Она резко подняла лицо, чтобы встретиться с ним взглядом.

— О, Дариус. Оно так… так прекрасно. Я в восторге. Вы меня балуйте. Вы такой щедрый.

Он был большой загадкой, которую предстояло разгадать. Почему он так сильно заботился о ней или, по крайней мере, так обращался с ней? Она не заслуживала всего, что он ей давал.

— Вы наденете это для меня, Марианна?

— С удовольствием, Дариус.

И я это делаю. Я так сильно хочу доставить тебе удовольствие.

ЕГО записка пришла утром.

Моя прекрасная Марианна,

Я пришлю за Вами экипаж сегодня в час дня. Наденьте новый синий костюм для верховой езды — синий. У меня есть сюрприз, и я с нетерпением жду Вас.

Д. Р.

Он поприветствовал ее поцелуем в лоб, затем отстранился, чтобы осмотреть ее с головы до ног.

— Этот цвет Вам идет, Марианна. Вам к лицу синий.

— Я не ездила верхом больше года.

— Уверен, Вы все вспомните. Умение ездить верхом — невозможно забыть. Я знаю, что Вы будете великолепны, но я более чем счастлив помочь, если понадобится.

Он казался взволнованным, улыбаясь, как мальчик, ожидающий угощения, подумала она.

Она вскрикнула, когда увидела свой сюрприз. Прекрасная серая лошадка, стоявшая в стойле, была ее собственной, Буря. Или, по крайней мере, она была лошадью Марианны до того, как финансовый крах вынудил ее продать.

— Буря? — Марианна погладила ее по шее и наклонилась вперед. — Я с трудом могу поверить, что она настоящая.

— Это для Вас, Марианна. Она снова Ваша.

Марианна резко повернулась к нему лицом.

— Дариус? Как Вы узнали? — У нее перехватило горло, она едва могла говорить.

— Ваш отец сказал, что она была продана в поместье Холлборо. Греймонт — хороший друг, и он был рад отдать ее. Я выкупил ее обратно, вот и все. — Дариус вопросительно посмотрел на нее. — Мы поедем верхом?

— Да. — Похоже, Марианне снова понравятся острые ощущения от верховой езды. Если бы она чувствовала, что может получить удовольствие, она бы сказала ему об этом, но ей казалось, что это было бы нечестно.

Они двинулись вглубь острова, огибая камни и траву, пока не достигли рощицы деревьев. Дариус объявил, что это хорошее место, чтобы остановиться и дать отдых лошадям. Его сильные руки потянулись к ней и опустили на твердую землю. Он не отпускал ее, когда взглянул в ее глаза.

— Что Вас беспокоит?

— Ничего, — натянуто ответила она, зная, что ее ответ не удовлетворит Дариуса. Сейчас он потребовал бы от нее объяснений. И она знала, что даст ему их.

— Уверен, что-то есть. Вы меланхоличны, я вижу это ясно, как божий день. Скажите мне. — Он перефразировал. — Вы хотите рассказать мне, Марианна.

Почувствовав, как ее захлестывает волна облегчения, она опустила взгляд и прошептала:

— Я… я не заслуживаю всего этого. — Она перевела взгляд на Бурю. — Это слишком, Дариус. Мне от этого не по себе. Я не…

— Я думаю, Вы этого заслуживаете и я помогу Вам. Скажите мне: «Я заслуживаю всего, что дает мне Дариус». Скажите это, Марианна. — Его голос твердый, жестче, чем она когда-либо слышала, приказывал ей. И она была беспомощна перед его властными указаниями.

— Я… я заслуживаю… всего, что Дариус дает мне.

— Да, Вы действительно заслуживаете всего, и теперь я позабочусь о том, чтобы Вы в этом убедились. — Он достал из дорожной сумки одеяло и расстелил на земле. — Я знаю, что Вам нужно. — Он протянул ей руку. — Лягте со мной, Марианна.

Она осторожно сняла шляпу, прежде чем подчиниться. Опускаясь на одеяло, Марианна не сводила с него пристального взгляда. Присоединившись к ней, он уставился вниз, его глаза изучали ее почти с благоговением, как ей показалось. Дариус определенно знал, как побудить ее, потому что выполнить его приказ было легко.

