В мгновение ока он приставляет нож к моему горлу. В его глазах появляется внезапная дикость, которая выводит меня из себя. Его рука дрожит, когда он прижимает лезвие к моей коже. Я сжимаю зубы, защищаясь от жжения, чувствуя, как тёплая кровь стекает по моей шее сбоку. То, что он трахает меня, ничего не значит, но то, что он режет меня, кажется предательством, как будто я отдаю ему что-то, что принадлежит только Ронану. Я уверена, что в любой момент он проведёт ножом по моей шее и покончит со всем этим. Прямо здесь. Прямо сейчас.

Выражение его лица становится напряжённым, прежде чем он медленно отодвигается от меня на несколько дюймов.

— Уверен, твой брат оценит это шоу.

Когда я сажусь, я не прилагаю никаких усилий, чтобы прикрыться. Если он попытается унизить меня, тогда мне не будет стыдно.

— Думаешь, что отправка моему брату видео, на котором ты не в состоянии продолжить свой процесс, заставит его сдать Хуарес? — я смеюсь, и у него дёргается челюсть.

— Схватите её, — говорит он, и его люди поднимают меня с пола, ведут в холл и вверх по лестнице, прежде чем затолкать в комнату с грязным односпальным матрасом и ведром в углу.

Миленько.

Глава 22

РОНАН

Я лениво провожу кончиком пальца по лезвию ножа для вскрытия писем, с нежностью вспоминая, как вонзил его в бедро Камиллы. Она не закричала для меня, даже при такой внезапной боли. Закрыв глаза, я проглатываю чувство пустоты, которое закрадывается внутрь всякий раз, когда я думаю о ней.

Воют сирены, от пронзительного шума у меня звенят барабанные перепонки. Медленная улыбка расползается по моим губам, когда я встаю из-за стола и подхожу к окну. Возможно атака с воздуха. Как волнующе. Новый президент выполнил своё обещание…

Люди мечутся по дому с криками. Вооружённые винтовками мужчины штурмуют парадные ворота. Итак, похоже, рождается война… а я просто перевариваю всё это, закуривая сигару и ожидая, когда поступят звонки. Не проходит и десяти минут после сигнала тревоги, как Игорь оказывается в моём кабинете.

— Американцы хотят получить ракету, как и китайцы, — говорит он.

— Конечно, хотят, — улыбаюсь я. — Трёх миллиардов долларов должно быть достаточно, а пока позволь им обоим получить только по одной, — кивнув, он выбегает вон.

В течение нескольких часов было заказано шесть ракет. Шесть ракет было отправлено. В настоящее время шесть стран противостоят друг другу.

Я стою перед окном, сцепив руки за спиной, и, как бы я ни был доволен тем, как выполняется план, я отвлечён, потому что она умерла. Мой телефон на столе вибрирует несколько раз, прежде чем замолкнуть. Дверь в кабинет скрипит.

— Босс, — говорит Игорь, — пора уходить.

И так оно и есть.

***

Двигатель самолёта гудит на заднем плане, пока я смотрю на холодную Атлантику, почти оцепенев. Годы планирования, расстановки нужных игроков на доске и, наконец, — шах и мат.

Нити, за которые я дёргал, чтобы гарантировать, что каждая мировая власть была выбрана мной, количество крови на моих руках пролитой чужими руками — в конце концов, всё это того стоит, потому что в конце концов всё это будет моим. Вообще, я улыбаюсь, это уже моё, правда? Тот, у кого есть власть, владеет миром, а я владею ракетами и каждым правителем, который есть. Мне принадлежит всё… кроме неё.

Закрываю глаза, и воспоминание о ней всплывает на поверхность. Её смертоносные изгибы, гнев, который бурлил вокруг неё подобно бурному приливу. Порочность. Жизнь кажется такой скучной без неё, без этого вызова. Без её поцелуев, её изменчивых прикосновений. Блаженный кайф, который я испытывал, обрушивается в глубины ада, потому что я понимаю, что без неё всё это действительно бессмысленно. Каким бы могущественным ни был человек, каким бы могущественным ни было его королевство, всё это напрасно, если у него нет королевы, с которой он мог бы поделиться своими богатствами.

Это просто смешно. Даже безумно.

Но так ли это? Любовь может свести вас с ума, но то же самое сделает и одиночество… тоска. Похоже, я нахожусь не в лучшем положении, чем был, когда она была со мной. Живая или мёртвая, Камилла Эстрада всегда будет отвлекать.

