Творится что-то страшное, и то, что я сейчас здесь с Кариной, а Марк, судя по всему, заходит на второй круг русской рулетки, явственно говорит об этом.
Братья вообще неизвестно где, и все как никогда запутано. Друзья оказались правы: мы слишком долго ждали, когда можно будет сказать свое слово. Слишком долго терпели с спускали все отцу и Иванютину с рук.
Аид и Цербер, а именно так их звали, успели закрутить все слишком сильно, так, что не видно начала и конца. Тяжело вздохнул и всмотрелся в виднеющуюся из-за стволов деревьев луну.
Она выглядывала, освещая тропинку, и словно манила обратно в домик. В одно из тех мест, где хотя бы этой ночью я смогу чувствовать себя спокойно. Вместе с Кариной…
Бросил взгляд в чернеющие окна. Я оставил ее одну в полумраке, но не мог иначе. Она только что узнала невероятные вещи. Те, что меняют в принципе все. Расставляют по своим местам и ее ненависть ко мне и к брату.
Я не знал всех подробностей смерти их родителей, но о многом догадывался. Все связано. Не удивлюсь, если и эта девушка, Лиза, тоже оказалась подсунута Марку не случайно. По крайней мере, зацепила она его крепко.
С тяжелым сердцем принял решение возвращаться в домик. Если на нас открыта охота, то уже завтра с утра нужно выдвигаться в путь. Я подумаю куда, но все же, скорее всего, вернусь в Гродный. Надо забрать мать, иначе ей не выжить.
Я не представляю, как буду это делать, но другого выхода нет. Главное, чтобы нас никто не обнаружил раньше времени. У меня много врагов, и многие будут рады отыграться на сыночке мэра.
Отец будет в бешенстве, как такое вышло. Сойдет с ума от злости и может наделать глупостей. Особенно если прокурор будет подливать масла в огонь. Схватился за волосы и оттянул их.
М-да. Ситуация… Я сегодня должен быть возле особняка русской рулетки, а не в няньках младшей сестре Марка. Только что-то мне подсказывало, что если друг не справится, то я останусь единственным, кто способен сохранить ей жизнь.
При мысли о том, что кто-то покусился на тоненькое девичье тело, внутри все закипало. Меня и так разрывало от невозможности определиться, а теперь еще и это свербящее чувство.
Карина. Свалившаяся на мою голову несчастная избалованная девочка. Манящая и невероятно страстная. Я стал для нее первым мужчиной, и она со всем пылом раз за разом отдается мне, несмотря на противоречивые чувства.
Что с ней дальше делать? Отпустить? Нет. Пока я не мог, она и так слишком много дров наломала. Винил ли я ее в салочках и том, что произошло? Разумеется нет.
Она стала лишь винтиком в отлаженной системе гениального психа. Не будь ее выходки, он нашел бы другой способ добраться и до нее, и до меня. Он сам сказал об этом. Просто вопрос времени и разнообразия игр.
Пусть лучше так, но видит бог, как это не вовремя. Как это сейчас все некстати. Я как никогда был близок к тому, чтобы забрать маму, чтобы достать ее из этого осиного улья, где за каждым углом смертельная опасность. А теперь…
Направился к дому. Шел быстро и четко. На секунду перед дверью залип. Надо бы поговорить с девочкой. Обрисовать ситуацию и понять, что делать дальше. Раз игра началась… Все слишком запуталось.
Толкнул дверь и снова замер. Она лежала со стянутыми наручниками руками ко мне спиной. Свернувшееся калачиком полуголое тело. Она судорожно всхлипнула, и внутри от этого звука рушились барьер за барьером.
Такая нежная, такая тонкая и сильная. Пропитанная ненавистью, но на самом деле добрая. Это сидело в глубине ее глаз, и я намеревался достать это наружу.
Осторожно подошел к ней и тронул за плечо. Она дернулась, вставая и поднимая на меня свои невероятные, черные как эта ночь глаза. Дааа… Кажется, я обзавелся еще одной проблемой. Маленькой темноволосой проблемой, которая прислонилась ко мне своим податливым телом и прижалась к губам.
Разве можно устоять, когда такая девушка отдается тебе? Когда соль на ее щеках попадает на твои губы. Подхватил ее, выгибающуюся и извивающуюся в моих руках.
