По отбытии старца Василия, в скором времени пришла радостная весть, что старец Михаил возвращается из Украины и уже приближается к обители. Услышав об этом, начальник и все братия исполнились радости, вышли ему навстречу и приняли от него благословение. И все были этим утешены.
О. Платону, проходившему общее послушание, начальник дал келью недалеко от скита над потоком, откуда не видно было церкви. Случилось однажды, что, пребывая в этой кельи, он ночью спал и не слышал, как ударяли в било к утрени; а день был воскресный. Когда же он проснулся, тотчас прибежал к церкви; но услышав, что уже прочтено было Евангелие и начали петь канон, весьма опечалился, и по причине стыда и смущения не вошел в церковь, а возвратился в свою келью, скорбя и плача о таковом, случившемся с ним, искушении. И так он опечалился, и такой ощутил страх и стыд неизреченный, что совсем не мог придти и к Божественной Литургии; но отшед недалеко от кельи, сел на землю под деревом и горько плакал. Когда же после Литургии настал час обеда, старец, начальник и братия удивились тому, что не видели его ни на утрени, ни на Литургии. И сказал старец братиям: «Прошу вас, Господа ради, подождите немного обедать; узнаем сначала, что случилось с братом нашим Платоном». Сказав это, он послал одного брата, по имени Афанасий, переписчика отеческих книг, поискать его. Не без труда посланный нашел о. Платона, который сидел на земле и горько плакал. Тот начал допытываться причины его плача; а он от стыда ничего не мог отвечать ему, но еще больше плакал и едва возмог, будучи весьма к тому убежден, открыть причину своей скорби. Утешая его духовно, Афанасий всячески упрашивал его не скорбеть чрезмерно о случившемся искушении, и немедленно идти в скит к святым отцам, которые, в ожидании его, еще не обедали. Он же едва возмог проговорить ему: «Как же, отче святый, могу я придти к святым отцам, и с каким лицом явлюсь я к ним, сотворив такой грех на вечное мое пред Богом и пред ними посрамление?» И просил Афанасия со слезами оставить его и не принуждать идти к отцам. Между тем Афанасий, не переставая, еще более просил его и увещевал не скорбеть и идти, и едва принудил его против воли идти с ним в скит. Тогда, вставши, пошел он с плачем и рыданием. Когда же пришел в скит и увидел старца со всеми братиями, сидящих пред трапезою, о, какой тогда еще более напал на него страх и стыд безмерный! Он упал пред ними на землю, горько плача и неутешно рыдая, и просил прощения. Ужаснулись все. И тотчас вставши, старец, начальник и братия подняли его от земли. Когда же все братия от приведшего его к ним монаха узнали причину его скорби и слез, удивились и, вздохнув каждый о себе, умолкли. Старец же, как отец чадолюбивый, начал утешать его своею духовною беседою. Он молил, просил и увещевал его не скорбеть чрезмерно о таком невольном с ним случае. Немного утешив его, все воздали Богу благодарение, что нашли его здоровым и душею и телом. Затем вошли в трапезу и начали вкушать пищу. Велели и ему сесть с ними и есть. Однако по причине объявших его тогда печали и стыда он ничего из пищи не мог вкусить; и только после вкусил немного. С того времени, во все свое тамошнее пребывание, он уже не ложился спать по ночам, а спал, сидя на лавке.
Вышедши из трапезы, старец и другие с ним старейшие духовные отцы сели под садовыми деревьями, и, беседуя, прославляли Бога Дародателя, удивляясь такой в юном Божественной ревности. Когда же о. Платон был еще в трапезе, старец говорил всем присутствовавшим братиям и в особенности младшим: «Видите, братие, какую ревность по Боге и огненную печаль имеет брат сей. Да будет он всем вам в пример и подражание, чтобы вам с усердием вставать и ходить на церковное правило. Ибо он, и по причине невольно случившегося с ним опущения молитвы, настолько опечалился душою и так много болезновал и плакал, что и хлеба лишил себя, и не хотел видеть света солнечного, вследствие великой болезни сердечной и сокрушения. Молитесь и вы от всей души Христу Богу, понуждаясь к исполнению всех Его заповедей, да подаст Господь и вам всем такую же ревность и огненную печаль, по Боге разженную, о которой Божественный Исаак (Сирин) во многих местах и другие святые отцы повелевают молиться и просить себе у Бога». Сказав это, старец умолк. Братия же, поклонившись ему, разошлись каждый по своим кельям.
