Марианна выбрала один из нарядов, предложенных мадам Трулье. Там были утренние халаты, халатики для отдыха и великолепное нижнее белье. Дневные платья, вечерние туалеты, костюмы для верховой езды и плащи. Мадам настояла на нескольких ночных рубашках, сшитых из самых тонких тканей — красивых, но способных мало что скрывать. Марианна почувствовала, как ее снова заливает румянец, когда она представила, как надевает их для Дариуса.

— Он выбрал эту шаль для Вас. Возьмите с собой, когда будете уходить, — объявила мадам Трулье.

Тяжелая шаль была произведением искусства из индийского шелка цвета морской волны, сотканного в замысловатом узоре, пронизанном фиолетовыми, лавандовыми и темно-фиолетовыми переливающимися нитями. Марианне понравилось. Танцующая бахрома изящно колыхнулась, когда она провела рукой по его поразительному подарку. Внезапно ее охватило желание надеть эту шаль для Дариуса, она хотела, чтобы он увидел, как носит ее, и знал, что она сделала это для него, чтобы доставить ему удовольствие.

Она не смогла бы устоять перед его очарованием, и он прекрасно это знал.

— Мистер Рурк хочет видеть мисс Джордж, — сказал Дариус горничной.

Слишком много времени спустя мистер Джордж, спотыкаясь, вошел в комнату и объявил, что Марианны нет дома.

— И куда же она делась? — спросил я.

— Скорее всего, пошла прогуляться по берегу.

— Одна? Она ходит одна? — Дариус нахмурился.

Мистер Джордж фыркнул.

— У этой девушки есть собственное мнение. Мне так и не удалось сломить ее упрямство, — сказал он, посмеиваясь. — Уверен, Вы с ней навозитесь, мистер Рурк. Скоро Вы будете о ней беспокоиться, а?

Какой же ты глупый человек, да и отец из тебя никудышный. Неудивительно, что Марианна стала такой.

Дариус резко откланялся, направляясь к морской тропе. Мысль о том, что она одна, подвергается опасности, приводила его в ужас.

Поднявшись, он оглядел песчаный пляж внизу. Она была там, смотрела на океан. Он уже видел ее такой раньше, когда ветер развевал ее одежду и волосы. Это выглядело так, как будто океан работал в тандеме с ветром, взывая к ней, втягивая ее в себя. На ней была шаль. Облегчение нахлынуло на него, и Дариус воспринял это как знак.

Он приблизился, не сводя глаз с ее прелестной шеи. Должно быть, она услышала его шаги, потому что обернулась. Ее глаза расширились, узнав его, а затем в них появилось выражение, которое можно было описать только как радость. Чувство облегчения сменилось чувством чистой радости.

— Дариус. — Она протянула руку в знак приветствия.

Сначала он поднес ее к губам. Затем мужчине пришлось прикоснуться к ней. Его большой палец поглаживал взад-вперед костяшки ее пальцев, пока он вдыхал, думая о том, как ее запах усмиряет его возбуждение.

— Я зашел в дом, но не застал Вас. — Однако неодобрение в его тоне все еще звучало отчетливо, как и было задумано.

— Да. Я хотела пройтись и подумать.

— Что занимало Ваши мысли?

— Вы. Замужество.

Это заставило его улыбнуться.

— Надеюсь, вы думали о хорошем? Скажите, да…

— Так и было, Дариус. — Она покраснела, затем подняла глаза. — Я думала о Вас только хорошее.

Он провел кончиком пальца по ее щеке.

— Марианна, мне не нравится, что Вы гуляете здесь одна. Здесь слишком опасно, а я хотел бы, чтобы Вы были в безопасности. Итак, больше никаких прогулок в одиночку по причалу. Хорошо? — Она серьезно посмотрела на него. — Скажите: «Я больше не буду ходить одна, Дариус». Скажите мне эти слова, Марианна.

— Я больше не буду ходить одна, Дариус.

Моя девочка.

Он наградил ее еще одной улыбкой.

— Вы мне очень дороги. Если хотите прогуляться, отправьте записку на дом. Я буду рад сопровождать Вас.

— Как пожелаете. — Она наклонила голову. — Теперь Вы прогуляетесь со мной?

— Конечно. — Он притянул ее руку к себе, обхватив ладонь своей гораздо большей ладонью. — Ваше новое платье Вам очень идет.

