Кери могла себе позволить сорваться на две недели, никому, кроме тетушки, ничего не объясняя.

…Остановка одна из последних по маршруту. С виду ничем непримечательная — самый обычный перрон и небольшой кирпичный домик железнодорожной станции, белая надпись на синем знаке гласит «Иллайхе».

Кери ступила на асфальт и вдохнула нагретый солнцем августовский воздух. Последние дни лета, днем еще тепло, но не ночью.

Разница с ее родным городом — колоссальная. Хоть тот и не мегаполис, и машинами не сильно перегружен, а все же… Какой здесь вкусный воздух!

Городок на северо-западном побережье, тихий, красивый, благополучный. С одной стороны его ласкают волны Тихого океана, с другой обрамляют леса национального парка Орлон.

Среди деревьев затерялось большое живописное озеро — Келридж. В народе его прозвали Пятачком, ибо в середине озера небольшой остров, покрытый низкорослыми соснами, который при наличии фантазии можно принять за ноздрю в водном пятачке.

Ничего интересного, короче.

Все это Кери прочитала в интернете, в обзорах для туристов, которых, к слову, оказалось, на удивление, мало.

Городок чуть более популярен у любителей активного отдыха — серфинга и походов по лесам и горам. Всё. Ни тебе детских программ, бассейнов с дельфинами, ферм с пони, ни парка с аттракционами или казино… Кино вроде имелось, но с очень странным расписанием сеансов: то ли три, то ли четыре раза в неделю по вечерам.

Такси отъехало, оставив Кери одну в лесу на гравиевой однополосной дороге.

Деревянный знак у тропинки к домикам гласил «У Тихого». Океана — надо понимать.

Чем ближе Кери подходила к бунгало, тем явнее доносился мягкий перезвон.

Приблизилась и с минуту завороженно рассматривала ветряной колокольчик из ракушек, перышек, металлических трубок и цветных лент, подвешенный под навесом на крыльце. Кери такое нравилось. Именно сейчас почувствовала некое сродство и с местом, и с этим творением чьей-то фантазии и рук.

Вспомнила, что за чертой города, как показывала карта местности, начинается огромная территория резерваций, чья граница идет параллельно национальному парку.

Спросить не забыть потом, кто мастер. Может, на продажу что-либо подобное найдется?..

Наконец ввела код в цифровой замок и открыла дверь в свой дом на следующие две недели. Дом под номером «Пять».

Громкое экзотическое название — бунгало. На самом же деле строение оказалось обычным деревянным домиком, той же заимкой, лишь немного облагороженной благами цивилизации.

Крохотный кухонный уголок с холодильником, раковиной и двухкомфорковой электрической плитой. Ванная комната с туалетом — за единственной дверью, что не ведет на улицу. Кровать, удобная, большая, с новым, в меру мягким матрасом, отделена от остального пространства полосатой занавеской. Круглый столик, два стула и кресло.

Кери первым делом открыла стеклянную дверь на веранду, обвела взглядом песчаный пляж, волны, чей шум доносился до домика, и насыщенно синюю линию горизонта.

Вот оно — счастье.

Покой и тишина. Название у местечка отлично ему подходит.

Соседей не видно. Вообще, присутствия каких бы то ни было людей вокруг незаметно.

Кери сбросила дорожную одежду и упала на кровать в чем мать родила, раскинув руки:

— Вот мы и добрались… Приключение начинается.

Приключение ли? Кери пыталась воспринимать затею именно так. А что там на самом деле выйдет?..

Каждый человек должен сам спасать своё тело и душу. Те, кто надеется, что их спасут другие, будут разочарованы.

Парацельс

*

Старушка-шаманка как обычно заваривала свои травы, смешивая содержимое разных холщовых мешочков, а Мэт привычно ждал, пока на стол водрузят громоздкий заварочный чайник и две разномастные чашки.

Регулярные чаепития со старой Изольдой стали своеобразной традицией.

Начались они спонтанно, Мэту требовались сборы для неустойчивого молодняка, а стандартные, которые стая всегда заказывала в ковене, перестали помогать. Будто вообще в них силы никакой. Или составлял их недоучка, с руками, растущими не из того места…

Так и повелось. Хоть на полчаса, а заходил. И сидел. И чай послушно пил, слушая параллельно байки старой ведьмы.

