Пребывая в сей обители, Петр ощущал в душе своей великое утешение. Ибо видел, что преподобный игумен, как отец чадолюбивый, управлял братией с великою любовию и кротостию, смирением и долготерпением. И если бы случилось кому из братии, как человеку, в чем-либо провиниться: то когда виновный просил прощения, игумен тот час прощал его, исправляя таковаго духом кротости и поучая душеполезными наставлениями. Назначал ему и какое-либо покаянное правило по его силе, смотря на вину его. Потому и все братия пребывали в глубоком мире и любви к отцу своему и друг к другу.
Но вот спустя месяца три, по вступлении Петра в эту обитель, назначен был в нее иной игумен, муж ученый, Герман Загоровский. Прибыв в Любицкий монастырь, он стал управлять им не так, как вышеупомянутый блаженный игумен, с любовию, но властительски. Поняв его душевное устроение, братия пришли в большое смущение; так что некоторые от страха и разбрелись из обители незнамо куда.
Петр же продолжал нести послушание келаря, находясь в большом страхе и опасении как бы в чем не провиниться; однако и так не уберегся от искушения. Однажды призвал его игумен и приказал, чтобы к столу его подана была капуста. Не поняв приказания по причине его краткости и не посмев переспросить игумена, он передал приказание его поварам; а они что знали получше, то и приготовили для него. Настоятель призвал Петра в свою келью, встал из за стола и сказал: «Такую-то пищу ты велел подать мне к столу?» Сказав это, он так крепко ударил юношу по щеке, что тот едва мог удержаться на ногах; а за тем так сильно толкнул его, что он упал чрез порог его келлии. Когда же он встал, игумен крикнул на него: «Иди вон, бездельник!» В страхе и трепете вышел вон смиренный Петр, размышляя так: если за это разгневался он на меня бедного: то, если случится мне в чем-либо большем провиниться пред ним, чего не придется потерпеть? Кроме сего он услышал от духовнаго отца своего, что игумен грозил подвергнуть его еще более жестокому наказанию. Посему Петр задумал уйти за Днепр. И в ту же ночь тайно, со слезами помолившись Господу, он сошел к Днепру и при помощи Божией перешел на другую сторону реки по льду. Возблагодарив Бога с радостными слезами, он пошел вниз по Днепру в Украину к монастырям.
Дошедши до монастыря Святителя Христова Николая, именуемого Медведовским, который стоит на острове реки Тясмина, где настоятелем был всечестный иеромонах Никифор (иной от вышеупомянутого Никифора), Петр подошел к нему, поклонился в ноги, получил благословение и начал просить его, чтобы принял в обитель в послушание. Настоятель принял его с любовию, даль ему келью и послушание трудиться в трапезе и ходить на клирос. Когда же настал пост Успения Пресвятыя Владычицы нашей Богородицы, настоятель в праздник Преображения Господня постриг его в рясофор, переименовав из Петра Платоном. Тогда ему было от роду 19 лет. Пребывая в этой обители, он с усердием проходил послушание в трапезе. Всячески старался исполнять и правило церковное; днем сколько дозволяло послушание, а ночью опущений у него никогда не было. По повелению настоятеля ходил и на клирос. Кроме того, по своему усердию, и повару много помогал.
Тихо и мирно подвизался Платон в означенной обители. Но вот попущением Божиим воздвигнуто было в Украине униатами гонение на православную веру, которые старались совращать православных к своему нечестию. Вследствие чего и в этой обители произошли большие смуты и озлобления. И когда жившие там монахи увидели, что уже более месяца церковь их была заперта и запечатана, то некоторые из них и начали расходиться, — кто куда захотел. С некоторыми из братий, пошедшими в Киев, пошел и Платон; ибо вследствие преследования от поляков (папистов) невозможно было тогда идти в Молдавию. Между тем случилось это по Божьему смотрению, дабы верный раб Господень узнал об обстоятельствах своей матери. Пришедший в Киево-Печерскую Лавру, Платон был принят там и определен при типографии, под ведением иеромонаха Макария, обучаться изображать иконы на меди. Когда же он пребывал в Лавре, пришла из Полтавы в Киев на поклонение святыни родственница его, жена покойного его брата протоиерея Иоанна. Увидевшись с ним, она начала рассказывать ему о матери его следующее.
