В школе стало совсем невыносимо. Кортни прибилась к компании Ким и Фрэнка, и теперь они дружно игнорировали её и шептались о чём-то мерзком за её спиной, но стоило Кире появиться в поле их зрения, как они тут же затыкались и окидывали её многозначительными взглядами. Все остальные в школе тоже смотрели на неё косо и старались избегать общения. Поначалу она думала, что они подозревают её в связи с Дэвидом, но позже выяснилось, что Ким или Кортни пустили слух среди учеников о том, какая она сука, трахалась с Фрэнком, будучи не в отношениях, изменяя своим парням, а после изменила ему и бросила, и что она также трахала бывшего, зная, что он безумно нравится Ким. Что за нахуй? А она еще называла этих людей своими лучшими друзьями, с одним из них она даже спала, а они в итоге смешали её с дерьмом, наврав всей школе. Она бы не узнала этого, если бы не случайно подслушанный разговор в женском туалете. Две тупые чирлидерши, даже не задумываясь о том, что объект их увлеченной беседы может слышать их из кабинки, громко обсуждали то, какая она давалка, не умеющая держать ноги сомкнутыми. Страшной силы гнев охватил её. В тот момент хотелось выйти и разбить носы этим пустоголовым курицам, а заодно бывшим подругам, предварительно рассказав Ким об истинных намереньях её парня, словам которого она верит, как пятилетний ребенок. Хотя, что-то подсказывало Кире, что Ким добавила от себя этих врак. Такое только женщины могут насочинять. Она еле сдержалась, чтобы не выйти и не начать крушить всё, она ведь пыталась держаться тише воды, ниже травы, ей не нужны были новые проблемы с Грин, иначе её домашнему наказанию конца не будет. Но эта тихая ярость сжигала её изнутри, не давая вздохнуть. Она собиралась выйти к ним и высказаться, но негодование сменилось унижением. Ей словно в душу плюнули. Её теперь уже бывшие, лучшие друзья. Правильно говорят, что парни козлы, а девки сущее зло. И почему жизнь такое дерьмо? Она и не заметила, как горячие слезы обиды потекли по её щекам. В итоге она просидела половину урока физкультуры, прорыдав в туалете, за что, конечно же, получила очередное наказание в виде оставления после уроков.

Дэвиду она так и не рассказала об этом. Зачем? Он всё равно не сможет ничем помочь и вряд ли поймет её. Но ей так хотелось поделиться с ним. Она страшно скучала по нему, хоть и видела каждый день в школе и переписывалась без остановки до поздней ночи. Последний раз они были наедине в тот день, когда она приняла контрацептив. Он предлагал подвозить её после работы к дому, но она боялась, что кто-то из знакомых может их увидеть. Мало ли, кто из учеников старшей школы, которых она не знает в лицо, может прийти в кинотеатр. Она вообще удивлялась, как они до сих пор не попались. Не так уж они и осторожничали, чего стоили поцелуи в пустом классе и его появление возле её дома, когда Мигель привез её после их «недосвидания». А то, что он пришел в больницу к отцу, где была и её мать, а затем после к ним домой… Да уж, конспирация — это не про них. Но постоянно везти тоже не может, так что лучше не искушать судьбу. Их отношения вроде как не изменились после того взрыва и дикого секса. Ну, Кире так казалось. Хотелось, во всяком случае, верить. Когда они были у него, Дэвид рассказал ей историю с матерью Кортни (отчего Кира возненавидела последнюю еще больше, вместе с её мамашей), и какую роль пришлось играть той женщине-великанше на приёме. К теме поцелуя с Мигелем они не возвращались, да и вообще не говорили о том, что произошло тогда у неё дома. Кира решила забыть об этом. Хотя последствия до сих пор напоминали о себе, и, если она сейчас не дай Бог залетит, это будет конец. Но, кажется, контрацепция подействовала, так как поясница ныла, недвусмысленно указывая на приближающуюся менструацию. Она еще никогда так не радовалась месячным.

До конца обеденной перемены оставалось еще пятнадцать минут, и Кира предпочла провести их в тишине школьной библиотеки, переписываясь с Дэвидом. Как долго им придется еще скрывать их отношения после окончания школы? После школы она точно останется здесь, ведь учеба накрылась медным тазом из-за оплаты лечения отца. Интересно, осталось ли что-то на какой-нибудь общественный колледж? Девушка уселась в самом дальнем углу, так и не достав телефон. Она впервые за долгое время задумалась о будущем. Ее обучение в школе закончится через три месяца, а она так и не определилась, кем хочет стать, «когда вырастет». В мире ведь столько профессий, и к чему у каждого лежит душа, и некоторые люди способны делать некоторые вещи лучше других. Как другие знают, кем хотят стать? Кира и вправду никогда не задумывалась об этом. Всегда казалось, что время еще есть, и она успеет определиться. Неужели теперь ей, как и её родителям, суждено будет работать всю жизнь на самых обыкновенных работах и ходить с кислым лицом, требуя от ребенка идеального выписывания букв? Но тот же Дэвид, он-то учился в Принстоне — в частном дорогущем университете, и он в итоге простой учитель в школе, зарабатывающий меньше её обоих родителей. Выходит, образование никак особо не влияет на твой заработок, если у тебя не влиятельные родители, как родители Кортни (при мыслях о них девушка поморщилась), которые могут помочь устроить тебя в престижное место на высокооплачиваемую должность. Прозвенел звонок, вырывая её из глубин мыслей. Неважно, как будет. Главное — пережить эти три месяца, а там она что-то придумает.

