По кончине о. Митрофана, схимник Иоанн, видя жизнеописание старца, составленное Митрофаном, неисправленным, сам, по совету других духовных отцов, поревновал вновь составить его жизнеописание и составил обширнее прежнего на молдавском языке. Но только эти два жизнеописания были несходны между собою и сходились только в главнейших частях. Кроме того читателям не нравилось составленное о. Иоанном жизнеописание за его длинноту. И потому братия монастыря Нямца упросили жившего в то время в Нямецком монастыре иеродиакона Григория (бывшего впоследствии митрополитом г. Букурешта и всей Валахии) составить краткое жизнеописание старца Паисия, — что он и исполнил. Труд иеродиакона Григория прочтен был Ясскому Митрополиту Вениамину и бывшему тогда князю, и с их дозволения напечатан в монастыре Нямце и разошелся во множестве экземпляров.

Впоследствии братия монастыря Нямца стали скорбеть о разногласии двух жизнеописаний старца Паисия; и потому, рассмотрев их тщательно и держась более составленного схимонахом Митрофаном жизнеописания, собрав в одно более важное и нужное, определили напечатать жизнеописание старца Паисия вторым изданием на славянском и молдавском языках.

Теперь это жизнеописание издается Оптиной Введенской Пустынью на русском языке с самыми незначительными изменениями.

Великий старец, схимонах, архимандрит Паисий в мире Петр Величковский, родился в Малороссии, в г. Полтаве, в 1722 году, от благочестивых родителей: протоиерея соборной Успенской церкви Иоанна и матери Ирины Величковских. В четвертый год, по рождении Петра, родитель его скончался; и отрок остался на попечении своей матери и старшего родного брата Иоанна, который, по кончине отца, был на его месте тоже настоятелем соборной церкви, где прежде и дед, и прадед его священствовали.

Мать озаботилась обучить отрока грамоте. При помощи Божией, чрез два года с небольшим, он навык читать Букварь, Часослов и Псалтирь. Выучился от старшего же своего брата и писать. С того времени он уже свободно стал читать книги и отчасти разумевать. С великим прилежанием прочитывал он книги Божественнаго Писания Ветхого и в особенности Новаго Заветов, Жития святых, поучения преподобных отцов Ефрема и Дорофея, св. Иоанна Златоуста и прочие. От чтения таковых книг, и преимущественно житий преподобных отцев наших, в монашеском чине просиявших, начала появляться и в душе отрока Петра ревность к оставлению мира и восприятию святаго монашеского, ангельского образа. Почему он и уединялся, и ненасытно занимался чтением. И так любил он молчание, что даже мать его редко слышала его говорящим; ибо он был кроток, весьма стыдлив и сдержан не только в отношении к людям посторонним, но и к своим. Таково было усердие к Богу в этом дивном еще десятилетнем отроке! Все видевшие и слышавшие о нем люди благоразумные удивлялись его добронравию, ревности и усердию, и прославляли Бога, говоря: Слава Тебе, Христе Боже, что возносишь избранного от людей Своих!

На тринадцатом году от роду Петр лишился старшего брата своего Иоанна, который преставился ко Господу, прослужив священником только пять лет. Вследствие сего нужда заставила мать отрока, захватив его с собою, пойти в Киев к архипастырю Рафаилу и просить его о зачислении за сыном отцовского места в вышеупомянутой соборной церкви. Она снабжена была и просительным письмом ко владыке о сем деле со стороны крестного отца мальчика, полтавскаго полковника, и почтенных граждан. Это было в 1734 году. Когда же Петр, став пред святителем, толково и с подобающею почтительностью произнес приготовленные к сему случаю одним ученым мужем стихи, владыка обрадовался, благословил его, и сказал: «Быть тебе наследником (родительского места)». Выдал матери его грамоту и, повелев отдать отрока в Киевское училище, отпустил их с благословением. Возвратившись домой, мать немедленно отправила сына своего в Киев ради школьного обучения, где он проучился только четыре года. С горячим усердием упражнялся он в это время более в чтении духовных книг. От чего в нем более укреплялось непременное намерение быть монахом.

