– Сложный день?

Я могла рассказать правду, поделиться тревогами и проблемами, но не хотела отнимать её нервные клетки. Я могла так же и солгать, сообщив, что всё нормально и я справляюсь, но привыкла говорить как есть.

– Они никогда не бывают лёгкими, – сказала уклончиво. – Я разберусь.

Мама не ответила, но я всей своей сутью чувствовала, что она в меня верит. И это всегда действовало успокаивающе. Я не заметила, на каком моменте фильма уснула, мама разбудила лишь к концу и отправила спать.

Мне снился Пашка. Такой же улыбчивый и забавный, как когда-то. До разборок со Стужевым. До того, как его уверенность во мне растворилась.

– Лиса-Алиса, – звал он, подтрунивая, – а спорим, ты продуешь мне в карты?

– А спорим!

– Нет, давай на что-то существенное спорить! – сверкали его добрые глаза. – Спорим, ты сможешь огрызнуться физичке, когда та спросит домашку?

Я улыбалась во сне и тянула к нему руки, чтобы ухватить за ухо, но Пашка постоянно ускользал от меня в последнюю секунду.

– А спорим!

– Нет, давай на то, на что ты спорить не захочешь? – казалось, что он настоящий, а сон и не сон вовсе. – Спорим, ты не поцелуешь Стужева?

Сердце толкнулось в груди так болезненно сильно, что я, кажется, открыла глаза раньше, чем успела проснуться. Вскочила с постели и попыталась унять сердцебиение, пока в ушах набатом отбивало «…не поцелуешь Стужева».

Он никогда не предлагал мне ничего подобного. С чего вдруг подсознание выдало такие кульбиты в обход всякой логики?

Чёрт возьми! Должно быть, на фоне стресса я совсем выжила из ума.

Уснуть ещё долго не получалось из-за странного ощущения, что надвигающийся поезд неприятностей настолько близко, что я уже слышала предупредительный гудок машиниста. Ещё немного – и меня размажет по холодным рельсам под равнодушными взглядами прохожих. И никто не крикнет в спину: «Савельева, берегись!»

Полторы недели спустя

Время тянулось словно резиновое. Кажется, стрелки часов должны двигаться быстрее, но они, словно издеваясь, отбивали тихим стуком каждую секунду в подобии капель воды.

Ти-и-и-ик-так, ти-и-и-ик-так.

Я с силой сжала переносицу и с надеждой посмотрела на секретаршу, совершенно спокойно сидевшую на рабочем месте. Надя, заметив моё внимание, равнодушно пожала плечами. Время близилось к концу рабочего дня, а о поставках чая ничего так и не было слышно. Матёрый водитель, щедро предложивший свои услуги, испарился вместе с грузом, хотя мы и заключили контракт. Поставщик, у которого был отгружен товар, сказал, что машина ушла ещё в пятницу. Но почему тогда Радомир не сообщил об этом?

Уже несколько дней я сижу на измене в ожидании звонка. Попытки дозвониться в «ЭнВой» не приносят результата. На том конце отвечает оператор, обещающий разобраться в ситуации и перезвонить, но эффекта это не приносит.

Толоков меня успокаивает, ссылаясь на то, что в договоре весьма жёсткие рамки и большая неустойка в случае провала, но ощущение надвигающегося поезда с каждым часом только нарастало.

– Алиса Викторовна, на первой линии некий майор Панин.

Сердце, и без того страдающее в последнее время тахикардией, замерло, став неподвижным булыжником. Что происходит, вообще?

Я нажала на кнопку и безрадужным голосом ответила.

– Алиса Викторовна, вы должны явиться для дачи показаний. Скоро на адрес вашей организации принесут повестку, прошу не терять.

Ничего не понимая, я и рот не сразу смогла открыть, чтобы задать вопрос, а когда получилось, Панин усмехнулся в трубку и выдал:

– Вам повезло, что на вашей стороне мой старый знакомый, в противном случае вас бы привели ко мне под руки. Поставка наркотиков в страну – это вообще не та вещь, по которой вызывают повесткой.

От его слов у меня перед глазами потемнело, а язык присох к нёбу. Не успев ничего ответить, я, словно громом пораженная, слушала короткое прощание, а после – такие же короткие гудки. Казалось, в эту секунду весь мой мир потрясло до основания.

