— Как ты меня нашёл?

Он лишь ухмыляется.

— Даже если ты знал, что я жива, ты не смог бы узнать, что я был у Лос-Зета, без крысы, Ронан, — мой взгляд скользит к окну позади него. — Скажи мне, что ты не внедряешь людей в каждый картель.

— Я могу рассказать тебе всё, что ты хочешь услышать, — он ухмыляется, как ублюдок, которым он и является.

— Кроме того, как ты меня нашёл? — говорю я с кривой улыбкой.

Он хватает меня за подбородок, притягивает к себе и крепко целует в губы. Мои пальцы инстинктивно ищут грубую щетину на его подбородке, поглаживая её, когда мой язык встречается с его языком. И те чувства, те бурлящие, всепоглощающие эмоции, которые я заперла в глубоком тёмном ящике в тот первый день, когда проснулась, все они вырываются на свободу. Я забираюсь к нему на колени, оседлав его, стараясь быть как можно ближе. Моя потребность в нём подавляет меня до такой степени, что я едва могу дышать полной грудью. Он — тьма и грех, и я жажду его абсолютной порочности, потому что без неё моё существование кажется обыденным. Бессмысленный.

Он, наконец, прерывает поцелуй и отодвигается, проводя чем-то по моей щеке.

— Ты понятия не имеешь, как ты испортила мои планы.

Нахмурившись, я прижимаю пальцы к вискам в попытке отогнать головную боль.

— Так почему бы просто не оставить меня? Ты мог бы просто закрыть на это глаза и притвориться, что я мертва. Твои планы остались бы в силе. Я бы никогда даже не узнала, что ты жив, Ронан.

— Потому что… — его лицо морщится, в глазах мелькает чувство вины, — они заставили тебя истекать кровью.

— Многие мужчины заставляли меня истекать кровью. Я предположила, что твоя жажда моей крови закончилась, когда ты попытался отравить меня, — я приподнимаю бровь, глядя на него. В этом мужчине нет никакого смысла. В одну минуту он хочет моей смерти, а в следующую разыгрывает из себя рыцаря на белом коне. Хотя мы оба знаем, что Ронан здесь не из-за рыцарской потребности защищать, а скорее из-за движущей потребности заявить права на то, что он считает своим.

— Даже когда я верил, что ты мертва, я всё равно хотел тебя, Камилла.

Я с трудом сглатываю и отвожу взгляд, выглядывая в окно, просто чтобы избежать его.

— Это тяжело, да? — он говорит. — Поверить в то, что такие люди, как мы, действительно могут любить.

Я медленно поднимаю на него свой пристальный взгляд. Его пальцы скользят по моей щеке, и я закрываю глаза, подставляясь его прикосновению. Его прикосновение, которое стало таким успокаивающим.

— Я любила тебя достаточно сильно, чтобы убить за это, — шепчу я.

— Как и я.

Я прикасаюсь своим лбом к его, вдыхая аромат его одеколона с привкусом сигары.

— Итак, что теперь, Ронан? Мы могли бы отпустить друг друга, но ты пришёл за мной, — я делаю глубокий вдох. — Не уверена, что смогу попрощаться с тобой дважды, — признаюсь я.

— Ты не сможешь, — он хватает меня за бёдра и сдвигает нас, пока моя спина не ударяется о сиденье, а его тело не оказывается надо мной. Он расстёгивает рубашку у меня на талии. — Я тебе не позволю.

Мой пульс учащается, во мне поднимается жар, когда его руки раздвигают мои ноги. Один палец скользит по моей киске, и дрожь пробегает по моему позвоночнику. Я хочу, чтобы этот мужчина взял меня с собой. Осквернил меня.

— Ронан, — стону я, запуская пальцы в его густые волосы и выгибая спину.

Он бросает меня на пол лимузина, прежде чем схватить за бёдра, перевернуть и рывком поставить на четвереньки. Нет никакого предупреждения, прежде чем он вонзается в меня. Острая боль пронзает меня насквозь, и я приветствую это, страстно желая оказаться на грани безумия, до которого только он может довести меня. Я прижимаюсь к нему, нуждаясь в большем. Он хватает меня за волосы у корней, поворачивая мою голову и прижимаясь своим ртом к моему в жестоком поцелуе.

— Ты моя, Камилла, — шепчет он мне в губы.

— Покажи мне, что это так, — осмеливаюсь я.

