— Я выйду, осмотрюсь, — бросила майор Роланду.
— Не опасно? Начальник нас предупреждал насчет цезия в воде.
Мари хотелось сказать, что это касалось скорее воды стоячей, низинной, а река давно унесла все загрязнения. Но все же на всякий случай проверила показания дозиметра. Пятьдесят микрорентген. Меньше чем в городе.
Первым, что заметила она выйдя наружу, был запах. Густой аромат цветения, нагретой солнцем воды, древесной смолы и хвои. Она никогда не чувствовала ничего подобного. Всякие заметные запахи давно были изгнаны из Магны, чтобы не оскорблять обоняние чувствительных цивусов. Даже парки были стерильными, словно пластиковыми, где растущие в клумбах цветы были приятны глазу, но ничем не пахли.
Мари подошла к краю обрыва, взглянула по сторонам. Здесь склон был слишком крутым, но по левую руку виднелся пологий спуск. Майор двинулась вдоль него, прикидывая, достаточно ли он широк, чтобы здесь мог пройти кроулер, пока не спустилась на узкую полоску галечного пляжа. Подошла к самой кромке воды, потревожив несколько загорающих лягушек, которые с плеском прыгнули с суши в неглубокий участок реки, и глядели оттуда на нее недовольно своими выпученными глазами. Ближе к берегу, вода была идеально прозрачной, с поблескивающими в ней иногда серебристыми боками рыб. Середина русла же была рябящим зеркалом, в котором отражалось голубое небо с пушистыми как вата облаками. Странное, щемящее чувство переполнило Мари. Оно было похоже на то, что она испытывала, танцуя с Роландом в окружении обломков и реликтов старого мира, но теперь сосредоточенное в один короткий миг, ослепительную сингулярность. Чувство, будто она нашла что-то давно потерянное. Приложив руку к груди, она несколько раз быстро выдохнула, успокаиваясь. После чего взглянула на реку другими глазами.
Быстро оглянувшись, без особой нужды, она сбросила обувь, стянула с себя облегающий форменный комбинезон, и ступила в теплую воду. Мелкие камешки покалывали ей ступни. Зайдя по грудь, майор оттолкнулась ногами от дна, наклоняясь вперед, пустилась вплавь, загребая воду широкими замахами. В несколько минут она доплыла до противоположного берега и развернулась. На пляже стоял Роланд, в позе терпеливого ожидания. Когда Мари приблизилась, он крикнул:
— Плещешься?
— Как видишь. Присоединяйся. Вода хорошая.
Она не ожидала, что напарник примет это приглашение. Кажется, даже он сам этого не ожидал. Но после мимолетного раздумья, он начал расстегивать пуговицы. Его бледное тело горожанина сияло в лучах солнца. Оставшись в одних боксерах, он вошел в воду, подплыл к Мари, неловко, по-лягушачьи.
— Хм, я думал ты со своими имплантами камнем на дно пойдешь, — сказал он, отфыркиваясь.
Мари хлестнула ладонью по воде, обдав Роланда снопом сверкающих капель.
— Тебе разве не говорили, что нельзя говорить с женщиной о ее весе? Тем более таким тоном.
— Так я же не о весе, а о плавучести, — он бросил в нее горсть воды в ответ.
— Ну, они у меня полимерные и нанитовые, на плавучесть не влияют никак. Как насчет наперегонки до берега и обратно?
— Мда, а генерал-то думает, что мы не дети. Что бы он сказал, если видел нас сейчас. Мы-то вроде бы должны особо опасного преступника брать, а не развлекаться.
— Это же из отпуска будет вычтено. Можно в таком случае и отдохнуть между делом. Тем более, что неизвестно еще, когда снова будет возможность ополоснуться. А Никита никуда не денется, я это чувствую.
— Конечно. Он же в тебя влюблен, — напарник хмыкнул, — Ну и самомнение я тебе создал. Теперь вот думаешь, что ни один декер не способен тебя увидеть и не втрескаться.
— Ну да. А что, ревнуешь?
— Я? — удивился Роланд, — а с чего мне ревновать тебя к человеку, которого будет разить беспощадная рука правосудия в твоем лице? К тому же…
Вместо того, чтобы закончить, он вдруг развернулся и шумно хлопая по воде поплыл к противоположному берегу.
