Отказ вожака Томаса был резким и категоричным.

Три друга. Будущий вожак, и два его названых брата. Клятва на крови.

Клан превыше всего.

Предательство, убийство…

Для них предатель — Деви.

Кери — неприятное напоминание и темная лошадка, от которой непонятно чего ждать.

— То есть, ты не мой дядя?

— Что? — вопрос огорошил. — Нет. Я… приблудыш. Меня Хатхли-Бруккнеры взяли в семью, Деви стал другом и названым братом. И Браян… тоже.

Мэт был вместе с ним, когда Дев встретил Анну.

Даже не понял, что это вдруг со старшим другом происходит.

Запомнил лицо той девушки. Запомнил лицо Деви, по секундам осознавая, как теряет его.

Возненавидел ту, из-за которой друг отдалился. Из-за которой у него поменялись приоритеты, и Мэта, сколь бы эгоистично ни звучало, отодвинули на десятый план.

Не сразу, нет. Ненависть к Анне просочилась в его сердце в тот период, когда клан начал гнобить Деви за выбор. Осуждать. Не пускать и убеждать — словесно и физически.

Столько страдания принесла ему та девушка!

Пара? Что это вообще такое? О таком шпанистый Мэт, только-только прошедший через первый оборот, тогда только в сказках слышал и то мимоходом, не вдумываясь.

Никто не верил. Вокруг наглядных примеров не имелось.

Истинная, не истинная — какая разница? Главное, чтобы потомство здоровое на свет родила. А это, как известно, возможно только с другой вахили. Не с людьми. Тем более, не с ведьмами.

Мэт Анну Пепперфильд невзлюбил со всем юношеским максимализмом. Она увела от них Деви. Самого лучшего, надежного, умного, веселого… И Мэт по нему безумно скучал. Замкнулся в себе. Перестал доверять.

Через два с половиной года Деви связался именно с ним. Тайно.

Мэт подготавливал встречу Деви с вожаком. Старался, счастливый, что, возможно, Деви примут обратно, что он снова будет в клане. Не изгоем.

Четырнадцать лет исполнилось, Мэт уже соображал больше. Учился жить своими мозгами, а не тем, что «скармливал» соклановцам Томас.

Подготовил воссоединение семьи, называется.

По дороге Деви убили.

Убили и Анну.

Исчезла Аполин.

Браян начал меняться — и не в лучшую сторону.

О ребенке никто, в том числе и Мэт, не знал.

Ребенке, которого не могло быть. Ибо просто не могло. Никогда никто нигде не слышал о такой вероятности. Потомство от вахили могла родить только самка вахили.

Ребенок от ведьмы. Даже сверхплодовитые люди не беременели от вахили.

Испытал что-то похожее на дежавю, когда впервые увидел Кери. Будто Анна… Только вместо Деви он сам.

Ненависть? О, если бы…

Мир Мэтво Хатхли перевернулся.

Кери. Керол. Песня.

Его песня.

Песня вахили — Деви знал, как назвать дочь.

— Почему вы все так похожи?

— Мы вахили.

Приподнятая бровь и очередной скептичный смешок.

Мэт кивнул:

— Собирайся, отвезу тебя домой.

И останется за дверью, сторожить как верный пес.

Это он — Мэт, который после смерти Деви ни к кому не привязывался. Никто не нужен был.

Одному легче. И проще.

— И кто ты? Помимо того, что вахили, — слово выделила ехидно.

— Строитель… и финансами немного занимаюсь. Вернее, сейчас уже — много.

Чем он по жизни занимается? Работает да бегает — вся его деятельность. Подростки… сейчас, когда Браян снова в загуле, тоже на нем.

Идеальный второй. Верный. Надежный. Все сделает в лучшем виде — этими словами старый наставник рекомендовал Мэтво вожаку Томасу. И Мэт служил. Сначала отцу Браяна, потом самому Браяну.

Последние лет тридцать их клан разваливался. При Томасе начал, из-за непомерных трат его и его женушки. При Браяне тенденция окончательно оформилась.

От центра гниет весь клан.

Вахили не болеют. Никак. Ни телом, ни психикой… если Браян такой, значит — это его натура, а не инородная опухоль, которую можно вырезать, вылечить

Ждать?.. Время вышло. Любое, даже самое незначительное действие лучше бездействия.

