— Он приехал мириться? А меня оставили… я болела. Тётя говорила. Я плохо переносила прививки.

— Тебе человеческие прививки кололи?

— Я и есть человек!

Взгляд старой женщины полон незлой насмешки.

Мда… История получается почти шекспировская. Двое юных влюбленных, что пошли против своих враждующих семей.

Закончилось все канонически плачевно.

— Родители мои — местные Ромео с Джульеттой?

— Ха! У итальянской парочки не осталось общего ребенка, а Анна успела и забеременеть, и родить.

И даже пожить сколько-то в свое удовольствие… Три года.

Пресловутый ребенок, которому расхлебывать последствия, — Кери.

Уже не ребенок. Двадцать семь лет. Но с последствиями разбираться придется.

Не понравилось Кери ощущать себя оставшимся винтиком чужой истории. Грандиозной и трагичной, по сравнению с которой собственная тихая жизнь кажется столь незначительной.

Масштаба не хватает.

Будто собрали конструкцию, все работает, все на месте, но винтик один не понадобился, лежит рядом, не мешает… Что с ним делать?

Выбросить? Пристроить куда?

Благодаря переводам фэнтезийной литературы, Кери всяких историй про вампиров и оборотней начиталась немало. И сейчас откровенно сама с собой признавала, что все происходящее уходит именно куда-то в ту степь. Далекую от реальности.

Она должна во все это поверить?

— Это история о существах из легенд. О нас.

— Меня не спешите к своим причислять, — не могла не вставить.

— Ты права, внуча. О полукровках даже легенд нет, настолько вы редки.

Изольда вылила тесто в форму и принялась вдавливать в липкую массу кусочки шоколада.

Кери с легким ужасом узнала в этом месиве будущий пирог, который и тетушка всегда пекла. Любимый Кери брауни с дополнительными квадратиками шоколадной плитки, которые таяли внутри теста, образуя шоколадные пещеры.

Промолчала. Икнула.

Не собиралась, а наелась. Машинально мазала кисловатое брусничное варенье на сырники и ела, запивая травяным чаем. Вкусно. Она не завтракала. Да и работа челюстями помогала слушать и не переживать. Организм пережЕвыванием занят.

Сама не заметила, как прикончила добрую половину миски с выпечкой.

— Вражда давняя между этими кланами. Никто уж не помнит точно, где и с кем все началось, но помнят сказку-легенду. И в ней есть молодой горячий вахили, Мэтерето, и дочь клана колдунов, прекрасная Ииска. И колдун, имени которого даже та легенда не называет, лишь злобным черным колдуном-скинуокером кличет. И полюбил молодой Мэтерето Ииску, и полюбила она в ответ. И предпочла его колдуну, который не простил, затаил злобу на соединившуюся пару.

— Прецеденты все же были?

— По легенде. В сказках доводы для реальной жизни искать — занятье неблагодарное.

— Вы же сами постоянно именно это и делаете… — проворчала под нос Кери.

Изольда замолчала и задрала нос с выражением «Никакого почтения к старшим, пропащее это поколение».

— Слушаю, больше перебивать не буду.

…вражда древняя длится с того времени, откуда легенды родом. Когда колдун впервые применил черное искусство, перешагнул черту — обратился за силами к той стороне, на которую и глядеть-то опасно. И превратился в Йии Наалдлушии — скинуокера, как их теперь называют.

Он из зависти и злобы убил вахилу Мэтерето, колдовством заморочил и одолел в подлой схватке. Чтобы перенять его силы и способность превращаться, без колдовства и жертв, а саму суть — двойное «я» оборотня-вахилы украсть.

И с того дня проклинают вахилы колдунское семя, не доверяют и не терпят вблизи себя ни присутствия, ни даже упоминания.

— Как же они живут тогда в Иллайхе бок о бок?! — воскликнула Кери.

Ну что за рассказни? Лишь бы хорошо звучало, а логика Изольде параллельно?

— Ш-шш, нетерпеливая девчонка! — та махнула загорелой рукой. — Слушать не умеешь! Сказок в детстве не рассказывали?

— Ладно, ладно. Что там дальше?

— Скинуокеры не все лихие. Мы — колдуны и ведьмы, наше дело — знания, книги и тинктуры, сборы и травы.