— Эй, так нечестно! — воскликнула майор, и отправилась в погоню.
Время от времени левый бок кроулера со скрежетом скребся о кору деревьев. Мари старалась спускаться осторожно, но все же она недооценила узость тропы, и теперь ей все казалось, что кромка колес по правому борту висит в воздухе. И прочность глинистого берега ей не внушала никакого доверия. По краю даже идти стоило с опаской, а уж ехать на многотонной машине…
— Прекрасная затея. Просто прекрасная, — сказал Роланд с сарказмом, вжимаясь в спинку кресла.
— Выбора у нас все равно нет.
Все же они без происшествий спустились в кроулере обратно на пляж, где обсыхали на солнце всего час назад.
— Выбор есть всегда, — возразил с горячностью напарник.
— Конечно. Только варианты редко действительно равнозначны. Скажем, можно одолеть реку прямо сейчас, а можно искать неизвестно сколько времени другой мост или брод, потому что ты чего-то испугался.
— Нет, что вы, я всецело доверяю вашему плану, товарищ майор. Уверен, вы уже много раз проезжали по дну реки на допотопном кроулере. А дрожь — это всего лишь слабость моего бренного тела, которое сейчас особенно остро чувствует свою бренность.
— Не язви. Но я действительно не вижу причин, почему это не должно сработать. Корпус герметичный, воздух рециркулируемый, двигателю кислород не нужен. Почти подводная лодка.
— Если мы с тобой не видим очевидных проблем, то это всего лишь означает, что проблемы неочевидны.
— Может быть. И вот сейчас мы их и обнаружим, — бодро сказала майор, и нажала акселератор.
Машина подалась вперед. Вода быстро дошла до днища, присосалась в нему с влажным звуком, замедлила ход кроулера, который гнал теперь перед собой широкую прозрачную волну. Во время водных процедур Мари попыталась оценить глубину русла, ныряя тут и там, но не поручилась бы за точность результата.
Неожиданно кроулер накренился носом вперед, заскользил по дну. Воды реки сомкнулись у них над головой, а вокруг клубами поднимался потревоженный ил, медленно уносимый течением. Майор, отпустившая было педаль газа, утопила ее снова. Машина не двинулась с места. Колеса только без толку крутились в мягком грунте дна, все глубже зарываясь и все плотнее делая илистую завесу, пока та не заволокла их полностью.
— Вот и обнаружили, — буркнул Роланд, — теперь что?
Мари задумалась. Она очень редко задумывалась о смерти, и уж точно ей ни разу не приходило в голову, что свой конец она может встретить в железном гробу на дне реки в пустоши. Впрочем, майор была уверена, что сможет открыть дверь, несмотря на давление воды снаружи, так что критической опасности не было. Но это означало бы необходимость возвращаться в Магну пешком, что само по себе не так уж легко. И объяснять потом генералу, почему она вернулась не только без беглеца, но и без одолженного кроулера, что было бы еще сложнее.
— Ладно, у меня есть конструктивное предложение, — сказал напарник, тоже обдумывающий их положение, — попробуй нажать педаль мягко. Очень мягко, самый малый ход.
За неимением лучших идей, майор сделала, как он сказал. Поначалу это не дало никакого результата. Колеса прокрутились раз, другой. Она не сдавалась. Наконец, звук холостого хода едва заметно изменился, и Мари почувствовала бесконечно медленное, но все же движение вперед. Понемногу кроулер выбрался из ним же вырытой траншеи. Осмелев, майор подбавила ходу, готовясь сбросить его при первых же признаках пробуксовки. Но это не понадобилось. Машина продолжала равномерно ускоряться, оставляя за собой хвост поднятого ила. Несколько долгих минут они ехали по дну русла, пока нос кроулера не задрался вперед, и движение не замедлилось снова до скорости улитки на склоне. Чувствуя, что они вот-вот остановятся окончательно и соскользнут обратно, Мари, после секундного колебания, выжала до упора педаль акселератора. Против ожидания, это сработало. Колеса рванули глинистый грунт, и выбросили кроулер на плотное, усыпанное галькой мелководье. По эту сторону реки, подъем к опоре моста был гораздо более пологим, и машина без труда одолела плавный уклон и остановилась на дороге. Можно было бы продолжать путь, если бы не необходимость очистить камеры от осевшего на линзы ила.
