Каждый раз, когда её грудь не поднимается, у меня в груди всё сжимается. Моё сердце бешено колотится. А потом она делает вдох, и меня охватывает облегчение, хотя знаю, что это ненадолго. Её судьба была предрешена. Я делаю последний глоток бренди, в глазах двоится, когда я смотрю прямо перед собой. Возможно ли, что её убийство причинит больше боли, чем то, что я оставил ее в живых?

Я провожу рукой по лицу. Я отравил женщину, которую люблю, в попытке спасти себя, но на самом деле, думаю, подсознательно это было сделано для того, чтобы спасти её от меня. Должен ли я действительно чувствовать вину, когда смерть ожидает всех нас, ведь разве не гораздо поэтичнее быть медленно убитым от рук человека, который боится, что никогда не будет любить тебя достаточно сильно, чем умереть в одиночестве?

Я мог бы умереть с ней… Я бросаю взгляд на бутылку водки, у меня двоится в глазах, когда я провожу пальцами по её плавному изгибу, случайно роняя её на пол. Стекло разбивается вдребезги, водка впитывается в деревянные половицы, и теперь у меня не остаётся другого выбора. Я, пошатываясь, добираюсь до кровати и забираюсь рядом с Камиллой, обнимая её за талию и прижимая к себе.

— Я люблю тебя, Красивая. Настолько, что мне пришлось убить тебя.

Глава 19

КАМИЛЛА

Я проснулась с содроганием, и с тех пор лежу, в его объятиях, стараясь не думать о том, какой защищённой и желанной я себя с ним чувствую. Его тёплое дыхание, глубокое и ровное во сне, ласкает мой затылок. Запах бренди проникает в мои чувства, и я могу только надеяться, что он пьян. Мне нужно двигаться. Мне нужно уйти, пока я ещё могу, пока у меня ещё есть хоть капля сил противостоять этой… этой болезненной любви, которую я испытываю к нему.

Я вырываюсь из его объятий и сажусь, осторожно открывая ящик прикроватной тумбочки в поисках ножа, который он там держит, чтобы резать меня. Моя рука касается ручки. Я хватаю его и поворачиваюсь к Ронану лицом. Он лежит на спине, его красивое лицо осунулось и встревожено во сне. Интересно, чувствует ли он что-то неладное в мире своих грёз, чувствует ли он надвигающееся предательство? Моё сердце делает несколько неровных ударов, как будто оно физически разрывается. Может быть, так оно и есть. Ронан Коул — дьявол, и он завладел моей душой. Он единственный мужчина, который когда-либо защищал меня, но мне это не нужно, и я не должна этого жаждать. Я Камилла Эстрада, и он — различие между женщиной, которой я должна быть, и женщиной, которая предала собственного брата. Он говорит, что я делаю его слабым, что я подобна огню, но он превращает меня в пепел. Он не просто делает меня слабой, он заставляет меня хотеть пожертвовать всем ради него, включая себя. Он — мой собственный худший кошмар, замаскированный под тёмную и окровавленную сказку. И всё же я жажду его с потребностью, которая пронизывает меня до глубины души. Моя душа чувствует себя так, словно разрывается надвое. Я должна убить его. Я знаю, что должна. Такой был план. Он всегда должен был быть моей жертвой, убитой от рук шлюхи в его постели.

Я пристально смотрю на его лицо, запечатлевая в памяти каждую идеальную деталь, прежде чем поднять дрожащую руку и приставить лезвие к его горлу. Остановившись, я прижимаюсь своими губами к его губам. У него перехватывает дыхание, и его рука инстинктивно скользит по моей талии, притягивая меня ближе. Слёзы текут по моим щекам, скрепляя наш поцелуй.

— Я люблю тебя, — шепчу я ему в губы, а затем провожу лезвием по его горлу, в то время как отчаянный всхлип срывается с моих губ. Его глаза распахиваются одновременно с тем, как его руки тянутся к горлу. Я поднимаюсь с кровати, наблюдая, как его кровь растекается по простыням, наблюдая, как он борется, сбивая вещи с прикроватного столика.

— Прости, — выдыхаю я, хватая пальто и распахивая дверь.

Я, пошатываясь, выхожу из комнаты Ронана, мои руки покрыты его кровью. Сдавленный вздох срывается с моих губ, и мне кажется, что моя грудь физически разрывается на части. Боже, что это?

