Опять же учишься на горьком опыте: знаю два случая, когда сталкеры погибали из-за своей невнимательности. Антон Травник истек кровью после встречи с кабаном, заметил рану в ноге слишком поздно, а Михась Лоза после встречи с псевдособакой полез в какое-то подземелье, где были ядовитые испарения и отравился насмерть. Не заметил дыру в своем комбезе от зубов зверя. Но вот что характерно: ни разу не слышал, что какой-нибудь сталкер заразился бешенством от укуса мутанта, или заражение началось, даже если пес-падальщик хапнул. Воздух в Зоне такой, что любая рана быстро заживает. Если не смертельная, конечно.

- А мне, гаденыш, лямку на рюкзаке порвал, - сказал Уокер. - Живучая тварь: две пули HSв голову это тебе не шутки, а он еще укусить порывался. Концерт окончен, нечего тут стоять.

Словно не согласившись со словами Уокера насчет концерта, из глубины леса донесся вой еще нескольких псов. Определенно, псевдособак тут было намного больше, чем хотелось бы, посему следовало быстрее уносить ноги, что мы и сделали.

Следующий километр преодолевали короткими перебежками, кидая вперед болты: сто метров бегом, сто метров быстрым шагом. Уокер впереди, дед за ним, я замыкал. Пробежка в бронекомбинезоне с двадцатикилограммовым рюкзаком за плечами - это не тот способ укрепления здоровья, который можно советовать всем желающим. Уже через пять минут я понял, чтомоих силенок хватит ненадолго. А вот у моих спутников будто моторчик в заднице включился. С Уокером все понятно, у него два артефакта, "Круассан" и "Грави" вместе дающие облегчение ноши аж на тридцать килограммов. Но у Деда ничего нет, рюкзак не меньше моего, а он нарезает дистанцию, как заправский стайер. Ни пота рекой, ни отдышки, хотя покуривает, стервец. Я вспомнил, что бурого пса он ножом завалил, как и тех бандосов на Кордоне. Это если сейчас он такие чудеса физической формы показывает, то каким же бойцом он был тридцать пять лет назад, когда в Афгане геройствовал?

Дед будто прочел мои мысли.

- Чего уставился? - спросил он.

- А что?

- А того, что пялишься на меня, как монах на святую икону.

- Да просто любуюсь тобой, папаша. Ты у нас прямо Рэмбо какой-то.

- Эх, парень! - с неожиданной печалью вздохнул Дед. - Рэмбо! Да я таких ребят знал, рядом с которыми твой Рэмбо мелкопузая дворовая шпана. Про них бы книги писать, про этих людей, да только не напишет никто.

- Это почему?

- А времена такие. Теперь в моде не настоящие мужики, а всякие крашеные полубабы в трико и с бритыми ногами. Им наше, афганское поколение, как кость в горле, потому как до мужчин им, как нам до луны пешком. Не мужской в них дух, и оттого ненавидят они все, что истинным мужским духом пахнет.

- Чего-то странные ты вещи говоришь, дедуля.

- Странные? Полгода назад, в январе кажись, потерял я перчатки. Старые они у меня были, ношеные, но теплые, хорошего качества. Ну, пошел я новые покупать в торговый центр. Захожу в магазинчик, где кожаные изделия, смотрю товар, выбираю. Миленькая такая продавщица мне размер подобрала, короче, нашел я отличные итальянские перчи. Начал мерить, и тут на меня таким дорогим женским парфюмом пахнуло! У настоящего мужика существо так устроено, что коли напахнуло "Шанелью" или "Селюи", так надо посмотреть, что это за небесное существо такими ароматами благоухает, верно?

- И посмотрел? - Я уже понял, чем закончится история.

- Ага. Мужик там был, если, конечно, его мужиком назвать можно. Стоял и манерно так, кончиками пальцами каталог кожаных изделий листал. - Дед в сердцах плюнул себе под ноги. - Брови выщипаны, губы подкрашены, волосы выкрашены и лаком покрыты, куртка на нем из нубука с блестками, как на бабе, и маникюр черный. Вот этот маникюр меня больше всего пришиб. Руки пухлые, холеные, чистые, видно, что тяжелее хрена и ложки ничего не держал - и черный маникюр! Етит его, переетит! Подумал я тогда, что Господу Богу, видать угодно, чтобы всякая тварь живая под небом обреталась, и у каждой свое предназначение имеется. Только вот мне по простоте моей промысел Божий непонятен.

