— Куда я денусь, — вздохнул Ит. — Смогу. Надо.

Первый подъем они преодолели относительно легко, но и Скрипач, и Ит отлично понимали, что подъем был только началом пути, дальше будет сложнее. Разумеется, мысль эта оказалась абсолютно верной, впрочем, как позже сказал Ит, особая догадливость для этого не требовалась.

В местах, где дорога становилась получше, Рифат приказывал ему садиться в тележку, точнее, позади кульков с травами, на край, и они вдвоем со Скрипачом кое-как волокли тележку по относительно ровным участкам. Правда, обычно долго тащить не получалось, потому что ровные участки быстро заканчивались, а хлипкая тележка на камнях и ямах, да еще и с лишним грузом, могла не выдержать. Большую часть пути, таким образом, Ит шел сам, он старался придерживаться общего темпа, но, конечно, быстро начинал отставать. К боли в ногах прибавилась еще и боль в подмышках и кистях, потому что костыли натирали немилосердно, несмотря на то, что с вечера Лийга намотала на них дополнительно ещё пару лоскутов ткани там, где это, по её мнению, требовалось. Да и руки тоже устали, потому что одно дело — бродить час-другой неспешно по относительно ровным лесным тропинкам, а другое — пытаться выдержать общий темп, пусть и не очень высокий, на полуразрушенной дороге. Тем не менее, Ит не жаловался, шел, как мог, и сдаваться не собирался. Выдержу, думал он. Назло всему выдержу. Надо. Надо, надо, надо, надо. Соберись, говорил он себе. Не будь тряпкой. Больно? Ничего. Приходилось терпеть боль и похуже. Тогда справился, и сейчас справлюсь.

Днём устроили короткий привал, перекусили, попили холодного лхуса, который взяла с собой предусмотрительная Лийга. Дорога в этом месте была прямая, она шла через равнинный участок, на котором ничего не росло. Зато вдоль дороги в этом месте шла низкая каменная стенка, непонятно для чего построенная.

— Рифат, а для чего тут стену сделали? — спросил Скрипач, когда с лепешками и лхусом было покончено.

— Когда-то здесь ходила ацха большими табунами, это от неё, — пояснил Рифат. — Там, дальше, был переход под дорогой, она там переходила.

— Что-то низкая слишком стенка для ацхи, — покачал головой Скрипач. — Она же здоровенная, запросто перепрыгнет.

— Внимательно посмотри, — посоветовал Рифат. — Видишь эти железные штуки наверху? Здесь стояли генераторы поля, которые отсекали крупных животных от дороги. Правда, это было очень давно. Я уже и не помню, когда. Ацха теперь ходит, как хочет. И где хочет.

— Ясно, — протянул Скрипач. — Они забавные, когда маленькие.

— Когда маленькие да, — согласилась Лийга. — А вот больших я боюсь. Осенью в лес иду, обязательно рогатину беру с собой. Самцы и хали по осени с ума сходят, то дерутся, то носятся, как угорелые.

— Здесь много ацхи? — спросил Ит.

— Сейчас мало осталось, перебили, — ответил Рифат. — Деликатес. Вроде собираются восстанавливать популяцию, но когда это будет? Кто бы знал. Отдохнули? Надо двигаться дальше, чтобы к вечеру дойти.

Пытка дорогой продолжалась ещё часов шесть, и, когда они дошли, наконец, до въезда в Анкун, Ит понял, что долго он не продержится. Скрипач видел, насколько ему тяжело, но, как и сам Ит, молчал — ему не хотелось сердить уставшего Рифата. Взяли тебя с собой? Взяли. Иди, терпи, и молчи.

— Так, — сказал Рифат, когда на дороге, вдалеке, стал различим пропускной пункт — две высокие белые колонны, подсвеченные снизу ярким зеленым светом. — Давайте немного отдохнем, и я объясню, что нужно будет делать.

— Можно сесть? — спросил Ит.

— Конечно, — кивнул Рифат. — Посиди. Болят ноги?

Ит кивнул. Болят? Мягко сказано. Руки тоже болят. И спина. И…

— Ничего, пройдет, — сказал он. — Так что нам делать?

— Во-первых, пристегните хорошо маски. Чтобы точно не слетели. Во-вторых, стойте рядом с телегой, головы пониже, вид пожальче, и ни слова.

— Ну, вид у них и так пожальче, — хмыкнула Лийга.

— Маску надень, — приказал ей Рифат. — Не дома.

