— Кто? — сделала вид, что не поняла, Лийга. — Куда пошел?

— Рифат. В лес пошел. Где череп какой-то на палке, там, где просека. Он обратно вернется?

— Рифат? А, да, пошёл. Надо. У него там… все, — Лийга коротко глянула на Ита. — Проведать пошел. Идёмте, он нас догонит.

— Все? Какие все? — спросил Ит.

— Не твоё дело, — отрезала привычно Лийга.

— Рыжий, понимаешь, что там? — спросил Ит на следующий день. В этот раз в лес они не пошли, Лийга занималась переработкой трав, а Рифат, по его словам, отправился к реке, посмотреть, не спала ли вода, и не открылся ли, наконец, брод.

— Догадываюсь, — вздохнул Скрипач. — Могилы?

— Да, могилы, — кивнул Ит. — Знаешь, сколько?

— И сколько? — Скрипач нахмурился.

— До хрена, — Ит покачал головой.

— А точнее?

— Двенадцать штук. Когда вы пошли домой, а я отстал… — Ит покосился на дом, но Лийга, судя по звукам, доносившимся изнутри, выходить не собиралась, она что-то толкла в большой каменной ступке. — Я сумел прогуляться туда. Чуть последнюю ногу не сломал, там камни. Так вот, двенадцать могил, обозначены они весьма условно. Если бы я случайно не нашел первый камень, я бы ни за что не понял, как их искать. Камни есть, они подписаны, но по боковинам, и на уровне земли. То есть могилы спрятаны вот таким образом.

— Так…

— Рыжий, это кошмар. Одна могила мужская, — начал Ит.

— Его второй, другой Сэфес? — спросил Скрипач.

— Нет. Его отец, там так и написано. Двое халвквин, три женщины… и шестеро детей, от года до двенадцати лет, — Ит опустил голову на руки. — Рыжий, он никакой не Сэфес, Рифат. Мы ошиблись. Там его семья. Именно его семья.

— Но Лийга… — начал было Скрипач, однако Ит его тут же перебил:

— Она туда не ходит. А вот он там бывает. Не сказать, что часто, но бывает. И если учесть эти камни, и это место, то структура его личности складывается полностью. Это он потерял на том берегу всех, кто у него был. Это его дом, точнее, то, что от дома осталось. Он в депрессии, глубочайшей, очень старой, и болезнь его изменила, целиком и полностью. То, как он живет…

— Стоп, — Скрипач поднял руку. — Погоди. Это один шаг до суицида, ты же понимаешь. Ты Фэба помнишь, в самом начале? Он тоже всех потерял, и Гиру, и экипаж. Что он сделал? Засел в доме, и перестал есть. Ходил молиться, пил водичку. И угасал. И угас бы, если бы не…

— Если бы не мы, — покивал Ит. — Да, верно, всё так и есть. Мы его удержали тогда. От смерти. А Рифата, судя по всему, удерживает Лийга. Потому что, прости, это напрашивается. Тут больше никого нет.

— Он ей служит, если ты не заметил, — подсказал Скрипач. Ит согласно кивнул. — Отдает всё, оставляя себе только то, что ему позволяет не сдохнуть с голода. Помогает с работой. С домом. С обжигом. Да вообще со всем подряд.

— Лийга женщина, — напомнил Ит. — Не знаю. Может быть, она последняя оставшаяся из семьи? Жена кого-то из халвквин? Родственница?

— Или дочь, — предположил Скрипач. — Почему нет, тоже версия.

— Особенно с учетом того, что события, которые тут были, случились как минимум полторы сотни лет назад, — Ит снова оглянулся на дом. — И вспомни, как выглядел робот. Версию с дочерью пока что со счетов действительно снимать не будем. А вот с версией о том, что Рифат — Сэфес, придется расстаться. Он не Сэфес. Точно не Сэфес.

В этот день Ит в лес со всеми не пошел — после предыдущих походов ноги разболелись так, что ходить даже по дому было трудно. Оставайся, конечно, сказал тогда Рифат. Отлежись, отдохни. А завтра у Лийги поработаешь, сидя. Не надо тебе пока в лес, действительно, на костылях там передвигаться непросто.