Пребывая, как сказано, в оном скиту в послушании, о. Платон с великим вниманием слушал духовные наставления, которыми поучал братию старец Михаил. Ибо и этот муж так преуспел в смиренномудрии, любви и разуме духовном, и такой получил от Бога дар откровения тайн, заключенных в святых Писаниях, что стал подобен своему старцу Василию. Ибо он возревновал самым делом подражать всем трудам и подвигам его. Потому и просиял подобными ему дарованиями Духа Святаго, разве мало не всеми. Часто и этот старец, поучая братию о многоразличных душевных, весьма нужных обстоятельствах, говорил: «Подобает нам, братие, в сии бедственные времена, при совершенном оскудении истинных наставников монашеского духовнаго делания и разума, вседушно даже до смерти держаться учения и наставления святых и Богоносных отцов наших и верно следовать им и в словах и делах». А еще сей блаженный старец с воздыханием и слезами говорил братиям о тщательном и верном исполнении душеспасительных Евангельских заповедей Христовых, также о хранении правил, преданий и учений апостолов и всех святых православных вселенских и поместных Соборов восточной Церкви и великих Богоносных отцов, а еще о неотложном соблюдении святых постов и других чиноположений церковных, преданных всем христианам от святых апостолов и великих Богоносных отцов. «Не будем увлекаться, — говорил он, — духом нынешних тяжких времен и слабостями людей, живущих в бесстрашии, но будем держаться преданий святых апостолов и святых отцов, бывших на соборах. Ибо св. Василий Великий говорит: все издревле преданное святыми и духовными отцами достойно почитания; вновь же привходящее весьма неуместно и безсильно». Все это видя и слыша, о. Платон радовался неизреченною радостию и со многими слезами благодарил Бога, что сподобил его слышать такие наставления из уст таких мужей — Василия и Михаила, и пользоваться ими.
По времени прибыл в сию обитель из скита, называемого Кыркул, всечестный старец, схимонах Онуфрий, посетил старца Михаила и братию. И после бывшей о Господе, по благословению старца Михаила, ко всей братии от отца Онуфрия духовной беседы, говорил сей старец о местоположении своего скита Кыркула, что оно весьма красиво, что там хорошая вода и здоровый воздух и множество различных плодов и овощей и прочее нужное для монашеского жительства, и что там великая тишина и безмолвие. Эта речь старца возбудила в о. Платоне желание видеть это место. Потому, поблагодарив честнейшего старца Михаила за его отеческую любовь и наставление и получив от него благословение, пошел он с о. Онуфрием в предлежащий путь, который пролегал среди величайших лесов и по прекрасным долинам и чрез высокие горы. На третий день они при помощи Божией пришли в сказанный скит, начальник котораго всечестный иеромонах Феодосий принял о. Платона с любовию. На другой же день после его прихода дал ему и келью пустынническую. И стал о. Платон пребывать в келлии своей, радуясь и со слезами прославляя Бога, обучаясь истинному монашескому безмолвию, по словам св. Исаака, матери покаяния и молитвы. Для удовлетворения же необходимых потребностей он в начале получал помощь от начальника о. Феодосия.
Чин онаго скита установлен был по подобию скитов Святой Горы. Ибо только по воскресным и праздничным дням все братия сходились вместе на церковную молитву; и после Божественной Литургии для всех предлагалась общая трапеза. По трапезе же они беседовали между собою, подавая один другому духовные советы и укрепляя друг друга с воздыханием и слезами умоляли — мужественно и со благодарением претерпевать различные тяжкие душевныя и телесныя искушения и скорби и часто молиться, припадая со слезами ко Христу Богу. Так проводили они время до вечерни; а после вечерни все отшельники расходились по своим кельям. Так и о. Платон пребывал в келлии на безмолвии, занимаясь малым неким рукоделием — деланием ложек. Прилежно внимая молитве и чтению отеческих писаний, простираясь в любовь Божию и поминая грехи свои и повседневные недостатки, внезапно находящую смерть, Страшный Божий Суд и уготованные бесам и не покаявшимся грешникам жестокие и вечныя мучения, он горько плакал и рыдал повседневно, полагая начало исправления пред Богом; и со слезами исповедуя грехи свои, облегчал свою совесть и обретал мир и радость о Господе и некое утешение души. Также удерживая мысли свои от скитания и ум от худых помыслов, он пребывал до времени со смирением и надеждою на Христа Бога Спасителя своего.