— Порошочки и грибочки.

На этот раз Изольда ее просто проигнорировала, поняв, что девонка просто не может удержаться от комментариев. Не дай Боги, с ней вместе фильм сесть смотреть! Весь сюжет своими колкостями испоганит.

— Способность перенимать чужой облик дана только мужчинам. Лишь на них действуют тинктуры, меняют их тело. Женщинам не удается, помирают.

— Для этого надо убить? Снять с жертвы шкуру и… надеть? — Кери пыталась представить, как это вот все должно выглядеть… И не смогла. Фантазии не хватало.

Да и жутко.

— Перенимают облик животных. И только. Кто откажется от подобной способности? К убийству, к приносимой жертве, относятся со всем почтением. Мужчина-колдун за всю жизнь приобретает лишь одну ипостась, лишь единожды выслеживает желаемого зверя. Людей — никогда.

— Что, и даже никаких психов-экспериментаторов не нашлось?

Старуха в очередной раз вздохнула.

Кери же вспомнила прочитанное недавно в газете — ежегодно по всей территории национальных парков бесследно исчезает в среднем около десяти тысяч человек.

Бесследно. Исчезают.

Их, может, заблудившихся, может — ставших жертвами диких животных, не находят ни в каком виде. Ни останков, ни телефонов или других вещей, ничего.

— Поняла. А эти, как их… вахили?

— Что ты поняла? Ничего ты пока не поняла. — Изольда поднялась и включила магнитофон с ветхой на вид кассетой. Заиграл старый индейский рок, ритмичный, с ударными и акустической гитарой.

Пели на каком-то незнакомом диалекте, так что Кери ни словечка не поняла.

— Чего тебе еще рассказать? — уточнила и, подтанцовывая, достала из холодильника кастрюлю с котлетами. — Проголодалась я с тобой языком молоть.

У старушки точно не то с памятью. Только что же с ней на двоих миску сырников умяли?

— Про вахили, Изольда, — попросила вежливо. — Они как собаки выглядят?

— Какие они тебе собаки? Слепая, что ли?! И какая я тебе Изольда?!

Кери пожала плечами.

— Бабушка Изи зови.

— Хорошо, как скажешь, бабушка Изи. — И хоть бабушкой Кери ее не воспринимала, слишком чуждая и незнакомая пока женщина, но ей несложно, а той приятно.

Изольда расплылась в широкой улыбке, демонстрируя белые зубы и небольшие клыки. У Кери тоже имелись, пусть и не такие выдающиеся, поскромнее. Вполне себе обычные, человеческие. Почти.

— У меня котлеты из лосятины, и хлеб, сейчас разогрею. А ты — на, порежь.

На стол перед Кери легла деревянная доска, старый нож с деревянной же ручкой и два огурца.

— Вахили… Они древнее колдунов. У тех — все приобретенное. Они искали и нашли способ брать и использовать силы природы. Себе ли на пользу или еще что… Но вахили, они сами — часть природы. Защитники и проводники ее. Недаром живут лишь у источников. Малочисленное, но сильное племя. В войнах их много истребили… те, что остались — стараются не умирать напрасно.

— Они типа оборотни?

— Да. Имеют две ипостаси. Человек и вахили.

Она повернулась и вытащила из ящика старый календарь. Перелистнула пару страниц и протянула Кери.

М-да… За тысяча девятсот восьмидесятый год. И зачем такое хранить?

Ответ на данный вопрос получила тут же, переведя взгляд на фото.

Справа от дат находилась потертая фотография зверя. Он скалился в объектив, но как-то не зловеще, а… Вроде показывая — я тебя вижу и знаю, что щелкаешь сейчас камерой. И позволяю тебе это, человек.

Такого с собакой не спутаешь.

Как, впрочем, и виденных Кери. Сейчас отчетливо поняла, будто пелена с глаз спала.

Гордый, крупный, с массивными лапами и грудной клеткой. Тоже белый, если верить выцветшим цветам фото.

Зверь похож на волка, та же вытянутая пасть, уши… но, насколько Кери в курсе размеров волков, этот показался ей в разы крупнее.

На фоне зеленые дубы и ели переплелись корнями, удерживая ими скальной обрыв.

— Они красивые, да… — добавила бабушка Изи.