И ведь не пропускал же встреч этих, сам себе удивляясь.

Будто заняться больше нечем.

— …а она и отвечает, что, мол, — проваливай! Добрые колдуньи ни в жизнь за зверя не пойдут… Но за ним стая, а Выкенинни одна-одинешенька на свете том тёмном была.

— Это где о таком писали?

Имя еще какое придумали… Или настоящее?

— Да нашла тут старые манускрипты, вроде как подлинное перечисление подвигов прославленной ведьмы Выкенинни Ягодной Тропы.

— И закончилось все кровавой битвой, в которой вся стая сгинула, а ведьма волшебный приз получила?

— Ха-ха, не-е… Для разнообразия она воспользовалась вахили. Соблазнила, обесчестила, а ребеночка-то и забрала. Сбежала от звероподобного папаши вместе с дитятком, не прощаясь. И остались вахили с носом. И с хвостом.

— Дитятко?

— Ну да. Интересовался ж.

Раз всего спросил. Причем давно уже, несколько лет как.

Сам искал, читал, что в библиотеке вожака имелось. Но имелось там немного. У ковена в этом плане возможностей больше — книгочеи, они свои хроники ведут и хранят, не теряя нити в веках.

— То есть упоминания имеются.

— Ага… Эти вот конца двенадцатого века. Есть еще с одиннадцатого, но там совсем что-то мутно. То ли зверь у них родился, то ли мутант какой… Неведома зверушка. Не разобрать. Да прожил плод тот недолго. Аккурат до пубертата.

Когда у вахили начинается перестройка организма и первый оборот маячит за порогом.

Не факты из прошлого, скорее мифы и сказки из глубин темных веков. Правды в которых — крупицы. И то, если очень сильно верить хочется.

— Спасибо.

— А то… Как там у вас?

Мэт сжал челюсти, сдерживая рвущееся с языка ругательство.

— Амалия все с ума сходит, — ведьма его мимику истолковала по-своему.

— Если бы только она.

— Ну, сыночек ее давно уж того, ку-ку…

За слова эти ее могли растерзать. Прямая обязанность Мэта взять и заткнуть старухе рот. Лучше посредством перерезанного горла, чтоб уж точно.

А он сидит тут, слушает. Кивает.

С какого времени старая Изольда стала единственной, с кем он поговорить нормально может?

Ведьма, которую в своем же ковене с трудом терпят. Вздорная и склочная. Неуживчивая.

— Думаю, недолго осталось.

— Сам вызовешь или есть кто другой на примете?

— Мне ни к чему вся эта хрень.

— Будто тебя кто спросит, — хохотнула, показав на удивление крупные белые зубы. — Ты и так все тянешь. Кто молодняк в полнолуние поведет? За кем они пойдут?

Улыбка смотрелась чужой на смуглом, испещренном морщинами и обычно угрюмом лице.

Этот смех… Воспоминание, что пришло яркой вспышкой, заставило резко выдохнуть.

К чему оно сейчас?..

Той зимой старуха Изольда так же смеялась. Ему в лицо, нескладному подростку вахили, который втайне, нарушая все запреты, пришел спрашивать. Просить правды у нее — потомственной ведьмы из ненавистного ковена скинуокеров.

Правды он тогда не получил. Вместо нее…

— На, — старуха сунула в руки небольшой сверток.

Мэт машинально взял, позволил грубой ткани раскрыться и еле сдержал порыв откинуть «подарок» подальше, словно змею какую.

— И зачем мне это?

— Вырастешь, поймешь.

Вроде, вырос. Дальше уж некуда. А зачем ему тот навязанный подарок, так и не выяснил. Завернул тогда поплотнее и перевязал резинкой, чтоб не вывалились в самый неподходящий момент. Дорогие все же, брачные ожерелья ведьминские. Разноцветные, что радуга, из камней семи цветов.

Сунул в шкаф и забыл.

А теперь вспомнил.

Семицветик, чтоб тебя… Вроде как благоприятный знак, а предчувствие паскудное.

Старуха подмигнула выцветшим голубым глазом.