Он смотрел на меня так, словно это я его где-то похоронить пыталась. Звериный взгляд полный ненависти. Пронзительный. Промерзший насквозь. Несколько долгих секунд мы смотрели друг на друга, и я не могла даже слова сказать, настолько была поглощена и обескуражена.

Но Стужев по всей видимости ничего от меня и не ждал. Он зло усмехнулся, а после закрыл дверь с той стороны, оставляя меня со странной смесью облегчения, страха и обиды.

Проснулась я абсолютно разбитая и уставшая. Времени на сон у меня было совсем немного, но из-за переживаний, я даже его не смогла потратить на позитивные ночные видения.

Приняв контрастный душ мне удалось немного взбодриться. Я оделась, причесалась и вышла из номера, чтобы постучаться в соседний.

– Ярослав константинович, – позвала я, не зная как правильно будет к нему обращаться.

Когда Стужев пришел ко мне ночью, я видела, что он очень злой. Настолько, что мне показалось, будто он хотел оттаскать меня за волосы, как последнюю стерву. И мне сложно понять, что его остановило. Здравый смысл?

– Яр, -мы можем поговорить? – продолжала я стучать, уже даже не надеясь, что он ответит.

– Уходи, Савельева. Ты должна быть на работе через сорок минут.

Я застыла с занесенной для нового стука рукой. Голос злой. Злой настолько, что удавит, как только окажусь с ним в одном пространстве.

Да что я сделала? Никифорову пожаловалась? Это он его так отделал?

Ничего не сказав, я отправилась на завтрак, особо даже не надеясь что Стужев присоединится. Зато я присоединилась к его юристу. Мужчина был в прекрасном расположении духа и даже что-то щебетал официантке, когда я приблизилась и бесцеремонно плюхнулась за его столик.

– Доброе утро, Валерий Игнатьевич.

Меня смерили странным взглядом, похожим больше на любопытство. Мужчина расправил салфетку на коленях и только после этого сказал:

– Доброе, Алиса Викторовна. Как спалось?

Я вздохнула, взяла у официантки меню и нехотя ткнула пальцем в овсянку и зеленый чай. Отвечать на вежливый вопрос тоже не было никакого желания, поэтому одарив Никифорова взглядом “А сам ты как думаешь?”, я придвинулась ближе к столу.

– Погода была прекрасная, – усмехнулся Валерий. – Принцесса была ужасная.

Цитирование Генриха Сапгира меня позабавило и я невольно улыбнулась.

– Только не говорите, что сейчас сбежите, как тот людоед, – не удержалась я от шутки.

– Ну что вы? – Никифоров, отпил из стакана явно полезную жидкость, которую я определила, как морковный сок. – На завтрак я люблю всяких принцесс.

Легкий флирт чуть приподнял настроение, но внутри все равно что-то скреблось.

– Что с нашим шефом?

– Ну, – хмыкнул мужчина. – Судя по тому, что он сам ночью пришел, ничего плохого. Живой, здоровый – это главное. Вы волновались?

Я вздохнула, понимая, что ответов на прямые вопросы не получу. Возможно, Стужев сам расскажет, но судя по тому, как он вел себя со мной после произошедшего, виновата во всем явно я.

И что же бедная и несчастная я такого сделала, что меня меня взглядом препарировали?

– В любом случае, сейчас все в порядке. Сегодня вам уже не нужно быть в роли исполняющей обязанности. Ярослав Константинович будет на работе.

– А Орловский? – не поняла я.

Официант принес мой завтрак и уже расставлял его на столе. Овсяная каша никогда не выглядела апетита, а сегодня и подавно. Я взяла кружку, чтобы отпить зеленый чай, когда услышала страшное:

– А Орловский, дорогая Алиса Викторовна, сейчас находится в больнице под строгим наблюдением врачей.

Я аж замерла от услышанного с чашкой в руках. Орловский человек в возрасте и случится со здоровьем могло что угодно, но ведь и Стужев в побоях.

– Они со Стужевым что, подрались? – спросила, не скрывая потрясения в голосе.

В принципе, этого можно ожидать от человека, который ничем не гнушается при достижении своих целей. Но избить старика? Боже…

– Ну что вы, – несколько удивился Никифоров. – Имела место быть совершенно иная ситуация, потому Орловский в больнице, а наш шеф зализывает раны. Сейчас уже все в порядке. Вам стоит поесть и отправляться на работу.

