– Ладно – Она встала – Я лошадей смотреть кто со мной?

– А можно мне? – Он встал.

– Пойдём.

– Смотри охотник. Сзади-то сразу не заходи. – Смех снова покатился по лугу.

Они шли по направлению к реке. Степь шуршала под ногами мягким зелёным ковром. Запахи окутывали их разнотравьем, смешивая, и дополняя друг друга. Она шла чуть впереди, показывая дорогу. Маленькая тонкая, но упругая как пружина. Короткие светлые волосы приподнимались, открывая тонкую шею. Она пахла дымом, травами, и молоком.

– Вот смотри это Роза. Не бойся, со мной она тебя не тронет.– Он подошёл. Роза у нас с норовом, но очень верная если полюбит кого, то навсегда. – Роза потянулась к нему. – Смотри, ты ей понравился. Погладь не бойся.

– А я и не боюсь. – Он провёл ладонью по длинной лошадиной шее. Она была гладкой и тёплой. Местами под кожей, он чувствовал, как пульсирует кровь. В многочисленных венах, оплетающих шею.

– Это бьётся её сердце. Смотри, она приняла тебя. Теперь ты в ответе за неё. И ты теперь, должен навещать её, а то она затоскует.

– Хорошо я буду у неё бывать каждый день.

– Никогда не обещай того чего не сможешь выполнить. Достаточно приходить иногда. Когда будет возможность. Здесь у нас Стрела она любит поесть. Там Туман, видишь какой у него окрас, в белой дымке он как плотное облако тумана. У самой воды Мира с жеребёнком мы назвали его Черныш. Вот и все наше хозяйство. А вы к нам надолго приехали?

– Пока охочусь, хочу закончить одну работу. – Он взял её за руку – Но, сейчас мне совсем не хочется уезжать.

– Слышишь? На реке.

– Рыба плещется.

– Рыба? А ты веришь в русалок? Говорят они выходят по ночам и заманивают в сети одиноких путников.

– Думаю, что я уже попал в эти сети.

– Айда купаться?

– Ночью?

– Что испугался? – Она сбросила платье и, разбрасывая белую воду, захлопала по ней руками как утка, хлопает крыльями, взлетая с воды. Боишься.

– Я никогда.

Охапки свежего душистого сена, подхваченные с земли вилами, взлетали высоко в небо и осыпались на сенник. Пахло лошадьми и навозом.

– Ага, пришёл. А Роза тебя давно почуяла. – Роза перегородила ему дорогу и большими тёплыми губами потянулась к его рукам.

– Принёс я тебе, принёс – Он достал из кармана сухарь – Роза подобрала с ладони сухарь и захрустела, прикрывая от удовольствия глаза.

– Ой, смотри, разбалуешь мне лошадку, не захочет со мной жить, придётся тебе её с собой брать.

– А что и возьму. А ты поедешь со мной?

– Ой, какой ты быстрый. Ну-ка бери вилы, посмотрим, на что ты годишься – Он взял вилы, и они засверкали на солнце, разбрасывая сено по старым, почерневшим от времени доскам сенника.

– Здесь раньше была колхозная конюшня, а потом отец взял её в аренду. И ещё вон ту ферму на горе – Она показала в сторону небольшой постройки из белого кирпича, окружённую серыми досками – А потом, отец заболел и умер – Она подхватила последнюю охапку и забросила её наверх – А я с двумя братишками занялись хозяйством. Да вон ещё соседские мальчишки помогают.

– А мама?

– А у мамы была онкология.

– Прости.

– Ну, а ты значит охотник?

– Да. И журналист по совместительству. Собираю материал, пишу очерки. Хочешь, о тебе напишу. Как о предпринимателе.

– Я для тебя тоже очерк?

– Ты для меня роман, длинною в жизнь. Который ещё предстоит написать.

– Красиво говоришь. Заслушаешься.

– Я так думаю. И хотел бы остаться с тобой на всю жизнь.

– У тебя трава в волосах…

– А ты пахнешь молоком…

– Колючий какой…

– У тебя очень нежная кожа…

Налетел ветерок и степь закачалась зелёными волнами. Одинокая птица вспорхнула из гнезда и поднялась высоко в небо. Мир вздрогнул и закрутился вокруг неё. Ароматы цветов смешались с запахом парного молока, и каким то, новым, ещё не известным, терпким запахом. Врывающимся, в её спокойную, и размеренную жизнь.