- А может, ты и неправ, отец, - отозвался Уокер. - Говоришь, не напишут про вас, афганцев? А я б вот для таких, с черным маникюром, и писал бы такие книжки, чтобы читали и понимали, что не тем живут, на неверную дорогу свернули, и надо бы с этой тропинки уйти побыстрее, вспомнить, в чем суть настоящего мужчины.

- Думаешь, подействует? - Дед усмехнулся. - Нет, вряд ли. Времена нынче пошли такие, что мужчиной быть неудобно. Ответственность слишком большая - за семью, за страну, за свои поступки. А с такого вот, накрашенного и в бабьей куртке, какой спрос? Никакого.

- Ну мы же не так думаем, - резюмировал Уокер. - И увидел Господь, что это хорошо. Книга Бытие, глава первая.

- И в самом деле, - согласился Дед.

Лес начал редеть, впереди за деревьями показались покрытые ржавчиной и густо обросшие "жгучим пухом" вышки ЛЭП. Самая опасная часть пути закончилась, мы подошли к границе леса. А потом и дорогу увидели. Здесь все заросло густой высокой травой, даже сквозь растрескавшийся асфальт она проросла рыжевато-зелеными пучками. Теперь все в порядке, если не сходить с дороги или если путь нам не перекроет какая-нибудь аномалия.

- Пиндос, глянь-ка в бинокль, что там впереди, - предложил Уокер.

Я не заметил ничего подозрительного. Правда, мы вышли из леса и теперь были на открытой местности, лишь кое-где стояли небольшие рощицы. Справа на горизонте угадывались очертания многоэтажек Припяти. Спрятаться от воздушного патруля здесь было невозможно, так что следовало прибавить шаг и побыстрее добраться до склада контейнеров или восточного тоннеля.

Еще метров двести мы прошли в полном молчании, а потом увидели с дороги справа контейнерную площадку - до нее оставалось совсем недалеко, - а за ней, чуть севернее, блестела под солнцем поверхность небольшого болота, за которым находился заброшенный бункер "Волхов" . Уокер сразу повеселел.

- Кажись, проскочили, - заявил он, поправляя рюкзак, который из-за порванной лямки все время сползал у него направо. - Соловьиную рощу мы, хвала Будде, прошли, сейчас передохнем вон под теми деревьями и втопим дальше.

Местечко под деревьями и впрямь будто было создано для отдыха таких бродяг как мы. Тенечек, мягкая свежая травка, никакой радиации и аномалий поблизости. Я с огромным наслаждением сбросил с плеч рюкзак и растянулся на траве. Ноги гудели. Дед вытащил бутылку минеральной воды, дал всем напиться.

- Ланч, милорды, - Уокер разложил на траве чистую тряпку, быстро нарезал батон и полосу трофейного домашнего сала, чесночно-копченый дух от которого сразу распространился вокруг, наполняя рот голодной слюной. В эту секунду я понял, что зверски хочу есть. И, глядя, как аккуратно Уокер нарезает хлеб и сало своей финкой, подумал, что должен сделать еще кое-что.

- Дед, а у тебя что за нож? - спросил я. - Судя по тому, как ты им лихо орудуешь, какой-нибудь эксклюзив из арсенала спецподразделений.

- Обычный нож-клиппер, - ответил Дед. - В магазине "Охота и рыбалка" купил за восемьсот рублей. Китайский, наверное, но так-то неплохой, острый.

- И ты с такой зубочисткой в Зону полез? - Уокер удивленно присвистнул. - Рисковый ты чел, папаша.

- Держи, - я вытащил из рюкзака подарок Сидоровича, передал Деду. - Дарю на память. Ты с ним уж лучше меня управишься, верняк.

- Спасибо, - Дед был заметно удивлен и обрадован подарком. Вытащил нож из чехла, постучал по клинку ногтем, попробовал пальцем лезвие. - Отличный режик. Наверное, кучу денег стоит.

- Стоит, но это неважно. Владей на здоровье.

- Я всегда говорил, Пиндос-кун, что ты человек щедрый и непрактичный, - заметил Уокер. - Поэтому никогда не станешь богатым.

- Ой ли? Это мне сейчас миллионер сказал?

- Ага. Будущий миллионер, а может, и миллиардер. Жрать подано, дармоеды! Лапок снорка под соусом тартар и паштета фуа-гра из печени псевдогиганта в нашем меню сегодня нет, но хлеб и сало не худшая им замена.