— Да, но если бы я тебя послушала, то отправились бы мы еще позднее, — огрызнулась в конце концов Мари.

— А я что? Я ничего, — развел напарник руками, — Сижу, как видишь. Молчу.

— Да, но ты смотришь.

— Любуюсь.

Этот намек на неуставные отношения майор проигнорировала. Хотя, если так пойдет дальше, с Роландом невозможно станет работать. Независимо от того, что она решит в итоге, насчет их совместного будущего. И она действительно еще не решила. Он нравился Мари, действительно нравился. Но с другой стороны, почему-то не спешила упасть в его объятия. Потому ли, что “нравится” — это еще не влюбленность, или…

“Или потому, что ты, вся такая гордая и независимая, боишься сближения с кем-то. Именно поэтому у тебя и не было никогда серьезных отношений. А с ним можно только серьезно. Ты только посмотри на него. Он же по-любому захочет переехать за город и растить десяток детей в живописной сельской местности”, сказал ей внутренний голос, с непривычной прямотой и честностью. Эту мысль она отогнала решительно. Если первая половина еще походила на правду, то вторая была заведомым абсурдом. Хотя действительно, очень легко было представить себе Роланда, сидящим в саду, в плетеном кресле, с какой-то благодушной иронией наблюдающим за шумными играми детей. Только вот для себя никакого места в этой картине Мари найти не могла.

Дойдя до конца пространного мануала, майор поняла, что большинство элементов управления на самом деле имели чисто дублирующую роль, на случай отказа электроники. А для ее целей достаточно было нажать кнопку запуска на колонне руля, дождаться загрузки компьютерной системы и подключиться к локальной сети, примерно так же, как и на обычной машине. Что она и сделала. Заменяющий лобовое стекло дисплей ожил, выводя достаточно убедительное изображение окружающего мира, с регулируемым углом обзора, и удобной возможностью дополнительно вывести на экран видеопоток с любой из наружных камер.

Майор нажала педаль акселератора. Кроулер мягко качнулся и двинулся с места. Ворота колонии, получив разрешение, распахнулись перед машиной, и Мари вырулила на дорогу, активировала навигатор. Зеленая линия легла на потрескавшийся асфальт. Следуя ей, майор ускорилась, но максимальная скорость кроулера была невысока — сто двадцать километров в час, и даже это было слишком много для разбитой дороги.

Через несколько минут, даже самые высокие шпили Магны скрылись за горизонтом. Время от времени мимо проплывали еще обитаемые поселения, прибежище тех, кто не видел для себя места в великом городе, но все реже, и скоро их не стало вовсе. Редко встречались даже руин, кроме тех, что давно уже рухнули под весом времени, заросли буйной, дикой зеленью. Скоро, не осталось ничего, кроме этого живого, прекрасного запустения. Исконный лес отвоевывал захваченные когда-то людьми территории, не встречая сопротивления, кроме серой ленты дороги. В нейроинтерфейсе вспыхнуло уведомление — косой красный крест и слова “нет сигнала”. Все глубже и глубже продвигались они в сердце пустоши.

Здесь они были чужими. Окружающий мир смотрел на них настороженно. Птицы стаями взлетали из крон деревьев при их приближении, перекликаясь встревоженными голосами. Стадо оленей, идущих вдоль дороги нырнуло заросли при виде неведомого, грохочущего железного зверя — только мелькнули белые хвосты.

Свободный поначалу путь стали время от времени преграждать ржавеющие остовы авто. Еще больше встречалось их на обочинах, низко сидящих на давно сгнивших шинах и лопнувших подвесках, перевернутых, уперевшихся бамперами в дорожные столбы, и с деревьями прорастающими их насквозь. Мари все ожидала увидеть в одной из них скелет, откинувшийся назад в сиденье или головой-черепом бессильно повалившийся на перекошенный руль. Но то ли давним хозяевам этих машин хватило еще сил продолжать путь, когда кончилось топливо. То ли кости умерших от лучевой болезни давно уже были растащены зверями, распались в пыль. Так или иначе, ничего не оставалось здесь от людей, кроме рассыпающихся творений их рук.

