— Пей.

Кери взяла чашку и сделала глоток, обжигая рот кипятком.

Колотить тело от холода перестало.

Настой она частично узнала… Некоторые травы из него. Дурманяще сладкая акация, Гроб-трава, вон, фиолетовенький лепесток плавает, и характерная терпкость конопли… Мда. Высоко лететь, далеко глядеть…

— Пока время есть, расскажу, что там было. Не зря же ты такую дорогу проделала.

Она встала позади Кери, гладя обеими руками по голове, спускаясь по распущенным волосам до плеч, и снова начиная с макушки… Вниз ведет, и вверх, снова вниз…

Так и укачать недолго.

— Ты пей, пей.

… Дротики. Ими в ее клане один умелец пользовался. В ее старом клане, зажиточном, откуда ее отправили… Ладно. Так вот. Дротики. Если не знаешь, чего ожидать, от них даже вахили не увернется. А уж чем смазать, она нашла. И тренироваться время было.

Сначала сынок.

Потом Девид. Анна выбежала к нему, дура… И делай, что хочешь. Никто даже не узнал, что Амалия была там. С поджогом, правда, чуть разошлась, — хихикнула, словно девочка, вспоминая удавшиеся проказы.

— П-п-пч… — Кери постаралась выговорить вопрос. Не сильно преуспела.

Ладони Амалии, трогающие ее голову, терпеть невыносимо. Будто что-то омерзительное копошится, подбирается к разуму.

Когда Инуа применила на ней свою силу, отрезая эмоции, страх… было терпимее, честнее как-то.

— Почему? Ну… Угроза. Моей власти. Моей семье. Благополучию.

… Замуж ее выдал отец. Сделка, скрепление союза. Выдал за сына вожака… А получилось, что за нищего. Денег не было. Совсем ни на что.

Пожалеть? Не получается… Кери поняла, что ее пришли убивать. И выговариваются как перед той, что унесет откровения в могилу.

Амалия в самом деле ничего не боится? У нее план, как выйти сухой из воды? Или так уверилась в непоколебимости своей власти?

— Отец Томаса все ресурсы, все, что имел, вкладывал в клан. Развитие, благоустройство… Бла-бла-бла. ДомА тут эти построил, школу. А семью собственную к нищете приучил. Смех рассказывать… До встречи со мной Томас никогда в ресторане не бывал, считал, что норма это — всегда дома есть, что Боги послали. Кости глодать… Ездил на допотопной ржавой развалюхе, такой… с кузовом. Чтобы и по строительству что-то перевезти, и инструмент, и навоз… Меня — меня! — в такую посадил. Помню свой первый шок. А он ничего не понимал… улыбался.

… Она в другой семье выросла. И к другому уровню привыкла. И не собиралась опускаться до… их уровня.

Наконец-то она оставила голову Кери в покое. Проверила, опустела ли чашка.

Опустела, опустела… На дне остался сиротливо лежать тот лепесток сиреневый.

Амалия, как всегда, полна чувства собственного достоинства, плавно переходящего в превосходство.

— Пришлось выкручиваться.

Не отсюда ли у наркотиков, о которых Мэт упоминал, ноги растут?

— Карл? — усмехнулась четко очерченными губами. — Не ему со мной тягаться. Смешной…

Она хранит семью. Клан. Сына родила — одно это обеспечило пьедестал. Обеспечило прямое наследование. Двух других мальчиков усыновила. Кому как не ей — первой вахили клана — брать под опеку сирот?

А тот мальчишка ее семью разрушить пытался. Увести единственного сына. Разбить клан. Они ему все… а он, неблагодарный. Предатель. Еще и тайной ее, Амалию, пугать вздумал, помощничек! Мол, все расскажет. Прекратить надо…

Что он понимал, соплячье?!

Да и сын ее, как оказалось впоследствии, не лучше.

Такой же слабак, как его отец.

Ее сынок просто хотел поговорить с другом… Поединок там, по-братски выяснить, что да как.

Но женщина умнее.

Посадить в машину. Завести двигатель и столкнуть. Пожар подпитать из заботливо приготовленной канистры.

— Молл же, старая скотина. Мало того, что ту статейку не подтер, хотя деньги взял. Ха!.. Любовь толкает на самые грязные поступки. Он ради сына… а увещевал Пепперфильд эту… что ее любит. Ни сына, ни ее. Себя и деньги он любил куда больше.

