— Эта дверь ведет в мастерскую отца. Она никогда не заходит туда. Посиди там, пока она не уйдет. Я скажу, когда можно выйти.

После они вместе вышли из машины и зашли в боковую дверь, что вела в мастерскую покойного Коулмана старшего. Кира встала посреди комнаты и принялась оглядывать помещение.

— Я скоро приду. — Мужчина рискнул дотронуться до неё. К его удивлению и облегчению, она не вздрогнула и не отстранилась. Лишь слабо кивнула и тут же подошла к полке, на которой стояли разного рода виски. Дэвид оставил её одну и, выйдя в гостиную, громко оповестил:

— Я дома. Можете идти!

Он чуть ли не пританцовывал, пока женщина собиралась, и то и дело поглядывал на дверь, ведущую в мастерскую.

— Мистер Коулман? — услышал он рядом с собой.

— Да. Что? Вы что-то сказали?

Перед ним стояла няня его матери, переодевшаяся в обычную одежду и держа сумку в руках.

— Вы уверены в своём решении? — повторила вопрос женщина, а Дейв замер, потому что он четко услышал подозрение в её голосе.

— Абсолютно. У меня сегодня нет уроков, — соврал он. — А вы всё время работаете. Ваша работа никогда не кончается, в отличие от моей. Сходите развейтесь.

— Хорошо, — пожала плечами та. И только перед самым выходом добавила: — Если ты хотел привести сюда женщину, то тебе совершенно нечего стыдиться, сынок. — С этими словами она скрылась за дверью.

Всё это время Кира рассматривала комнату, в которой вынуждена была находиться. Это действительно была мастерская. В помещении приятно пахло древесиной и лаком. Одну стену полностью занимали всякого рода инструменты; некоторые из них она видела впервые. Всё помещение было заставлено досками, в углу комнаты стоял стол с тисками и рубанком, а напротив, прислонившись к стенке, стояли незаконченные двери. Рядом с ними стоял старый топчан, над которым висела полка с различными видами виски. Кира положила свой пакет с Постинором на топчан и открыла одну бутылку, нюхая содержимое. Терпкий запах скотча тут же ударил в голову. Но, услышав приближающиеся к двери шаги, тут же поставила бутылку на место. Дверь открылась, и на пороге показался Дэвид. Его щеки были красными, а глаза блестели надеждой.

— Всё чисто, — оповестил он. — Пойдем.

Забрав с собой пакет, Кира вышла к нему. Мужчина неуверенно протянул ей раскрытую ладонь, и её сердце дрогнуло. Это был такой мальчишеский и трогательный жест. А его глаза потемнели и приняли щенячье выражение. Девушка чуть поколебалась, но всё-таки вложила свою руку в его, и от её слуха не укрылся вздох облегчения.

— Разве тебе не нужно ехать в школу? — спросила она, когда они поднимались, держась за руки, на второй этаж.

— Я позвонил Грин утром и сказал, что не выйду сегодня на работу, — ответил он. Дэвид повел её по коридору к одной из комнат, как за их спинами раздался уже знакомый Кире хрипловатый голос:

— Дэвид?

Они оба резко повернулись, и Кира увидела его мать. Эта женщина, которая сейчас стояла перед ними, разительно отличалась от той, с которой ей довелось познакомиться полтора месяца назад. Исчез затравленный вид, а её глаза излучали тепло. Сейчас в них светился рассудок. Девушка посмотрела на Дэвида, а потом обратно на женщину. Вроде ничего плохого не случилось, но она чувствовала себя так, будто их застигли на месте преступления. В глазах мужчины промелькнула радость.

— Здравствуй, мама.

— Ты разве не должен быть в Принстоне? Когда ты приехал? — Она подошла ближе. — Кто эта девушка? Она учится вместе с тобой? — Миссис Коулман приветливо улыбнулась Кире.

— Познакомься, мама. — Дэвид обнял Киру за плечи одной рукой. — Это Кира. Моя девушка.

По голосу было слышно, что он говорит искренне. Мама Дэвида улыбнулась еще шире и протянула свою руку.

— Очень приятно, Кира.

— Здравствуйте, миссис Коулман. — Кира выпустила большую и теплую ладонь Дэвида и пожала женщине руку.

— Ох… Нет, нет, — добродушно прокудахтала женщина, накрывая её кисть другой ладонью. — Миссис Коулман — это моя покойная свекровь. Лора Бланк, — представилась та и слегка поклонилась.

— Бланк-Коулман, — поправил её Дэвид.

— Мой муж настоял, чтобы я добавила его фамилию к своей, — громким шепотом оповестила женщина. — Ох уж эти мужчины. Забирают нашу честь, еще и имя хотят отобрать.

Кира улыбнулась против воли и покраснела. Мама Дэвида — нынешняя мама Дэвида — ей нравилась. Было понятно, что в прошлой жизни она была интересной и не лишенной чувства юмора женщиной.

