— Попалась!

И резко дернула вниз. Затрещали рвущиеся сухожилия, сустав противоестественно выгнулся и рука обмякла. Летиция взревела от боли, но не остановилась. Целую руку она с размаху опустила на ключицу, раздробив тонкую кость. Не обращая внимания на боль, Мари подобрала и резко выпрямила ноги, опрокинулась назад, сбив, подмяв на мгновение врага, прокатилась дальше, так что она оказалась на коленях, лицом к лицу с лежащей Летицией. И начала прицельно бить ее в голову, пока мягкие ткани не превратились в фарш, не расступились, обнажая металлически поблескивающие кости черепа. Несколько раз командир пыталась подняться, увернуться, но каждый раз удар настигал ее, не давая двинуться.

— Ладно, твоя взяла, — выплюнула она кровавыми пузырями, сквозь измочаленные губы и выбитые зубы, — хватит. Сдаюсь.

Майор грубо перевернула ее, села сверху и защелкнула на запястьях наручники. Не удовлетворившись, еще одну пару оков она сомкнула на щиколотках Летиции. И все равно не осмелилась встать.

— Гюнтер, Анна, чисто! — выкрикнула она, — Давайте сюда.

— Только не смей думать, что ты победила честно, — снова подала голос Летиция.

— Ты опять об этом? Ладно, не буду. Потом, когда нас подлатают, можем устроить матч-реванш. С выключенными имплантами, без ЭМИ, декеров, камфуляжа и заложников. И посмотрим, кто кого. Как, хочешь?

На этот раз противница промолчала. Инфильтраторы, выключившие камуфляж проступили рядом с Мари.

— Как я и думала, — отозвалась та на невысказанный отказ, и, уже обращаясь к Анне, сказала, — Забирайте.

Анестетик притупил боль в сломанной ключице, но при каждом движении располовиненной кости терлись друг о друга с сухим скрежетом, от которого Мари мутило. Медики заняты были приведением в чувство цивусов. Никому из них не требовались сложные процедуры, но майор все же решила не отвлекать врачей. Вместо этого, придерживая руку, она вошла в одну из машин скорой помощи и легла на койку, под несколько устрашающим роботом хирургом и позволила манипуляторам работать. Через несколько минут ключица была зафиксирована тонкой, но прочной полимерной пленкой и небольшая рана, где тонкие щупальца робота проникли в тело, зашита несколькими стежками. Краснота и припухлость оставались, но подвигав пробно плечом, Мари не заметила никакой скованности, хотя испытывать шину на прочность в ближайшее время не стоило.

Нейро так и оставалось в бесконечном цикле сбоев и перезагрузок. Но тут уже была нужна помощь техника. Выйдя наружу, майор огляделась по сторонам, пытаясь найти напарника, но его нигде не было. Ей пришлось спросить о нем у одного из штурмовиков, что заканчивал зачистку здания.

— Роланд? Сидит в комнате охраны.

Там Мари его и нашла. Он сидел в кресле, повернувшись спиной к стене мониторов, глядя на кровавое пятно на полу.

— Он не выжил, — сказал он, отстраненно, не поднимая глаз на майора, — я поставил ему дыхательный аппарат, но с внутренним кровотечением сделать ничего не мог.

Напарник вздохнул.

— Знаешь, они ведь не так уж неправы. Мы действительно колонизаторы. После войны, еще до основания Магны, Европа по сути захватила Африку. Конечно, происходило это под видом миротворческой миссии, с совершенно гуманными целями. “Просто хотим помочь нашим черным братьям, пожалуйста, не задумывайтесь о том, что заодно мы получим доступ к необходимым нам ресурсам”, как-то так. И хотя Африканский союз сейчас формально независим, он под контролем элиты, восходящей к этому периоду колонизации. Элиты, которая действует в первую очередь в своих интересах, затем в интересах Магны и только потому уже задумывается о нуждах своих граждан.

Обойдя кровавую лужу, Мари приблизилась к Роланду, присела перед ним на корточки, заглянув в лицо, взяла его безвольно висящую руку.

— Ничего из того, что я могу сказать, тебе особенно не поможет, — сказала она, — Не сейчас. Но послушай. Тебе не в чем себя упрекнуть.