Схватившись за грудь, я, спотыкаясь, спускаюсь по лестнице и спешу через дом. Я нахожу дорогу в гараж и вожусь со связками ключей на стене, прежде чем нажать на брелок. «Рейндж Ровер» издаёт стрекот, и фары мигают. Я подбегаю к машине, адреналин бурлит в моих венах, когда я завожу двигатель. На центральной консоли есть пульт дистанционного управления гаражными воротами. Я нажимаю на неё, и дверь гаража поднимается, открывая вид на яркий белый снег, сияющий на фоне тёмного ночного неба. Я вдавливаю педаль газа в пол, и машина мчится вперёд, взвизгивая шинами, когда выезжает из гаража.

Всё вокруг меня происходит как в тумане. Моё тело движется само по себе, без сознательной мысли. Всё, о чём я могу думать, — это Ронан, его губы на моих, прежде чем нож перерезал ему горло. Вожделение и ненависть, враги и возлюбленные — мы всегда были такими. Сколько раз я говорила себе, что ненавижу его? Что я убью его? И всё же сейчас я не испытываю чувства триумфа, только пустоту. Как будто чего-то внутри меня внезапно не хватает. Я влюбилась в монстра, поэтому убила его.

Пальцы сжимаются на руле, я сжимаю челюсти, подавляя все эти дикие эмоции. Теперь я предана своей семье, моему брату, моему картелю и моему дому. Пребывание в России было всего лишь стечением обстоятельств, с чем я всегда должна была бороться.

Я беру себя в руки и направляю машину к главным воротам. Охранники Ронана вскакивают, прежде чем отскочить в сторону, когда я проезжаю прямо сквозь них. Металл визжит, когда ворота срываются с петель. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, я наблюдаю, как исчезает особняк Ронана. Я оставляю за собой только разрушение.

Когда моё сердцебиение замедляется и уровень адреналина спадает, у меня начинает кружиться голова. Мой желудок сильно сжимается и крутит, а перед глазами всё плывёт. В панике я сворачиваю машину на обочину, где она врезается в металлический барьер. Распахнув дверцу, я наклоняюсь, и меня рвёт на обледенелую дорогу, прежде чем я выбираюсь наружу. Что-то не так. Совсем не так.

Я спотыкаюсь на насыпи, которая ведёт от машины в лес. Я вся горю. Деревья передо мной двоятся. У меня острая боль в висках. Меня охватывает слабость, и я падаю в глубокий снег. Я должна шевелиться, но мне не удаётся даже поднять голову, а потом всё погружается во тьму.

Глава 20

РОНАН

Тёплая кровь струится между моими пальцами, когда я хватаюсь за горло. Мне хочется посмеяться над этой иронией.

Я шарю по тумбочке, мои пальцы скользят под выступом, пока не нажимают на маленькую тревожную кнопку. Я нажимаю на неё снова и снова, затем переворачиваюсь на бок, чтобы не захлебнуться кровью. Хоть мне очень больно, я улыбаюсь. Как мы с ней идеально подходим друг другу. Как трагично, что мы правда можем умереть вместе.

Отблески камина пляшут на стене, как маленькие злые демоны. Я наблюдаю за мерцанием, тенями, и мои мысли возвращаются к Софии, к мысли о её смерти. То, как её глаза наполнились раскаянием, когда она посмотрела на меня в последний раз — тот же затуманенный взгляд, который был у Камиллы, когда она полоснула лезвием по моему горлу. Какая храбрая маленькая кошечка, пытающаяся убить меня, чтобы спастись от неизбежного ада, в который я бы её затащил. Забавно, о чём ты думаешь, когда смерть так близка. С каждой проходящей секундой я становлюсь слабее. Холоднее. Почти уверен, что в смерти есть покой. Холодный, пустой покой…

Дверь с грохотом ударяется о стену. Донован и Айвен подбегают, крича на мужчин в холле. Донован убирает мою руку и надавливает, зовя доктора. Здесь царит паника и суматоха. Крики. Сигнализация. А вот я лежу здесь, спокойный. Собранный. Контролируемый.

Я проливал за неё кровь, и, хотя большинство может расценить это как акт предательства, я вижу в этом то, что есть на самом деле, — отчаянную попытку спастись. Убей или будь убитым, будь сильным или слабым. Ни она, ни я не знаем другого выхода.