Я снова ее хотел. Хотел до безумия, до звездочек перед глазами. Провел ладонью по ее бедрам в шортах, смял груди. Дерзкие соски уже царапали мне ладони, а взгляд проникал в самую душу.
Она все понимала, понимала и принимала, но, как и я, отдавалась моменту. Нам обоим хотелось забыться в этих касаниях, в этих стонах, стирающих страх за близких, стирающих наши ошибки, будь то поспешность или, напротив, промедление.
Поэтому я обвел грубыми пальцами соски, скручивая их и в награду ловя ее громкий стон мне в зубы. Затем разодрал жалкие остатки майки, приникая губами к пышной груди.
Ее руки дергались, связанные наручниками. Это неожиданно возбуждало. Это обладание ею, полное и беспрекословное подчинение. Никогда не игрался чем-то подобным, но сейчас мне нравилось.
Словно компенсировал то, что собственную жизнь я так зафиксировать не мог. Аккуратно стянул с нее штаны, замирая при каждом плавном изгибе. Поцеловал ее в пупок и спустился ниже. Она снова и снова натягивала цепь, извиваясь в моих руках.
Я же играл на юном теле, как на идеально настроенном для меня инструменте. Прокладывал дорожку поцелуев все ниже, стягивая трусики. Нам было жарко и одновременно с этим холодно.
Ужас сковывал, стало необходимо прижечь его старым как мир способом, спустить это напряжение. Я приник губами к ней. Влажная, горячая, она еще шире раздвигала ноги и громко стонала.
Руки Карины, зафиксированные наручниками, натягивали цепь. Она звенела, девушка извивалась, а я дарил ей наслаждение. Никогда в жизни не встречал таких чувственных женщин, никогда не видел, чтобы оргазмы накрывали кого-то так стихийно, волнами.
Когда ее тело первый раз сжалось в спазме, поднялся и одним уверенным движением вошел. Она истекала влагой и приняла меня, подаваясь вперед бедрами. Девушка хотела запустить руки мне в волосы, но лишь звенела цепью, сыпля ругательствами.
Я двигался в ней, проникая все глубже, все острее чувствуя ее.
– Олееег, чертов извращенец! Ааах, развяжи меня! Божеее, дааа…
Возмущение потонуло в очередной волне оргазмов. Она сжимала меня, даря поистине неземное наслаждение. Ее внутренние мышцы снова и снова вибрировали, заходились в спазмах удовольствия, и я чувствовал, как накатывает мое окончание.
С громким стоном, как пятнадцатилетний мальчишка, едва оказавшийся в женщине, я не смог сдержаться и излился в нее, выкрикивая имя девушки. В порыве сжал ее тонкую талию, содрогаясь всем телом.
Так не бывает. Так просто не бывает, чтобы двое настолько подходили друг другу, чтобы сливались воедино, и непонятно, где начинался один и заканчивалась другая.
Она тяжело дышала, и я добрался до ее запястий. Послышался щелчок, и Карина с еще одним громким стоном протянула вперед руки, не забыв при этом залепить мне звонкую пощечину. Выдохнула:
– Извращенец.
– От извращенки слышу.
Вот так мы и лежали голые на диване в центре комнаты. А время утекало. Только я прекрасно понимал, что вряд ли смогу сейчас что-то сделать для Марка. Придется уповать на то, что он справится сам и вытащит из передряги свою Лизу.
Надо будет хотя бы связаться с братьями. Игорь и Макс могут быть в городе, но они вряд ли сунутся в логово Иванютина без меня. Я положил голову Карине на живот, и она тут же вцепилась мне в волосы. Отодрала мою голову и, взглянув прямо в глаза, спросила:
– Как мы можем им помочь?
В ответ встал и потянулся к телефону. Краем глаза наблюдал, как она принимает изящную, но напряженную позу на диване. Абсолютно нагая, без капли стеснения. Она не прикрывалась, и казалось, что вовсе не замечает отсутствия одежды.
А ведь ей всего восемнадцать. Еще дитя, по большому счету, но решимости в ней больше, чем во всех нас, вместе взятых. Возможно, если бы Марк не отстранялся от нее, то все могло бы сложиться по-другому. Но это уже не мое дело.
Набрал номер Макса. Он всегда был мне близок по-особому. Наверное, сказывалось то, что мы оба обладали несколько шальными характерами. Но телефон оказался вне зоны доступа.