Мой телефон звонит с сообщением по электронной почте, вырывая меня из моих мыслей. Когда я опускаю взгляд на экран, то вижу, что это от одного из работников IT. Тема сообщения гласит: «Отправлено Габриэлю Эстраде от Дона Кала». В сообщении содержится только вложение. Я нажимаю на него. Самолёт трясёт, мой бренди выплёскивается через край стакана, пока я жду, чтобы вложение загрузилось.

В окошке появляется зернистое изображение мужского лица. Его загорелая кожа и зачёсанные назад волосы слишком хорошо знакомы. Картель. Моё сердце замирает, когда камера поворачивается, приближаясь и фокусируясь на лице Камиллы. Её челюсть сжата. Её ноздри раздуваются. Неверие, шок, восторг проносятся сквозь меня подобно лавине, набирая скорость и импульс с каждой проходящей секундой. Она жива.

Она жива!

Мгновенный трепет, охвативший меня, быстро проходит, когда камера поворачивается, чтобы показать мужчину, сидящего на ней сверху, а она одаривает его насмешливой улыбкой. Он приставляет нож к её горлу и режет его. Гнев поднимается, как расплавленное озеро, при виде красной крови, стекающей по её горлу. На мгновение я не могу вдохнуть. Я сжимаю телефон в руке с такой силой, что он трескается, и стекло от экрана врезается мне в ладонь.

— Разворачивай самолёт, — говорю я сквозь стиснутые зубы.

Игорь бросает на меня взгляд из передней части самолёта.

— Мы не можем…

— Разворачивай этот ёбанный самолёт! — кричу я, вскакивая на ноги. Глаза Игоря расширяются, а лоб морщится от замешательства. Зарычав, я распахиваю дверь в кабину, пугая пилота. — Поверни самолёт. Сейчас же! — я говорю.

— Сэр, — отвечает он, его руки сжимают руль, — я не могу просто…

Я поднимаю нож, лезвие сверкает на солнце, проникающем сквозь ветровое стекло.

— Сделай это. Сейчас же. Отвези меня в Мексику.

Я думал, что разобрался с этими Лос-Зетами, дерьмовым маленьким картелем, который стоит даже меньше, чем картель Камиллы. Очевидно, нет.

Сглотнув, пилот медленно кивает головой и связывается по рации с управлением воздушного движения, прежде чем совершить резкий разворот.

***

Двенадцать часов спустя я стою на удушающей жаре и покрытых пылью улицах Хуареса. Передо мной стоит лачуга, принадлежащая Дези Сото, лидеру менее востребованного картеля Дель Рио.

— Прискорбно, — говорю я, отряхивая грязь со своего пиджака.

Дези выходит из ветхого здания. Рыча, я окидываю взглядом его мятые брюки и клетчатую рубашку. Его выбор деловой одежды крайне оскорбителен. Он жестом приглашает меня следовать за ним.

Игорь и Донован двигаются первыми, а я следую за ними. В нескольких ярдах позади стоит большое металлическое здание, покрытое граффити. Дези останавливается перед алюминиевыми дверями, сжимая в руке гаражный ключ. Мотор оживает, и дверь медленно поднимается, поднимая пыль в воздух пустыни. Когда дверь полностью поднимается, я смотрю на пустынный коричневый танк. На корпусе есть несколько вмятин, слово «puta» было нанесено краской из баллончика вдоль борта ярко-зелёным цветом.

— Как мило, — ворчу я.

— Итак… — говорит он, сплёвывая комок жевательного табака на песок. — Ты получил его не от меня. Никто не любит русских, — он улыбается.

Я захожу в отсек, осматриваю танк. У дальней стены до потолка сложены деревянные ящики, наполненные боеприпасами. На боку каждого ящика изображён лев — моя эмблема, — и всё же у нас нет сделки с этим человеком.

Интересно.

Я постукиваю рукой по стенке, и раздаётся глухой стук.

— Очень надеюсь, что он заряжен боеприпасами.

— Si (прим. — Да).

Я подхожу к ящикам, провожу пальцем по шершавому дереву.

— Знаешь, Дези, я поставляю боеприпасы. Я мог бы предложить вам гораздо более выгодную сделку, чем ваш нынешний дилер… — подталкиваю я.