***

Она еле дождалась, когда последний ботан выйдет из класса.

— Я соскучилась, — полузадушено произнесла она, бросаясь ему на шею.

Дэвид прижал её к себе, не отрывая взгляда от двери, чувствуя, как его сердце постепенно ускоряет темп. Было чертовски опасно, но он ничего не мог с собой поделать. Длительное отсутствие физического контакта, точнее, его невозможность, сводили его с ума. Смотреть на объект своей любви и не иметь возможности прикоснуться. Вдохнуть запах волос. Все эти почти три недели он искал любой повод, чтобы дотронуться до неё, пусть и на коротенький миг. Мать Киры узнала от Грин о её прогулах и наказала её; судя по рассказам Киры, это будет длиться еще неделю. А ему так хотелось уже наконец оказаться с ней наедине, даже не для секса, а просто побыть рядом, поговорить. За это время, после того памятного случая, о котором мужчина вспоминал с содроганием, Кира изменилась. Было видно, что что-то с ней происходит. Она ходила грустная и в основном одна; стоило понять её, ведь её лучшая подружка встречается теперь с её бывшим, Вашингтоном. Дэвид понимал, что это неправильно и не по-взрослому — испытывать неприязнь к бывшему сопернику-школьнику. Но ничего не мог поделать с собой. Было принято, что таким как Франклин Вашингтон нужно ставить проходной бал по всем контрольным, даже если он не дотягивает сам. Тот ведь был школьной звездой, спортсменом. Но у Дэвида и до этого рука не поднималась делать это. Скольких он помнил таких качков в свое время, которые поступали в престижнейшие университеты и играли за их команды, получая стипендию, когда другие не спали ночами и делали курсовые.

— Как твои дела? — спросил он, отстраняясь и усаживаясь на свой стол.

Кира обидчиво поджала губы, но ничего не сказала. Конечно, ей хотелось продлить эти объятья дольше, но никак нельзя было.

— Норм. Быстрее бы кончилась неделя.

— Как дома дела?

— Тоже вроде нормально, — ответила она после короткой паузы, — правда, есть кое-что. Я не уверена, то ли это, что я думаю.

— Что?

— Есть между предками какое-то нехорошее напряжение. Но, я думаю, наверное, так и надо…

Кира не стала рассказывать ему о своих подозрениях насчет матери. Всю предыдущую неделю её мысли были заняты только этим, она даже забыла на какой-то миг, как херово в школе. Неделю назад Кира пришла домой с работы раньше. Она отпросилась у начальника смены, согласившегося её подменить на уборке залов. Еле волоча ноги в сторону дома, она увидела мать, садящуюся в какую-то тачку. Она узнала её по пальто. Машина стояла за углом их улицы на противоположной стороне. Спустя несколько мгновений тачка тронулась и уехала. Она написала сообщение матери, спрашивая, где она, на что получила ответ, что сегодня она работает в ночь, но ушла раньше, чтобы заработать сверхурочные. Враньё от первого до последнего слова. Кира прекрасно знала, что на работу их забирает подвозка. Специальный шаттл, который тоже паркуется примерно на том же месте. Какова вероятность, что машина сломалась или заболел водитель, что её кто-то подвозит? В памяти тут же возникла её резкая отлучка в День Всех Влюбленных. Какова вероятность, что у неё кто-то появился? Кира стала к ней приглядываться. Джин похорошела. Посвежела, что ли. Стала одеваться по фигуре и ярче. Обычно зимой она носит темные вещи, а теперь вместо растянутых свитеров и поношенных джинсов появилась персиковая кофта-гольф, красивый кашемировый свитер небесного цвета с декольте, скинни-джинсы. Когда та думала, что за ней никто не наблюдает, Джин переписывалась с кем-то в телефоне, томно улыбаясь. Рядом с отцом она вела себя сдержанно, на его попытки шутить улыбалась снисходительной улыбкой. За то время, что отец выписался, Кира ни разу не видела, чтобы они касались друг друга, хотя отец сразу же вернулся спать в их спальню. Для неё это казалось признаком того, что они вновь сошлись. Ну серьёзно, не стали бы они спать в одной комнате не помирившись? А если так, то получается, что мать изменяет ему. Но если у неё кто-то есть, в чём тогда смысл сходиться? Они, кстати, официально разведены или еще нет? От всех этих догадок у неё болела голова, и Кира знала только одно, что не успокоится, пока не получит подтверждение или опровержение своей теории. Она не могла определиться, что чувствует по этому поводу. Вроде бы родители и собирались разводиться. Еще бы, после того скандала. И вполне нормально, что у Джин появился новый парень. Вроде бы. С другой стороны, каким бы кощунством это ни было, этот приступ вернул мир в их семью, туда, куда приятно возвращаться после тяжелого дня. Не может же мать продолжать жить с отцом из-за жалости? Как же ей вывести Джин на чистую воду? Она тоже часть семьи, и она имеет право знать, показуха ли всё это или действительно правда, и у них все наладилось. Надо как-нибудь заполучить её телефон и проверить свои догадки.