— Надену, надену, отстань, — махнула рукой Лийга. — Дальше давай, рассказывай.

— Вашу историю я придумал. Лийга, это дети твоей свояченицы. Жили в горах, мать умерла. А они попали под обвал.

— Только давай наоборот. Сначала камни, потом мать, — предложила Лийга. Рифат подумал, и кивнул.

— Хорошо. Сперва камни, потом вы остались сиротами. У вас генетическая болезнь, понятно?

— Какая? — с интересом спросил Скрипач.

— Ну… ммм… — Рифат задумался. — Пусть будет что-нибудь с аутосомно-рецессивным наследованием. Интеллект сохранен, внешность необычная.

— Синдром деррика? — спросил Скрипач.

— А это что? — удивился Рифат.

— Дефект гена 13.0897, тринадцатой хромосомы, — отрапортовал Скрипач. — Изменение формы глаз, длинный нос, тяжелый подбородок.

— А, понял, — кивнул Рифат. — Редкая патология, я даже не видел таких больных никогда. Название… сейчас… синдром воды, если правильно помню. Водяные дети. Да, подходит. Говорят, севернее их немало. Годится. Внешность необычная, но интеллект сохранен, верно.

— Рифат, ты же был врачом, — сказал Ит тихо. — Ну хватит уже притворяться.

— Был, — ответил Рифат. — Очень давно был. И уже очень давно я не врач. И хватит об этом.

— Господи… ладно, — сдался Ит, у которого не было сил ни спорить, ни спрашивать. — Значит, мы стоим молча. Верно?

— Верно. Говорю только я. Ну и Лийга, если ей приспичит что-то сказать.

— Какой ты нудный, — раздраженно сказала Лийга. — Уж кто-кто, а я имею право говорить. Тем более что меня обязательно спросят.

— Говори, — обреченно кивнул Рифат. — Так, дальше. Там будет охранник. Не в сезон он один. Он потребует дать ему пробу. На щуп. Я не позволю. Мы очень сильно рискуем сейчас, но я не позволю, а вы не дадите, если он будет настаивать. Скиа, устроишь истерику. Сумеешь?

— Суметь-то я сумею, вот только по какому поводу? — спросил Скрипач.

— Скажешь, если будет настаивать, и заставит говорить, что у вас зарок — мужчина не должен к вам прикасаться до окончания траура по матери. Другого варианта нет. Всё поняли?

— Всё, — кивнул Ит. — Можно еще чуть-чуть посидеть?

— Хорошо, сиди, — кивнул Рифат. — В городе, если мы в него войдем, будет, где отдохнуть. Осталось продержаться не очень долго. Постарайся.

— Да, я постараюсь, — покорно кивнул Ит.

Охранник, который отыскался на въезде, явно был и Рифату, и Лийге отлично знаком — едва только они подошли к пространству между колоннами, он тут же появился откуда-то, и бодрым шагом прошествовал к тележке. Выглядел охранник интересно, Ит, несмотря на усталость и боль, рассматривал его с любопытством. Первое, что он заметил, была форма, яркая, даже какая-то вызывающе яркая. Зеленая рубашка, зеленые штаны, тут и там — золотистые полоски, образующие сложный геометрический узор. Сам охранник оказался немолод, полноват, ростом ниже Рифата, однако выглядел он ухоженным, и жизнью явно был вполне доволен. Трёхцветный, определил Ит. Но не из того подвида, из которого был Саб. Другой трехцветный. Карамельный какой-то. Бело-рыже-палевый, и с очень светлыми желтыми глазами.

Следом за охранником плыла платформа на стандартном маломощном антиграве, и платформа эта оказалась заставлена всякой всячиной. Портативный сканер, анализатор, неплохой, кажется, модели, и — ну надо же! — несколько знакомых зивовских боксов, в которых выращивают биощупы. Вот даже как. Ну, послушаем, что нам сейчас скажут.

— О, весна пришла, а с ней отшельники явились, — обрадовано произнес охранник. — Как зимовали? Рифат, тебя, небось, море просолило насквозь, совсем за зиму не поменялся. Лийга, уже успела весенние собрать, да?

— Здравствуй, Окмон, — кивнул Рифат. — Да, море просолило меня изрядно, ты прав. А стареть мне некогда, работы много. И ещё прибавилось, — он кивнул в сторону Ита и Скрипача.

— Лийга, мне бы что для укрепления семейных уз, — чуть понизил голос охранник. — Уж поделись, я в долгу не останусь…