Она увидела, как ее глаза отразились в его темных глазах, и это отражение было хорошо видно, когда он опускался. Он начал с ее губ. Неторопливо работая, он провел зубами по ее губам и языку, нежно задевая и втягивая их в свой рот. Он прикусил ее подбородок. Его твердое тело прижалось к ее боку, затем повернуло ее лицом к себе, стараясь удерживать ровно с головы до ног.

Они неплохо смотрятся вместе, подумала она.

Через некоторое время он отстранился и снова уставился на нее, сосредоточившись на лице девушки. Нет, над ее лицом. Он снова наклонился, поцеловал в волосы Марианны и вдохнул. Она знала, что сделает все, о чем бы он ее ни попросил.

— Распустите свои волосы ради меня.

Она попыталась сесть, и он быстро пришел на помощь. Затем жадно наблюдал, как она вынимает заколки, скреплявшие ее волосы. Дариус вздохнул как раз перед тем, как она выпустила последнюю шпильку, ее темные локоны ниспадали занавесом вокруг лица. Он выглядел счастливым, наблюдая за происходящим.

Протянув руку, он приподнял локон и поднес его к носу. Его лицо было так близко, что она почувствовала, как дыхание вырывается из нее и переходит в него. Теплые губы прижались к ней почти отчаянно, ища глубокого проникновения. Его бархатный язык проник в нее, когда он снова прижал ее к пледу.

Взяв в пригоршни ее волосы, он вдохнул их аромат, снова прижимаясь к ней всем весом.

— Я представлял Вас такой, с великолепными распущенными волосами, лежащей в нашей постели и ждущей меня. — Его рот переместился к ее шее, касаясь впадинок нежными губами и зубами. — Расстегните верх своего платья. Я хочу видеть Вас, Марианна.

Она не колебалась. Ее пальцы быстро взялись за шейный платок и расстегнули жакет. Дариус помог в этом. Распахнув лиф ее платья, он увидел, как ее груди вздымаются над соблазнительным корсетом из французского шелка. Тот, который он выбрал для нее. Она знала, что он думал о том, как она наденет эту одежду на свою кожу. Он также увидел жемчуга, которые подарил ей, и застыл. Прерывистый вдох, а затем еще один, более контролируемый, медленно вырвался из него, как будто ему нужно было контролировать свою реакцию.

— Вы надели их. — Целуя верхушки ее грудей, промурлыкал он, исследуя каждый неприкрытый сантиметр блуждающими, но решительными губами. Он даже поцеловал жемчужное распятие в рамке у нее на шее. У него были мягкие губы.

— Беллиссима, такая красивая.

Ей очень понравились его итальянские словечки. Когда Дариус говорил ей что-то по-итальянски, его слова звучали более интимно, и она чувствовала себя обожаемой. Но его следующий шаг был смелым, по-своему доминантным. Закинув одну руку за голову, другой он залез под юбку и поднял ногу. Она напряглась и покачала головой. Он просто улыбнулся и продолжил движение, поднимаясь к верхней части ее бедра. Его рука скользнула внутрь, к ее лону.

— Откройтесь мне, Марианна. Вы хотите этого. Хотите, чтобы я прикоснулся к Вам. Не бойтесь, Белла («красавица» на итальянском). Я хочу чувствовать Вас… И значит, что Вы тоже.

Издав стон, она повиновалась, раздвигая ноги. Девушка быстро поддалась дрожи, когда его рука обожгла ее бедро.

— Ваша кожа такая гладкая, как шелк, покрывающий Вас, — пробормотал он.

Держа ее за затылок, он заставил ее посмотреть на него снизу вверх. Его длинные, изящные пальцы двинулись дальше, зарываясь между еще большим количеством шелкового нижнего белья к вершинке между ее ног.

О Боже! Он собирается дотронуться до меня… там.

Ее ноги затекли, и она попыталась сомкнуть их, но Дариус не позволил. Его прикосновение было твердым, когда его решительные пальцы нашли ее центр и зарылись в короткие завитки, покрывавшие ее киску.

У нее перехватило дыхание от ощущения его руки, ласкающей ее.

Его пальцы надавили немного сильнее, и от этого давления складочки ее раздвинулись. Те обжигающе горячие врата входа, которые он искал. Они горели так же, как и его глаза, требуя от нее полной капитуляции. Один палец продвинулся вперед остальных, вдавливаясь еще глубже, и проник внутрь.