Он оценивающе оглядел ее, гордясь тем, что она у него под рукой, и испытывая иррациональное чувство собственничества. Ему не нравилось, что она здесь одна, где к ней мог подойти кто угодно. В Килве было много туристов, особенно в летние месяцы. Никто не знает, кто мог быть на пляже. Одна эта мысль, невзирая на естественные опасности, заставляла его кровь кипеть. Она была его женщиной. Его! И через пару дней она по-настоящему будет принадлежать ему. Видения промелькнули в его сознании. Сцены, где она обнажена, с распущенными волосами, распростерта под ним, ее тело принимает его член…

— Спасибо, одежда очень легкая и красивая. — Ее искренние слова благодарности неохотно вырвали его из эротических грез, которые ему виделись. Слегка покачав головой, он попытался прочистить мысли, сосредоточившись на том, что она говорила. — И, Дариус, мне нравится эта шаль, которую Вы выбрали для меня. Она очень особенная, такая уникальная и это самый великолепный подарок, который я когда-либо получала. Она напоминает мне о море.

— Осознание того, что Вам она нравится, приводит в трепет. — Он уставился на нее, не в силах отвести взгляд. — Сейчас Вы выглядите такой красивой, Марианна, в этой шали, обернутой вокруг Вас, и ветер развевает волосы. Цвет подходит к Вашим глазам. Когда я увидел ее, то понял, что она предназначена только для Вас.

— Спасибо за комплимент и за такие прекрасные подарки, Дариус.

— Вы носите свою новую одежду, даже под этой?

Она резко вдохнула в ответ на его вопрос.

— Да.

— Почему? — прошептал он, предвосхищая ее ответ.

— Потому что… Вы мне так сказали.

Вспышка чистого вожделения пронзила его пах, и он почувствовал, как у него возникла эрекция, мгновенно ставшая твердой. Марианна и не подозревала, как воспламенила его ее нежная капитуляция. И она отдавала это так свободно и с такой легкостью, что Дариус был совершенно очарован ее чарами. Там, где он был твердым, она была мягкой. Он брал, а она отдавала. Он приказывал — она подчинялась. Дариус задавался вопросом, знала ли она, что он действительно похож на муху, запутавшуюся в ее паутине, крепко застрявшую и никуда не улетающую. Марианна была зависимой, и все же, казалось, понятия не имела о силе своего очарования.

Остановив ее на тропинке, он наклонился к ее сладким губам. Жар вскипел в тот момент, когда их губы соприкоснулись. На этот раз он узнает о ней больше…

— Поцелуйте меня в ответ, — приказал он.

Ему нужно было каким-то образом проникнуть в нее! Поэтому он провел языком по ее губам, умоляя ее открыться ему. Медленно, но твердо контролируя себя, он вжался внутрь, чувствуя ответное прикосновение ее мягкого языка, сражающегося с его языком. Дегустация. Поиск. Заполнение. Их языки переплелись. Прикосновение к ней привело его член в отчаянное состояние. Ощущать любую его частичку внутри своего тела было нирваной.

Наконец, оторвавшись от ее губ на достаточное время, чтобы сформулировать слова, он спросил:

— Я чувствую вкус клубники. Вы ели ее?

— Да. За ланчем, немного. — Она снова покраснела, глядя на него.

— Вы такая сладкая на вкус. Как клубника. Я хочу накормить Вас клубникой. Я положу ее прямо Вам в рот. — Он представил, как подносит к ее губам спелую красную клубнику и как она откусывает от нее.

Этот прекрасный образ вдохновил Дариуса на то, как проникнуть в нее другим способом. Большим пальцем он провел по ее губам по кругу, прежде чем прижаться к зубам. Она раскрылась навстречу давлению, принимая его большой палец в свой рот, обхватывая его языком, слегка посасывая. Дариус медленно двигал большим пальцем внутрь и наружу, ее губы вытягивались в трубочку, когда он выходил, и принимали его, когда он толкал внутрь.

Боже, помилуй!

Марианна придвинулась к нему ближе, ее губы со вкусом ягод прижались к его большому пальцу, зрелище было настолько эротичным, что он понял: у них будут неприятности, если они останутся здесь. Он сделает что-нибудь, чего не должен делать, и, возможно, напугает ее. Представлять, как ее сладкие губы обхватывают его член вместо большого пальца, было слишком сложно, чтобы не представлять всего происходящего, и соблюдать приличия. Он уже был на грани, возбужденный и изголодавшийся по ней. Дариусу пришлось предложить им вернуться, прежде чем он сошел с ума и взял ее прямо здесь, на песке.