К тому еще у него были единомысленные друзья, также имевшие одинаковое желание монашества. По вечерам они собирались в потаенное и уединенное место и во всю ночь до утреннего звона рассуждали как бы им удобнее было осуществить свое намерение, и где бы можно было найти такое место, в котором, при помощи Божией, постригшись в иночество, они по истине могли бы проводить жизнь свою согласно с монашескими обетами. После многократных совещаний, при тщательном рассмотрении, они положили в душах своих твердое и непременное намерение: ради отречения от мира и пострижения монашеского не поступать в такие обители, где проводят жизнь в сладкопитании, в возможном телесном удовольствии, покое и славе. В подтверждение этого своего намерения они указывали на святые писания всех древних святых, проводивших в нищете жизнь монашескую, и на св. Симеона Нового Богослова, который говорит так: «Имея в намерении удалиться от мира, смотри — не вдавай души своей в плотския утешения», и проч. Ибо если нам, говорили они, принять постриг в таких обителях, то неудобно будет, по обету монашескому, подражать нищете Христовой и проводить жизнь воздержную т. е. в скудости нужных потребностей и во всяком телесном злострадании, ради душевнаго спасения. Но по причине еще нашей немощи и удобопреклоннаго произволения и нетвёрдого неустановившегося душевного усердия, а более от суеты и общения с другими, нам поневоле придется уклониться от тесного пути, вводящего в жизнь вечную, и зайти в широкий, который, по слову Господню, ведет в погибель. В таком случае они думали, что уж лучше оставаться в миру, нежели, отрекшись мира и всего мирскаго проводить жизнь во всяком покое и довольстве ради угождения плоти, на соблазн миру и поношение монашеского образа и на вечное осуждение душ своих в День Судный.

Кроме того, благоговейный отрок Петр, из Божественнаго Евангелия и святоотеческих писаний основательно дознал, что желающему монашествовать без послушания, смирения, беспристрастия (к вещам) и терпения, без верности и любви и совершенного отсечения своей воли и своего рассуждения, и вообще сказать — без тщательного исполнения всех Христовых заповедей, одною православною верою спастись отнюдь невозможно. Потому он положил в душе своей пред Богом твердую решительность, ради исполнения заповедей Христовых, вместе с верою всячески понуждаться и на добрые дела. Как, например: не осуждать ближняго своего, хотя бы и своими очами увидел, что он грешит; ибо осуждающий ближнего своего сам себе присвояет достоинство Божие; а есть ли что страшнее сего? Также отнюдь не иметь ненависти к ближнему; ибо, по свидетельству Св. Писания, ненависть и злоба тяжелее всех грехов (1 Ин. 3, 15). От всего сердца и от всей души прощать ближнему всякое оскорбление, в надежде отпущения и своих грехов; ибо кто не прощает ближнему своему проступков или какой-либо обиды, тот и сам не получит отпущения грехов своих от Отца Небеснаго. Этот, данный Богу, обет свой он во всю свою жизнь, при помощи благодати Божией, выполнял на самом деле.

Так пребывал отрок, упражняясь в чтении и сказанном поучении. В особенности же он скорбел и плакал, недоумевая—что делать. И вот он с сокрушенным сердцем и со многими и горькими слезами, бия в перси свои, начал припадать ко Христу Богу и молиться, дабы Он поставил его на путь спасения. В плаче же размышлял: что мне делать и куда идти? Ощутив в душе сильное рвение к странствованию, он немедленно, оставив училище, удалился из города Киева и как некий нищий и странник, в печали душевной скитался, взыскуя Отечества Небеснаго. Ибо еще в юности даровал ему Господь дарования разума, мудрости и смиренномудрия.

Оставил он и друзей своих, которые препятствовали его скорому отбытию, и пошел, по указанию Божию, во святой монастырь Любицкий, который расположен близ города Любича над рекою Днепром. Когда же он пришел в обитель, один монах сказал ему: «Вот стоит наш игумен Никифор», и привел его к нему. Петр пал к ногам его и просил благословения. А игумен, по обычаю благословив пришедшего, начал расспрашивать: «Откуда ты, брат? Как твое имя? и за чем пришел в нашу обитель?» Юноша ответил: «Я с Киевской стороны, пришел в эту святую обитель на послушание, а имя мне Петр». Услышав это, игумен принял его с любовию, дал ему келлию и назначил послушание келаря. Поклонившись в ноги игумену, пришлец принял от него благословение и стал с усердием исполнять свое послушание.