Они провели вместе месяц. За этот месяц, его жизнь приобрела какой то новый смысл. Никогда ни до ни после он уже не испытывал ничего подобного. Но время шло, и командировка подходила к концу. Пришла пора, уезжать.

– Я обязательно вернусь. Закончу все дела и вернусь к тебе. Буду работать в местной газете, и помогать тебе с хозяйством.

– Хорошо только возвращайся скорей. Я буду ждать тебя.

Он не вернулся. Новая командировка, новые встречи, а потом, потом уже было поздно. По крайней мере, он так думал.

– Интересно где она? Что с ней? Наверно уже замужем.

– Да не, не замужем она.

– Что знаете её?

– А то. Сирота. Конюшня у ней, и ферма от отца была. А замуж она не вышла. Тот охотник у ней один и был. А как уехал, она ждать стала на станцию ходила. А потом в конюшне пожар случился. Она лошадей бросилась выводить, да сама и погорела.

– Вот ваша утка. Ребята из воды достали. Хороший выстрел. Прямо в сердце.

– Да прямо в сердце.

Он был большой, угловатый, словно вырубленный топором. Губы его были сомкнуты, а брови, всегда сдвинуты к переносице. Вид у него был суровый, и неприступный. Он сидел посреди комнаты и смотрел на дорожную сумку, уложенную вещами. Она, стояла, рядом с сумкой. Она была маленькой, покладистой, и мягкой. Она заглядывала в его глаза, как заглядывает, маленькая собачонка, в надежде перехватить нежный взгляд своего хозяина. Но черты его лица, были сложены так, что казалось, были не способны ни к улыбке, ни к выражению нежности. Она слушала его дыхание, считая каждый вздох, и выдох. Наконец, она решилась, и заговорила.

– Значит, едешь?

– Да.

– Твёрдо решил?

– Твёрже не бывает.

– Может, передумаешь?

– Я же сказал нет.

– Да конечно, я так, ты только не волнуйся.

– Я не волнуюсь.

– И хорошо. А я тебе пирожков напекла.

– Зачем?

– Покушаешь в дороге.

– Я в вагоне ресторане поем.

– Ну, там дорого всё, и потом как там кормят, а тут всё своё, домашнее.

– Ничего, деньги есть. А готовят там, на высшем уровне.

– Да конечно.

– Ладно, пора.

– А можно я тебя провожу.

– Не надо, не люблю я всего этого.

– А чего этого?

– Слёз, там, всхлипываний.

– А я не буду, я тихонько. Просто постою, посмотрю, как поезд уйдёт и всё.

– Зачем?

– Не знаю.

– Нет.

– А я сумку твою могу нести.

– Не надо, сам донесу.

– Конечно. А вдруг, что понадобиться, а я тут рядом, сбегаю, принесу.

– Дура какая, ну, что мне может понадобиться, всё здесь уже. – Он похлопал по сумке.

– А вдруг забыл, что?

– Что? – Он посмотрел на сумку.

– Не знаю.

– Тьфу, ты дура-баба, ну что ты мелишь, только с толку сбиваешь. Всё пошёл. – Он встал, взял сумку и вышел с хаты. Она вышла за ним. – Куда ты?

– Я до калитки доведу.

– Ладно. – Калитка скрипнула, и он вышел на дорогу. Она смотрела, как он уходит по пыльной дороге. Сердце вдруг сжалось, замерло, и выпорхнуло как птица из кустов. Она побежала за ним. – Ну, куда тебя понесло?

– А мне муки купить надо, всю на пирожки извела.

– В сельмаге купи.

– А там плохая, я на станции возьму. – Он нахмурился и пошёл дальше. Она шла за ним, укладывая три своих шага в один его.

– Что, Иваныч, на вахту поехал? – Спросил сосед, когда они проходили мимо сельмага.

– Да, – Он остановился. Она наскочила на него. – Ну, что у тебя глаз нету, куда летишь?

– Прости Коленька, загляделась.

– Шла бы домой, ей богу.

– А мука как же? Не могу.

– Ну, давай удачи тебе. – Сказал сосед.

– Спасибо. – И он снова зашагал по дороге. Они шли молча, мимо куцых тополей, уснувших у дороги. Мимо синего пруда, поросшего камышом. Солнце сияло ярко, небо было голубым и ясным. Пели жаворонки, и стрекотали кузницы. Солнце припекало, до станции было ещё километра три. Он посмотрел на часы, и прибавил шагу. Она стала заметно отставать.

– Шла бы ты домой. – Он повернулся к ней. Она остановилась.