— Кстати, Дэвид. — Она выпустила руку Киры и обратилась к сыну. — Ты не знаешь, где твой отец? Я его уже всё утро ищу. Даже в мастерской смотрела. Его нигде нет.

Лицо мужчины исказила гримаса боли. Взгляд потускнел, и он поджал губы. Кира увидела, как он непроизвольно сжал кулаки. В этот самый момент ей стало ужасно жаль его. Она вдруг ощутила то бремя, что он вынужден нести, заботясь о больной матери.

«Как ему, должно быть, больно, когда он должен каждый раз заново сообщать ей о смерти мужа», — грустно подумала она и взяла его за руку. Сама. Кисть Дэвида расслабилась, и он переплел свои пальцы с её.

— Мама, отец…

— Уехал за покупками, — вырвалось у Киры, прежде чем она успела подумать. Сердце бешено заколотилось, краска прилила к её щекам и шее. Она чувствовала его удивленный и пристальный взгляд.

— Мы с Дэвидом встретили его возле дома, — продолжала она. — Он сказал, что поедет за покупками и через пару часов вернется.

— Да? — недоверчиво спросила Лора, оглядывая то её, то сына. — Он обычно всегда предупреждает, когда куда-то едет.

— Эмм…

— Он поехал за материалами, мама, — подал голос мужчина. — Он не сказал тебе, так как знал, как ты отреагируешь.

Миссис Бланк-Коулман фыркнула.

— Я иногда думаю, что твой отец любит доски больше, чем меня. Но неважно. — Она вновь улыбнулась. — Я, пожалуй, пойду на кухню, приготовлю что-нибудь. У нас ведь гостья. — Она посмотрела на Дэвида, а затем продолжила с укором. — Мог бы и предупредить, что ты приведешь девушку, знаешь ли.

— Мама… — Дейв закатил глаза.

— Поняла, поняла. Уже ухожу. Не прощаюсь, Кира.

С этими словами она удалилась. Дэвид подошел к лестнице, провожая женщину взглядом, а затем повернулся и устало произнес:

— Пойдем в мою комнату.

***

Кира приняла из его рук стакан, до краев полный чистой воды.

«Ну, с Богом», — подумала она и отправила таблетку в рот, запивая её водой. Дэвид встал у окна рядом с разворошенной кроватью, на которой она сидела.

— Спасибо, что помогла мне, — произнес мистер Коулман, нарушая затянувшуюся паузу. — Сейчас, с матерью. Сегодня у неё хороший день.

— Как часто у неё бывают такие дни? — она решила поддержать разговор.

— В последнее время очень редко. — Мужчина поджал губы. — Ты не представляешь, как мне больно видеть её каждый раз, когда я ей сообщаю, что отец умер.

— Так соври. Придумай что-нибудь. — Она удивилась, что эта мысль не пришла ему в голову самому. Мать Дэвида всё равно не помнит ничего. Ну, насколько она могла судить о её болезни с его слов. Так зачем каждый раз заставлять её все это переживать?

— Может, ты и права. — Он сел на край кровати. — Но я боюсь, что её слабый разум уцепится за эту ложь. Я не хочу видеть, как она ждет того, кто никогда не придет.

— Расскажи как умер твой отец?

— Сердечный приступ, — ответил мужчина спустя несколько мгновений. — Патолог сказал, что всё произошло быстро, и он не страдал, и что его нельзя было спасти.

— Но ты всё равно винишь себя, что тебя не было рядом в тот момент, — озвучила Кира свою догадку.

— Да. — Голос мужчины стал низким и влажным.

Кира внимательно посмотрела на него. Его и без того бледное лицо стало еще белее, потускневший взгляд был устремлён перед собой, и его подбородок слегка подрагивал. Сейчас рядом с ней сидел очень одинокий человек, вынужденный нести бремя заботы о больной матери. Ей вдруг вспомнились строчки, что она прочла когда-то в интернете: «Почему ты полон ярости? Потому что ты полон скорби…». Разительный контраст с тем монстром, что набросился на неё вчера вечером. И если бы её задница не напоминала о произошедшем далеко не метафизической ноющей болью, она бы решила, что вчерашний вечер ей приснился. Всю предыдущую ночь и сегодняшнее утро она думала об этом, и её разъедали противоречивые чувства. Да, он был груб и вёл себя как животное. Да, он причинил боль, во всяком случае, в самом начале. Своим поведением он напугал её — безусловно. Но почему-то её сердце замирало при воспоминании о его отчаянном и пожирающем взгляде. А от воспоминания о грубых и глубоких толчках внизу живота тянуло. Наверное, она мазохистка, раз ей понравилось такое. А что уж говорить о его признании. С какой болью и отчаянием оно прозвучало. Кира дотронулась до его руки своей. Мужчина вздрогнул и неверяще посмотрел на неё, будто до этого они не держались за руки. А после упал перед ней на колени и принялся лихорадочно целовать её руки, вызывая у неё страшное смущение. Они ведь не в мексиканском сериале. Она не сразу поняла, что он плачет.