– Иначе взыщу за опоздание, – раздалось со спины холодным тоном.

Стужев забрал стул от другого столика и сел к нам, сразу же уделив все своё внимание юристу.

– Доброе утро, Валер. Есть что для меня?

– Пока нет. Ищем.

Я разглядывала лицо Яра. Ночью мало что можно было увидеть при тусклом свете ночника. Но сейчас понимаю, что досталось ему хорошо. На шее странные багровые следы, губа разбита, на руках сбиты костяшки, а на запястьях, ровно там где заканчиваются манжеты рубашки, такие же следы, как на шее.

– Тебя что, похитили? – спрашиваю изумленно, сопоставив одно с другим.

Стужев повернулся и посмотрел мне в глаза. Так пронзительно посмотрел, что у меня на миг перехватило дыхание и сердце, кажется, застучало где-то в горле. Я не поняла, что это был за взгляд. Не поняла, что он хотел этим показать. Не поняла и того, почему в его поведении вдруг начала сквозить злость и неприязнь в отношении меня.

Он так ничего мне и не ответил. Вернул своё внимание Никифорову и продолжил с ним беседу. Я же резко встала из-за стола и отправилась в офис, не желая чувствовать себя пустым местом рядом с ним.

В Иерполь приехала уже через двадцать минут, Стужев прибыл чуть позже и в течении дня никаких распоряжений лично мне не давал.

Аня всё пыталась узнать у меня, что случилось и куда делся Орловский, которого весь офис уже проклял всеми доступными ими способами. Я только пожимала плечами, говоря что знаю ровно столько же, сколько она, что было недалеко от истины.

Под конец рабочего дня так же ничего не поменялось, только пришла смска с напоминанием о скорой встрече выпускников. Прочитав сообщение, я горько усмехнулась, понимая, что не очень-то и хочу приезжать на встречу в статусе личной помощницы Стужева. Засмеют ведь.

Начальство, к слову, получил сообщение одновременно со мной. Он как раз вышел из кабинета, чтобы отправиться в отель и у дверей достал смартфон. Реакцию на сообщение я не увидела, поскольку была увлечена своим телефоном.

Ехали мы порознь. Мне пришлось добираться до отеля на такси, потому что никто меня не позвал. Ужинала я так же одна, зато ночью спала лучше чем предыдущей. Несмотря на то, что негодяй был в номере напротив, он все равно заставлял меня волноваться.

В таком режиме пролетело ещё несколько дней. Потом Стужев просто положил на мой рабочий стол билет на самолёт и сообщил, что я отправляюсь обратно для работы в головном офисе его компании.

Я промолчала, но билет взяла.

А что мне было сказать? Сидеть, как на пороховой бочке мне надоело. Это очень выматывает. А так я очень хочу позвонить Буке и пожаловаться в очередной раз на жизнь, сообщив, что она была не права, когда говорила, что у Стужева могут быть сердце и чувства. Нет там ничего. Глыба льда. Кусок ядовитой мерзлой ртути.

***

Я устало выдохнула, переворачивая очередную страницу учебника. Кажется, от формул, синусов и косинусов у меня развилась жуткая апатия.

Сняв очки и потерев глаза, я откинулась на спинку стула и посмотрела вверх.

Два экзамена уже позади, осталось ещё два и можно хорошенько отдохнуть. Взять маму съездить куда-нибудь. Лучше за город. И попробовать забыться от всего, что так разрывает мою голову. Интересно, если я скажу Стужеву, что хочу уехать на пару дней, как он отреагирует? Возмутится?

– Привет, – произносит до боли знакомый голос, от которого я вздрагиваю.

Опускаю голову и натыкаюсь на весёлый взгляд. Взгляд, которого так давно уже не видела.

– Я был уверен, что ты здесь сидишь, – улыбнулся Пашка. – Как дела?

У меня было очень много вопросов касательно его исчезновения. Очень много. Но почему-то именно в этот момент, я словно зависла. Молча смотрела в родные глаза и не могла ничего спросить, хотя ещё утром бесилась от того, что он не отвечает на сообщения и звонки. Прибить была готова. Все мои эмоции касательно него даже сейчас находились в спектре разнообразия. Радость, обида, гнев, тоска…