Один раз трассу перекрыла длинная, почти бесконечная колонна военной техники. Танки, боевые машины, изрядно похожие на их кроулер, грузовики, и многие другие, о предназначении которых майор могла только догадываться. Объехать широкие, бронированные тела по асфальту было невозможно, и пришлось с треском ломиться сквозь растущий вдоль дороги подлесок, кое-где подминая под себя молодые деревья, мстительно скребущие днище кроулера сломанными ветками. Как и они, колонна следовала в пустошь, и когда они приблизились к голове ее, стала ясна причина остановки — здесь дорожное полотно было взрыто воронками попавших в него бомб, превративших машины в обгоревших, искореженные груды проржавевшего металла.

— Я вот сейчас подумал, а ведь здесь точно никто не занимался разминированием, — обеспокоенно сказал Роланд, — как бы нам не подорваться.

Мари хотелось ответить ему ободряюще. Развеять его страхи. Только вот он был прав. Даже если война кончилась слишком быстро, чтобы стороны могли обустроить серьезные минные заграждения, и компьютерная система и сенсоры кроулера могли предупредить их об очевидной опасности, вроде мины просто лежащей на дороге, найти что-то более скрытное им бы не удалось. Даже прямо сейчас они могли случайно побеспокоить зарывшуюся в землю когда-то давно авиабомбу и даже не успеть понять, что именно случилось, прежде чем оказаться по ту строну жизни. И чем ближе они к бывшей границе империи, тем опасность серьезней. Экспедиция начинала ей казаться не такой уже хорошей затеей. Но нет, развернуться, поджав хвост — такой вариант она даже не рассматривала.

— Если Никита здесь как-то прошел, причем не раз, то и мы сможем, — наконец пришел ей в голову ответ. Не такой обнадеживающий и уверенный, как ей хотелось бы, но все же определенная логика в нем была.

Напарника это явно не слишком убедило, но все же он больше не поднимал эту тему. После десяти часов в пути, Мари уступила руль успевшему отдохнуть немного Роланду и отправилась в койку. Было жестко и тряско, и долго она еще прислушивалась к гулу двигателей, прежде чем заснуть. И по разбитости в теле, по темноте снаружи, ей было ясно, что не так уж много времени она спала, когда напарник мягко разбудил ее, толкнув костяшками в плечо:

— Майор, у нас проблема.

— Что там? — она была раздражительна, и на язык просилось что-то вроде “ну так и реши проблему, зачем меня будить?”, но знала, что это бы не помогло делу. Он бы действительно решил сам, если мог.

— Ну вот, посмотри, — он указал на экран.

Кроулер стоял у въезда на мост. Или, во всяком случае, того, что от моста осталось. Центральный пролет его давно обвалился — сам, или взорвали, чтобы замедлить наступление противника. Они находились на берегу широкой, медленно текущей реки, в воде которой, разбитая на осколки, отражалась полная луна.

— Что делать будем?

Майор подумала. Прислушалась к своим ощущениям. Ответ не замедлил себя ждать:

— К черту. Будем отдыхать пока. А утром разберемся.

Она вернулась в свою неуютную постель. Роланд последовал за ней, лег на койку напротив. Они оказались лицом к лицу. Несколько секунд он смотрели друг другу в глаза, и он, казалось, хочет что-то сказать, но вместо этого он повернулся на другой бок, отвернувшись к стене. В этот раз, когда тонкий пенный матрас не норовил ускользнуть из-под нее, она отключилась мгновенно.

Когда Мари проснулась, уже настал день. Разрушенный мост все так же зиял впереди провалом. Она обдумала доступные варианты. Возвращаться назад и искать другую дорогу в обход заняло бы слишком много времени. Свернуть в сторону и ехать вдоль реки, в надежде найти другую переправу? Нет, тоже не подходит. Долго, и нет никакой гарантии успеха — если мост действительно был взорван, то та же судьба могла постигнуть и другие. И все же одна идея у нее была. Пусть и немного опасная.

Пару минут она рыскала глазами камер по сторонам, но это помогало слабо. Деревья по обе стороны дороги ограничивали угол обзора, берег, на котором покоилась опора моста, круто уходил вниз.