Так он свой первый дом построил — чтобы хоть что-то делать.

Делать хоть что-то — его кредо. Оглядываясь назад, довольно жалкое.

Последние десятилетия работал над тем, чтобы интегрировать клан в общество людей. Обеспечивал финансовую базу, находил пути клану зарабатывать. Современными и жизнеспособными способами, а не доисторических времен. Получать образование, а не как он — самоучка.

Иначе им не выжить. И не сохранить границы парка.

Желающих отрезать себе кусок территории немало.

Кери — камешек, что спровоцирует лавину.

Мэт ей в этом поможет.

Саламандра, жгись, Ундина, вейся, Сильф, рассейся, Кобольд, трудись! Раздуй свое пламя, Саламандра!

И. В. Гете «Фауст»

*

Прощались скомканно.

Слишком много было сказано. И в то же время — слишком мало.

Кери не верила. И не готова была принять Изольду. Привыкла, что они с тетушкой Аполин вдвоем.

Всего этим днем оказалось для нее слишком.

Стоило ступить за порог, как с десяток нежно-голубых крыльев окружили, порхая вокруг, норовя сесть на руки и волосы.

Красиво, наверное… если со стороны. Приятного, однако, мало.

Повредить их не хочется, отмахиваясь, и сидеть на себе позволять тоже как-то… не радует. Тем более, когда бабочки в таком количестве.

Духи Кери им что-ли нравятся? Так вроде не пользовалась ничем… Если только гель для душа?

— Тебя, как и ее, любят эти бабочки, — раздался голос Изольды за спиной. — Вот, значит, как…

Кери резко обернулась. Ночью в таком месте ожидаешь самого худшего, а старушка вроде как дома оставалась.

Обнаружилась за спиной, чуть ли не впритык. Глаза черные в Кери уперла и сощурилась, будто под прицел взяла.

— Мерзкие насекомые. Их сила притягивает. Да не любая, а мертвая.

Мэт встал рядом с Кери, осторожно поймал одну крылатую в клетку из пальцев.

— Весенняя лазурь. Они почти вымерли, — медленно раскрыл ладонь, и бабочка осталась на ней сидеть.

— При чем тут я? — спросила Кери, отворачиваясь и спеша к машине.

— Ты дочь своей матери.

Переспрашивать еще раз не стала, справедливо полагая, что и на третий, и на десятый раз ответ старухи останется для нее столь же непонятным.

Ни слова в простоте. Из каждого «пояснения» как у того дракона со срубленной головой — вырастают три новые головы-загадки.

— К источнику сходи.

К какому еще источнику и зачем ей к нему — также спрашивать не стала.

Надоело.

… Снова ночь. И снова не спится.

Так и знала, что передоз сахара в гостях у Изи еще аукнется. Или виноват не только сахар? Грибочки-порошочки…

Предчувствие шепчет, что неспроста проснулась. Словно марионетку за ниточки тянет, подергивает невидимую струну… И вибрация-дрожь расходится по телу.

Кери с обреченным стоном поднялась. Оделась. В этот раз в пижаме разгуливать не станет. Холодно уже, не лето.

Шла словно под гипнозом. Довольно долго. Пока под коленку не ткнулось что-то прохладное и влажное. Вскрикнула бы, если бы не то замороченное состояние, как бывает во снах — знаешь, что спишь, а проснуться не можешь.

Постой… Кери же проснулась? Оделась даже? Нет?

Холодный нос принадлежал огромному серебристому зверю. Похожему и на волка, и на медведя одновременно.

Он лизнул ее ладони и пригнулся, слегка виляя хвостом.

Дружелюбный какой.

Кери приглашению вняла. Запустила ладони в густую шерсть, обхватила за шею и подтянулась, забираясь зверю на спину. Теплый, мягкий и достаточно широкий, чтобы сидеть удобно было.

Не удержалась, огладила шишковатую его голову, почесала за ушами… Прижалась лицом к холке, втягивая терпкий звериный запах. Хвоя и шерсть, дым от костра и что-то неопределимое, но очень привлекательное для Кери. Уютный.

Долго баловаться не дали, зверь побежал гигантскими, плавными скачками.