина, где даже в глазах ничего не увидеть, тон голоса абсолютно ровный, на лице не дрогнет ни единый мускул, язык тела молчит, не выдавая ничего, живое изваяние, да и только.

Мы находились в центре зала, как раз между статуями богов. Служитель тоже уже вышел, надев праздничный наряд, и приготовился, ожидая невесту. Регину проведут потайным ходом под землёй, минуя улицы столицы. Не то чтобы я опасался покушения сейчас, тайну заключения брака удалось сохранить, но все же поберечься стоит.

Сбоку открылась неприметная дверь, выполненная в тон каменной кладке стены, и в храм вошла Регина, сопровождаемая дворцовой стражей. Я уже не раз отмечал, что она красива, и красота её не обычная, правильная, а словно немного хищная, как у дикого зверя. Молодая, на вид даже юная, белое платье это только подчеркнуло, а силуэт по эльфийской моде сделал её фигуру лишь желаннее, выделив женственные линии и изгибы.

- Добрый вечер, - спокойно и с милой улыбкой поприветствовала она нас.

- Добрый, - улыбнулся ей в ответ, остальные склонились в приветствии, только служитель выразил почтение лишь наклоном головы. Служители богов не склоняются даже перед королями, лишь перед богами.

Девушка встала рядом со мной, за её спиной встал князь, за моей Торн, Рейв же наоборот чуть отошел в сторону. Браслеты из императорской сокровищницы отдали в храм ещё утром и сейчас они лежали на высоком столике перед служителем на бархатной подушечке. Браслеты императорского рода передавались по наследству и было их всего пять пар, как то так получилось, что более пяти членов мужского пола единовременно в нашей семье не случалось. После смерти членов правящей семьи браслеты возвращались в сокровищницу. Все они были выполнены в едином стиле: широкий золотой наруч с чеканкой императорского герба без камней и излишеств. Женский вариант потоньше и поменьше, мужской побольше и шире. По традиции браслеты были лишь символами, не неся в себе никаких свойств. После свершения обряда они смыкались, и более снять их было нельзя.

Свадебный обряд един для всех: будь то император или деревенский кузнец. Служитель читает над парой молитву, мужчина и женщина обмениваются браслетами, а в ауре отпечатывается знак брачного союза, который исчезает только после смерти.

- Влюбленные, - с мягкой улыбкой начал служитель, - по доброй ли воле вы соглашаетесь на этот обряд?

- Да.

- Да, - голос Регины так же тверд, как и мой, и это прекрасно. Заметно, что она нервничает, но руки не дрожат, голос ровный, и только взгляд слегка поддернут паникой. Я осторожно взял её за руку и чуть сжал, эльфийка благодарно мне улыбнулась, и вновь перевела уже более спокойный взгляд на служителя.

- Волею богов, дарованной мне... - и полились слова традиционной свадебной молитвы.

Через несколько минут он подал поочередно мне и Регине браслеты, чтобы мы обменялись ими. Я осторожно сомкнул золотой обод на тонком запястье, и браслет соединился без шва. Девушка так же осторожно и немного робко соединила мой браслет на руке, который так же стал ровным.

- Поздравляю вас! Боги соединили ваши жизни! - служитель радостно поздравил нас, - можете поцеловать жену.

Вообще-то это не обязательно, но я заранее обговорил этот момент со служителем. Я немного потянул на себя Регину за руку, на которой теперь красовался брачный браслет. Девушка послушно сделала шаг, и я очень осторожно, едва касаясь, поцеловал сомкнутые губы, боясь спугнуть теперь уже свою жену. Все, теперь как бы там не сложилась наша жизнь, но мы соединены до самой смерти.

Магистр Орив Остев

Говорят, темный маг оказывается на своей Тропе всего два раза в жизни: первый, когда получает свой дар, а второй, когда умирает. На самом деле никто точно не знает этого. Каждый из нас переходя на Тропу всегда оказывается в разных местах. Кто-то считает, что это дороги тех людей, которых мы провожаем за Грань, их жизненный путь. Кто-то придерживается мнения, что это просто картинка, придуманная нашим разумом и воплощенная темной магией в пограничном мире. Мнений много, это лишь две теории, но я, хоть и не очень религиозен, да и в судьбу особо не верю, придерживаюсь первой. Может потому, что сам отчетливо помню скалистый берег моря, клубящиеся темно-серые облака и свинцовые волны, разбивающиеся о камни, на котором оказался в самый первый раз после перехода в пограничный мир. В своей жизни до того раза я никогда не видел нигде подобного пейзажа. Даже спустя столько лет и побывав во многих местах, именно такого места я не встретил. Тана рассказывала о степи, посреди которой очутилась после удара кинжалом в сердце, как травы колыхались, сгибаемые ветром, как сама она ощущала их прикосновения и видела единственную протоптанную дорожку среди этих волн разнотравья. На моей Тропе тоже была дорога, проложенная вдоль скалистого берега, огибающая крупные камни, и порывистый морской ветер оставлял соленый привкус на губах, который я помню до сих пор. После того единственного раза я больше никогда не видел свою тропу. Их было много, и каждый раз переходя в мир, созданный магией смерти, я видел разные дороги. И да, на переходе неизменно только одно, с места, где ты оказываешься, начинается дорога. Она всегда разная: протоптанная тропинка, мощеная камнем добротная дорога, накатанная колея, лесная тропка, даже вытоптанная в снежной целине узкая дорожка. Она есть всегда и по ней уходят души в царство Ситара.

Мир Тропы очень странный, его можно видеть отчетливо, словно ты исчез из реального мира и перенесся в этот, оставаясь на самом деле недвижим, или он словно наслаивается на материальный мир. Очень редко чужую тропу способен увидеть кто-то посторонний. Такое случается, когда некромант отпускает чью-то душу добровольно, на краткий миг Тропа становиться едва видной всем, кто находится рядом, словно ты на секунду заглянул в замочную скважину.