Мои мышцы напрягаются, а его темп ускоряется, и через несколько мгновений я по спирали перехожу через край. Моё тело наполняется эндорфинами, в ушах звенит, когда чёрные края застилают моё зрение. Я стону его имя, и он входит в меня так сильно и быстро, что я не знаю, где кончаюсь я и начинается он. Его короткие ногти впиваются в мои бёдра, когда он напрягается позади меня с диким стоном.

Я остаюсь на месте, мои ногти впиваются в половицу, когда его горячее дыхание овевает мой затылок. Его губы прижимаются к моей коже, задерживаясь на несколько мгновений, прежде чем я переворачиваюсь на спину.

— Я отведу тебя попрощаться с братом, — говорит Ронан, опускаясь надо мной на колени и застёгивая штаны.

Мои глаза расширяются.

— О, боже, — он натягивает на меня рубашку обратно. — Если бы я попросила тебя подождать снаружи, желательно за пределами территории, ты бы подождал?

— Нет, — он возвращается на сиденье, его внимание возвращается к телефону.

— Конечно же, нет, — я закатываю глаза. — Ты в курсе, что он и все его люди будут вооружены? — я сажусь и заползаю на сиденье, изо всех сил стараясь поправить грязную, изодранную рубашку. Ронан бросает на меня раздражённый взгляд, прежде чем снова уткнуться в свой телефон. — Пожалуйста, не убивай его, — тихо говорю я. Это будет кровавая бойня эпических масштабов. Я чувствую.

Всё, что он делает, — это вздыхает.

Здорово.

К тому времени, когда мы подъезжаем к воротам виллы, я изо всех сил пытаюсь усидеть на месте. Нервная энергия пронизывает меня насквозь. Габриэль думает, что Ронан мёртв, а Ронану наплевать на то, что Гейбу противно само его присутствие. Охранники подходят к воротам, свирепо глядя на неизвестное и до смешного неприятное транспортное средство.

Когда я открываю дверь, они напрягаются и направляют оружие на машину, опуская его только тогда, когда я выхожу.

— Пропустите нас, — говорю я им, и ворота немедленно начинают открываться.

«Глубокий вдох», — думаю я про себя, возвращаясь в машину. Габриэль взорвётся. В ту секунду, когда машина подъезжает к дому, Гейб выбегает наружу. Закрыв дверь перед носом Ронана, я бросаюсь ему наперерез, и Гейб врезается в мои протянутые руки, его ноздри раздуваются, когда он хмуро смотрит через моё плечо.

— Кто, чёрт возьми, в машине?

Я твёрдо кладу руку ему на грудь.

— Не злись. Я думала, он мёртв…

— Этот ёбанный русский? — его глаза широко распахиваются, а лицо становится кроваво-красным, когда он начинает ругаться по-испански.

— Габриэль! — кричу я.

Дверь лимузина медленно распахивается. Облако сигарного дыма вырывается наружу, когда Ронан ставит один блестящий чёрный ботинок на дорожку. Гейб останавливается как вкопанный, а Ронан полностью выходить. Его холодные голубые глаза остановились на Габриэле.

— Итак, мы снова встретились? — Ронан посмеивается.

Кулаки Гейба сжимаются по бокам.

— Я хочу убить тебя.

Ронан откидывает голову назад от смеха.

— Тсс-тсс, Габриэль. Разве так можно разговаривать с человеком, который только что спас твою любимую Милу?

Низкое рычание вырывается из груди Гейба, и я кладу руку ему на плечо.

— Я его об этом не просила. Я же говорила тебе, я думала, что он мёртв, — Гейб отстраняется от моего прикосновения.

— Камилла никому не позволяет спасать себя.

— Не позволяла, до этих пор… — Ронан выгибает бровь, и я чувствую, как Гейб ощетинивается.

— Хватит мериться членами, — говорю я, с большим усилием отворачивая его от Ронана. — Гейб, нам нужно поговорить, — Ронан подходит ко мне и берёт меня под руку. Гейб рычит, и я свирепо смотрю на Ронана. — Серьёзно? Ты не можешь облегчить мне жизнь, хотя бы в этот раз? — я шиплю.

— Он не войдёт в мой дом! — кричит Гейб. — Нога этого бледнолицего ублюдка не ступит в мой ёбанный дом, Мила!

— Мой дом, Габриэль. Я не позволю ему трогать твои вещи.

Его глаза сужаются, когда он переводит взгляд с Ронана на меня. Он проводит рукой по подбородку, прежде чем умчаться прочь, как избалованный ребёнок, а я со стоном откидываю голову назад.