«После того, как ты ушел из Киева, мать твоя предалась столь великой скорби, что неутешно плакала с горькими рыданиями. Затем, вследствие безмерной печали, она задумала ничего не есть, не пить, пока не умрет. И чрез несколько дней стала мешаться умом. Ощутив же некоторый страх и ужас, она начала читать Акафист Божией Матери. Потом, пришедши в умоисступление, она замолчала; а так — как бы чрез полчаса громко воскликнула: «Если такова воля Божия, то уже не буду скорбеть о сыне моем». Когда же она опомнилась, то рассказала пред духовным отцом и пред всеми вот что: «Когда я от долгого неядения и от печали совершенно ослабела, и ожидала близкой смерти, — увидела множество весьма мрачных и страшных бесов, покушавшихся напасть на меня, от чего пришла я в великий страх и ужас. Тогда попросила у вас книгу и стала прилежно читать акафист Пресвятой Богородице беспрерывно весь день и ночь. Этим чтением я защищалась от бесов; ибо слыша, как я читала акафист, они были в страхе и трепете и отнюдь не могли приблизиться ко мне. Затем я пришла в изступление и, взглянув вверх, увидела отверстые небеса и пресветлого ангела Божия, как молнию, сшедшаго с неба. Он стал близ меня, и начал мне говорить так: «О, окаянная! что это ты сделала? вместо того, чтобы возлюбить от всей души и от всего твоего сердца Господа Бога, Создателя твоего, ты паче твоего Создателя возлюбила Его создание, сына своего; и по причине безразсудной и богопротивной любви своей задумала уморить себя голодом, и за это подвергнуться вечному осуждению. Знай же достоверно, что сын твой при помощи благодати Божией непременно будет монах. Должно и тебе, подражая своему сыну, отречься мира и всего, что в мире, и быть монахиней. Ибо такова воля Божия. Если же ты этой воле Божией будешь противиться: то свидетельствуюсь Христом Господом Богом и Создателем моим, что сей час же предам тебя ждущим схватить тебя бесам на поругание душе и телу твоему; дабы и другие родители чрез это научились не любить детей своих более Бога». Как только ангел Божий изрек мне это и подобное сему, я воскликнула: «Если такова воля Божия, то уже отселе не буду скорбеть о сыне моем». И тотчас бесы исчезли; ангел же Господний, радуясь, взлетел на небо. А духовник и родственники матери твоей, услышав это от нея, со страхом, а вместе и с радостию, прославляя Бога, разошлись по домам своим».
Ужаснулся Платон, услышав от своей родственницы, что уходом своим столь великую печаль причинил он душе матери своей. Впрочем, он утешался тем, что, повинуясь воле Божией, она решилась быть монахиней, — что и исполнилось. Вступивши в девичий монастырь, она была пострижена и переименована из Ирины Иулианией. Прожила в обители, подвизаясь в монашестве о спасении души своей, лет десять и более, и преставилась ко Господу.
Пребывая, как выше сказано было, в Киево-Печерской Лавре, о. Платон часто ходил во святые пещеры, и с горячею любовию и со слезами лобызал святые мощи, прося помощи от угодников Божиих и наставления на путь спасения. Ибо он горел желанием проводить пустынное, безмолвное и уединенное жительство с отцом духовным, который был бы сведущ во всех Божественных и отеческих писаниях, и понуждался и преуспевал бы в делании духовном, и был бы опытен в монашеском ратоборстве с бесами и страстями, пребывая в то же время в пустыни в нищете и скудости, и делая своими руками все для себя потребное. Прошло немного времени и, по Божию смотрению, пришлось ему обрести двух почтенных монахов, которые собирались идти в Валахию. Он стал просить их, чтобы они и его взяли с собою в путешествие. Так согласившись, они приготовились к странствию, и, помолившись Господу, отправились.
Миновав благополучно Украину и затем Молдавию, они чрез долгое время, при помощи Божией, достигли Валахии и пришли в скит святителя Христова, Николая Чудотворца, называемый Трейстены, начальник которого иеромонах Димитрий принял их с любовию и дал им приют. Старец же онаго скита иеросхимонах Михаил на этот раз был в отсутствии. Он отправился на время по делам в один монастырь в Украину. Когда о. Платон пребывал в этом ските, исполняя общие с братиями послушания, прибыл туда для посещения братии из скита Мерлополяны общий всех там пребывающих учитель и наставник монашеского жития, преподобный старец схимонах Василий, о высокой жизни и разуме котораго написал немного старец Паисий (в то время еще Платон) — что приводится здесь дословно: «Прежде он (схимонах Василий) по ревности Божией прожил немалое время в России и в Мошенских горах и в других пустынях с великими ревнителями монашеского жительства, а затем вместе с учеником своим, вышеупомянутым иеросхимонахом Михаилом, прибыл в Богохранимую Валахскую землю. Этот Богоугодный муж, в знании Божественнаго писания и учения Богоносных отцов, и в рассуждении духовном и всесовершенном ведении священных правил св. Восточной Церкви и их толкования весьма искусный, несравненно превосходил всех в его время бывших отцов. Слава о его учении и Богоугодном наставлении на путь спасения разносилась повсюду». Этот старец святой жизни, пробыв несколько дней в ските Трейстены, много преподал братиям душеполезных наставлений. Слыша их, о. Платон радовался неизреченною радостию, и со слезами прославлял Бога, что сподобил его видеть такового мужа и слышать от него слова назидания. Старец же этот чрез начальника Дометия приглашал о. Платона к себе в сожитие. Но он (будучи предупрежден одним отцом) опасался, как бы его там не принудили и против воли принять сан священства, и так чрез начальника отвечал: «Я не намерен принимать такой высокий и страшный сан до самой смерти». Это и было причиною, что о. Платон не сподобился пожить в ските Мерлополяне с таковым святым старцем, а оставался в ските Трейстены. Ибо и этот скит, как и скит Долгоуцы, находился под духовным окормлением старца Василия. И потому некоторые говорили, что о. Платон был несколько времени в послушании у старца Василия. Но хотя он и не жил с ним, однако сподобился быть его учеником, как о сем сказано будет ниже.