Шепот в ухо, от которого Кери чуть не стошнило только что влитым в себя чаем:

— Должна признаться — голову этому борову свернуть было одно удовольствие, — отстранилась, и Кери снова смогла дышать. — Назад, ко дням минувшим… Девиду я тогда перерезала горло. Ты не думай, я сильная вахили. Однако… мать твою не тронула.

Не успела?

— О связи истинной пары мало что известно. А то, что известно, болше смахивает на сказки.

…Анна просто не дышала. Как погиб Девид, так и она перестала дышать. Чудо, что Керол выжила. Как?

Ответить Кери не могла. Словно овощ — откроет рот, и слюни потекут. Думать может, и на том спасибо.

— Мы не знаем, как стало возможным, что родилась ты. Не знаем, на что пошел Девид, чтобы заполучить ту шлюшку, продлить ей жизнь.

За счет своей?

— Существует ли это — истинное, как преподносит наша Изольда. Или всего лишь жажда обладания вкупе с тёмными ритуалами? Уж я-то изучила эту тему, поверь.

Кери охотно верила.

Еще только ритуалов на крови не хватало. Если так пойдет, то выяснится, что ее вообще в пробирке вырастили, подпитывая кровью невинно убиенных… Загрызенных ее папашей.

И не стерильна ли она в таком случае?

— Ладно. Поговорили — и хватит. Поднимайся. Иди.

Взяла за руку и повела. Хватка железная.

Серебристой, похожей на игрушечную, машинки видно не было. Шли пешком.

В сторону леса и болот. К Пятачку.

Шаги давались Кери легко, голые ступни не чувствовали боли от камней и сосновых шишек. Амалия держала за руку, сосредоточенная, внимательная, больше она не говорила.

От ее хватки на запястье синяки останутся.

Но об этом ли ей волноваться?

Кери получила то, что хотела. Правду о смерти родителей. Имя убийцы. И не в силах отомстить. Не в силах ничего сделать.

Только пребольно упасть на землю, покатившись под корни вывернутой из земли ели.

Огромный медведь гризли в прыжке повалил Амалию на землю, челюсти сжались на горле.

Кери смотрела из-за корней, онемевшая и окончательно обездвиженная.

Упасть и откатиться — большее, на что ее хватило.

Вахили все еще пробовала переменить облик, ей это почти удавалось. Но кровь вытекала из тела алым потоком, пропитывала мягкий ковер из сосновых игл. Рана от клыков медведя не порез ножа, это рваное месиво.

Медведь поднялся на задние лапы, проворчал что-то рычащее… Прошелся кругом вокруг мертвого тела. И ушел, оставив Кери среди леса, с трупом растерзанной женщины.

Кери чувствовала, что близость источника тихо, но неумолимо съедает чужое колдовство.

Ее собственное — сильнее.

Слишком медленно. Если бы не медведь, не успела бы. Ни время потянуть — язык-то не шевелится, не поболтаешь; ни обороняться не смогла бы.

Медведь (медведь?!) спас ей жизнь.

*

Сколько просидела в лесу, без понятия. Окончательно смерклось.

Отходняк жуткий, с головной болью и тошнотой. Еще слабостью такой, что голову собственную прямо удержать сложно.

Кери опустила ее на мшистый пенек.

Сначала смогла шевелить ртом, кончиками пальцев… вскоре уже ползла и надеялась, что в правильную сторону.

Зверь вахили выскочил на нее, когда уже пыталась подняться на ноги.

Облизал лицо, чуть не уронил обратно в мох.

— Мэт… Слава Богам, ты цел… — обняла, вцепившись в шерсть.

Так, в ее объятиях, впервые она ощутила и увидела превращение зверя в человека. Кокон, который отстранил ее руки, серебристый, яркий, не позволяющий увидеть, что в нем.

Будто ей мало потрясений…

Ее обнимает Мэт, сильно, так что косточки ноют. Но Кери не против. Это именно то, что ей сейчас необходимо. Больше воздуха.

— Осторожно, тут медведь ходит. Гризли… Он… А там…

— Это дед Жаганаши. Я знаю. Они с ковеном приглядывали за тобой. Мы договорились.

Он целовал ее лицо легкими порхающими поцелуями, взгляд заполнила звериная желтизна.