Когда они ушли, Ит сперва проспал пару часов, потом перекусил холодными танели, а затем выбрался во двор, на лавочку, посидеть на солнце, и подышать воздухом. Через какое-то время он с удивлением поймал себя на том, что мысли, кажется, приобрели некое новое направление — про Лийгу, Рифата, и обстоятельства, в которых они со Скрипачом оказались, он и так думал непрерывно, но сейчас, кажется, подсознание нащупало что-то новое, и…

— Так, не спеши, — сказал сам себе Ит. — Давай порассуждаем.

Мы строили всё это время теории, и каждый раз ошибались, думал он. Вроде бы ошибались. Но — ошибались мы из-за того, что перестали мыслить так, как требуется, скатились в бытовуху, и пытались привязать всё к самим себе, то есть мы впихивали себя в схему, о которой нам было известно. А если попробовать думать иначе? Во-первых, время. Оставим пока что в покое фрагмент, в котором находимся сами, то есть не думаем о «здесь и сейчас». Откатываем этот мир, этих рауф, и эту ситуацию на… ну, пусть будет сто пятьдесят лет назад. До некоей катастрофы, до события, которое…

— Вот оно, — Ит замер. — Так вот же оно, чёрт возьми!

Стоп-кадр, вспомнил он. Как развивалась сигнатура до момента гибели тех носителей Архэ, которые в теории могли сюда попасть? Там, на той Земле, появились наблюдатели. И принцессы. Катализаторы инициации. Здесь… здесь, в таком случае, шло формирование ячейки для точки С, верно? Шло, а потом было остановлено. Потому что вся сигнатура, весь комплекс Стрелка остановился, обнаружив, что Архэ, один из основных компонентов, отсутствует. Архэ, которые могли тут появиться, сперва не прошли отбор (узнать бы ещё, как он осуществляется, этот отбор), потом их начали воссоздавать на Тингле, потом — то, что находилось в блоках воссоздания, погибло до его завершения. Архэ — нет. Больше нет. И уже не будет никогда.

Что происходит на той планете, куда мы пришли для изучения темы? Глобальная война, и ряд событий, которые приводят к гибели наблюдателей. Но к гибели не полной, потому что эти фантомы сумели инициировать и его, Ита, и Скрипача. Да, именно так. А здесь? Здесь, по всей видимости, был следующий пункт, в котором тех, нерожденных, должен был встретить Встречающий с семьей, и, видимо, потенциальные учителя, но…

Ит поднял с земли палочку, и принялся рисовать, поспешно, торопливо.

В сигнатуре Стрелка нет случайных элементов. И если нас, в качестве Архэ, вывели каким-то образом сюда, в эту точку, то оба элемента, которые мы видим, будут рабочими, просто…

— Просто оба они, как и наблюдатели до них, являются тем самым стоп-кадром, о котором столько раз говорила Берта, — прошептал Ит. — Возраст? А в чем, собственно, проблема? На Лина и Пятого ориентироваться не стоит, потому что далеко не у всех в жизни происходит тот кошмар, о котом нам известно. Допустим…

Допустим, есть прекративший работу экипаж Сэфес, и есть семья Встречающих, такая же, к примеру, как семья Маден. Тройка. А то и четверка. Мы не люди, мы рауф, у нас действительно семьи больше и крепче. К тому же существуют области пространства, в которых Контроль чувствует себя гораздо свободнее, чем в ядре галактики Трех Спиралей. Что происходит? Отработавший экипаж живет полноценной жизнью. Встречающие тоже. И совершенно необязательно они живут в мире Контроля. Фэб, да? Снова и снова Фэб. Он был Встречающим, но при этом — он был какое-то время не последним разумным в руководстве кластера, к которому принадлежал Орин. Был агентом. Был преподавателем. Был врачом. Ездил в миссии. Чем он только ни занимался! Он не сидел годами в одном и том же месте, они с Гирой, его первой женой, или, если угодно, его младшим, путешествовали, учились, работали, их жизнь не крутилась всё время только вокруг ожидания возвращения экипажа из очередного рейса. Когда произошла беда, то есть случилась Реакция Блэки, Фэб был на Орине, но следует учесть, что Фэб к тому моменту был уже отнюдь не молод. И в силу своей работы он стал проводить дома больше времени. Могла его застать Реакция где-то ещё? Теоретически да. Могла. Многих и застала, кстати, вспомнил Ит. Многие, носившие слепок Сети, ещё и погибали — не дома. Стоит вспомнить первое знакомство с Санкт-Реной, и первые беседы с её представителями. Конклав поддерживал Контроль. И Встречающие гибли во время реакции на его территории…