Растерянность и беспомощность – вот так, пожалуй, можно охарактеризовать моё состояние в тот момент. Ещё несколько долгих минут я стояла, держа в руках трубку телефона, пока из транса не вывели обстоятельства.

– Алиса Викторовна, – снова услышала я голос Нади по селектору, – к вам посетитель. Представился главой компании «ЭнВой».

– Одну минуту, – ответила я, пытаясь прийти в себя.

Собрать в кучу мысли получалось откровенно плохо. Они, как мельтешащие перед глазами мушки перед потерей сознания. Но одно я сейчас понимала чётко: у меня крупные проблемы, раз глава компании явился лично в надежде урегулировать ситуацию без посторонних ушей.

Вдох-выдох, Савельева. Дыши. При дыхании в кровь попадает кислород, а оттуда – прямиком в мозг, позволяя ему трезво мыслить. Дыши, Савельева. Просто дыши.

Когда паника улеглась, а я смогла взять эмоции под контроль, выбросив все ненужные сейчас мысли, пригласила посетителя в кабинет. Села поудобнее в кресло, нацепила благожелательную улыбку и расправила плечи, стараясь не думать о звонке майора. Мы с Толоковым обязательно разберемся, должно быть это какая-то нелепая ошибка.

Но вся напускная уверенность сползла с меня, когда в кабинет вошел сам дьявол. Собственной холодной персоной. И улыбнулся так, что я сразу поняла, все мои неприятности – это он.

– Здравствуй, Алиса.

Есть такое известное выражение «Душа в пятки ушла». Так вот, никуда душа не уходит. Она растягивается в струну и рвётся, хлеща прямо по сердцу. Острая боль пронзает его так сильно, что в первый миг кажется, что стучащей мышцы в груди больше нет. Её растерзало. Но одна секунда, две – а она стучит, давая понять, что это не конец, что дышать всё ещё возможно. Более того, тебе нужно дышать, чтобы донести до неё кислород. И тогда наступает момент, когда мысли в голове, словно перепуганные до смерти тараканы, начинают лихорадочно бегать в поисках укрытия.

Полундра! Паника на корабле!

И ты, словно престарелая чопорная леди, увидевшая порочного Сатану нагишом, мечтаешь только об одном…

– Обморок. Мне срочно нужен обморок.

– Боюсь, лиса, тебе это вряд ли поможет, – холодно усмехнулся Стужев, сделав несколько уверенных шагов к моему столу.

Я бы, наверное, удивилась тому, что высказала мысли вслух. Но я уже настолько была потрясена, что, кроме как о побеге, ни о чем больше не могла думать.

– Вижу, ты очень рада меня видеть, – Ярослав Стужев не отрывал взгляда от моего лица даже в тот момент, когда открывал кожаную папку и вытаскивал из неё документы. – Как поживает мама?

Пожалуй, последний вопрос меня и вывел из ступора. Стряхнув оцепенение, я резко вскочила и упёрлась ладонями в стол, чтобы оказаться с дьяволом лицом к лицу.

– Это твоих рук дело, Стужев!

Не вопрос – обвинение! В моей голове пазл сложился в ту секунду, как я увидела его в дверях этого кабинета. Как ещё можно интерпретировать его явление как главы охранного предприятия и появление его же в ресторане, где я ужинала? А звонок майора с обвинением в перевозке наркотиков? И всё это только малая часть того, что мне в голову пришло.

На холёной бандитской морде появилось выражение, которое мне едва ли удалось бы идентифицировать, но триумф во взгляде читался отчётливо.

– Сядь, Савельева, – хмыкнул он и протянул стопку листов. – Прочитай и подпиши. В противном случае пустим всё на самотек, и тогда – прощай бизнес, мама, свобода.

Я несколько секунд смотрела в его ледяные глаза, а потом поняла, что не дышу. В голове вдруг наступила звенящая тишина, а пол под ногами медленно растворялся, грозя утащить в небытие.

– Что всё это значит? – хрипло спросила я, особо не ожидая услышать что-то в ответ.

Опустив взгляд на бумаги, я увидела строчку, единственную, которая не расплывалась перед глазами: «Договор найма».

– С этого дня ты продаёшь свою сеть мне, а сама вступаешь на должность личной помощницы.