— Как же, не в чем. Я мог обезвредить его, не убивая. Просто ранить.

— Если бы ты ранил его слишком легко, он мог бы помешать взлому в самый ответственный момент. Разница между успехом и провалом операции измерялась считанными секундами. Ты сделал все, что о тебя требовалось. Благодаря тебе и только тебе, мы остановили теракт. Для этого тебе пришлось убить врага, да, и теперь тебя мучает совесть. Потому что ты хороший человек. Ты пытаешься понять точку зрения террористов, поставить себя на их место, потому что ты хороший человек. Но они не заслуживают твоего сочувствия. Никакие обстоятельства, никакая условная правота не может оправдать террора против гражданских. Если их борьба с угнетателем, реальным или воображаемым, опускается до отстрела случайных безоружных цивусов, то кроме того, что дело их преступно, оно еще и заведомо обречено. Бессмысленное насилие, которое может только породить большее насилие, но и только.

— А ты? Ты хороший человек? Если можешь вот так запросто отрезать, сходу определить, кто чего заслуживает?

— Не знаю. Но вот что я могу сказать — даже если бы это не было моей работой, если отбросить всякие соображения служебного долга. Когда я вижу подобное, совершенно очевидное зло, я считаю нужным его остановить.

— Как просто у тебя все. Зло и добро, черное и белое, — Роланд скривил рот в сардонической улыбке, — Легко, наверное, жить с таким подходом.

— Да, легче, чем задаваться бессмысленными вопросами. В конце концов, я знаю, что как бы я не усложняла этические конструкции потом, когда все уже произошло, в моменте я поступлю так, как считаю правильным.

— Ясно. В таком случае, если тебе ничего не нужно, оставь меня задаваться, как ты говоришь, бессмысленными вопросами.

— На самом деле мне нужна твоя помощь. Электромагнитный импульс выбил мне нейроимплант.

— Хм? Да-ка посмотрю, — напарник может и не забыл о муках совести, то хотя бы отвлекся, получив конкретную, решаемую задачу, — Если проблема серьезная, может не обойтись без замены. Так… По воздуху присоединиться не могу.

Он поднялся, взял лежащую около мониторов деку, размотал шнур. Открыл в теле деки крышку, под которой, в небольшом отсеке, закреплено было несколько переходников. Роланд выбрал один из них, насаживаемый на стандартный штекер тонкий гибкий зонд.

— Ощущения будут не самые приятные. Хотя, считай, что это возможность привыкнуть к ним заранее. Завтра у нас будет возможность зайти в мою декерскую группу. Там без прямого подключения не обойтись.

Напарник мягко взял майор за подбородок, приблизил кабель вплотную к ее лицу. Зонд коснулся глаза Мари, изогнулся, скользнул под веко. Он был покрыт биополимером, чтобы не причинять лишнего дискомфорта, и все же чувство, что холодный, скользкий червь пытается проникнуть в ее мозг, оказалось худшим моментом и без того не лучшего дня.

Некоторое время напарник слепо глядел вдаль. Затем интерфейс нейро погас окончательно, и снова загрузился, на этот раз без проблем.

— Работает? Хорошо. Ничего страшного не было, пара цепей сгорела, но я переадресовал в обход. Обычно с этим бы даже самодиагностика справилась, но ее тоже зацепило.

Гибкое тело зонда выскользнуло из-за глазного яблока майора, и она вздохнула с облегчением.

— Спасибо.

— Да не за что.

Больше сказать было нечего. Майор направилась к выходу. У самой двери обернулась, посмотрела на Роланда — не передумал ли тот оставаться наедине со своими мыслями. Но снова он был погружен в созерцание кровавого пятна.

Мари вышла.

По возвращении в участок, настал ее черед стоять перед генералом. Тот ничего не сказал, только взглянул на потрепанную Мари, хмыкнул и внес в личное дело официальный выговор — за нанесенные гражданским травмы, и не менее официальную похвалу, за успешное спасение заложников.

— Свободна на сегодня. Иди отлеживайся.

Мари кивнула и не стала задерживаться. По дороге домой, цивусы с опаской поглядывали на ее разбитое лицо. Она с вызовом, прямо встречала их взгляды. Тогда любопытствующие отворачивались, ускоряли шаг.