— Астафью убили? — наконец, выговорила Даяна.

— Да. Странно, что ты об этом не знаешь.

Даяна посмотрела на неё, как на дуру:

— Неужели опыт с выходом из дома тебя ничему не научил?

— Научил, — горько признала Мира.

Даяна постояла в задумчивости, потом спросила:

— Что ему нужно от тебя?

— Он не может выяснить, кто убил Астафью, но считает, что если мы объединим усилия, то получится.

Даяна бросила неё пронзительный взгляд, подошла и взяла за руки. Первым порывом было вырваться — но Мира сдержалась. Послушаем, что скажет.

— Ты в это веришь? — спросила Даяна. — Что верховный маг Азара хочет объединиться с тобой, как с равной?

Миру пробрала дрожь: самые худшие подозрения подтверждались.

— Сказать по правде, нет, — тихо ответила она. — Но для чего я ему в таком случае?

— Для жертвы, — с беспощадной прямотой произнесла Даяна.

Мира сглотнула комок паники.

— Что значит, для жертвы? — спросила она.

— Колдун пустит тебя первой, а, когда ты откроешь путь, пройдёт сам, — Даяна, не отрываясь, смотрела ей прямо в глаза воспалённым взглядом.

— Что при этом будет со мной? — прошептала она.

— Сгоришь в магическом пламени.

Кажется, она не шутит.

— И что мне делать? — спросила Мира упавшим голосом.

— Матрёшка.

— Что?!

— Матрёшка, — повторила Даяна. — Он приносит в жертву тебя, а ты кого-то другого. Таким образом, ты остаёшься жива.

— Но тот человек погибнет? — тупо уточнила Мира.

Даяна усмехнулась, демонстративно пожала плечами:

— Если тебе больше нравится вариант собственной смерти, вперёд.

— А нельзя так, чтобы никто не умер? — угрюмо спросила Мира.

Магиня отрицательно покачала головой.

Мира постаралась как можно лучше вспомнить разговор с Колдуном, ничего не упуская.

— Нет, подожди, — сказала она магине. — Ты что-то путаешь.

— Что именно?

— Ты говоришь, я открою для Колдуна путь, сама сгорю в магическом огне, а он пойдёт дальше. А из его слов я поняла, что он вообще никуда идти не собирается. Он отправит меня в момент незадолго до убийства Астафьи, чтобы я увидела, кто это сделал и по возможности спасла её. Потом вернулась и всё ему рассказала.

Магиня дёрнула уголком рта:

— Мира, я уже сказала тебе, что Колдун не добрый дядя с тележкой мороженого. Если хочешь знать, я несколько лет была очень близка с ним и знаю о нём много. Очень много. Это самый циничный и жестокий человек, которого я встречала. Его не заботят вопросы морали, гуманизма и прочего другого. Ты просто не в состоянии представить себе как он думает.

Тут Миру взбомбило.

— Но ты предлагаешь мне отправить на смерть человека! — заорала она. — Чем же тогда я буду лучше его?

Даяна скривила красивые губы в усмешке:

— Тем, что останешься жива — если это что-то для тебя значит.

Мира молчала, не зная, что на это ответить. Знала одно: она не может для спасения своей шкурки хладнокровно отправить человека на смерть.

— Ладно, у тебя ещё есть время всё взвесить, — произнесла магиня. — Она достала из мешка орех, спрятала его в ладонях, что-то прошептала, дунула и протянула Мире.

Орех мерцал голубоватым пламенем. Мира отшатнулась.

— Бери, — приказала Даяна. — Он будет у тебя при вступлении на путь. Тебе нужно лишь назвать имя.

— Чьё имя? — глупо спросила Мира. От всех этих переживаний голова налилась свинцовой тяжестью.

Даяна равнодушно пожала плечами:

— Назови кого-нибудь из слуг. Их тут много. Монк, Нина, Джали, Марта.

— А если я назову твоё? — мстительно спросила Мира.

Магиня хмыкнула:

— Я предвидела такой вариант и подстраховалась.

— Ну, ещё бы! — саркастически усмехнулась Мира.

Они помолчали.

— Думаю, до введения в транс мы больше с тобой не увидимся, — произнесла Даяна. — Твоя жизнь в твоих руках и только ты можешь ею распорядишься. Я хочу сказать только одно: путь к власти и могуществу, о которых ты так мечтаешь (Мира вспыхнула, но отвела глаза) никогда не бывает чистым. Я знаю, что обо мне говорят в Элсаре и за его пределами: что я продала за место в Ордене собственного мужа, — она прошла по тесной кладовке два шага вперёд и два назад. — Да, я на самом деле сдала бунтовщиков. Но почему-то все забывают спросить меня, как я относилась к бунту. Почему-то считается, что жена должна во всём поддерживать мужа, даже если он козёл-эгоист и тащит её в пропасть. Я просила Олега остановиться, пойти обычным путём: победа в турнире — выход из Башни. Но ему хотелось власти. Ты понимаешь, Мира, он ведь хотел объединить в себе одном Великого Хранителя и Главу Ордена! Он, Вишневский, в случае успеха должен был стать самодержцем Элсара. Вот за что его хотели казнить, а не за какие-то невинные хождения по девичьим снам. И почему я должна была поддерживать эту бредовую идею? Только потому, что одна накрашенная дура в районном ЗАГСе объявила нас мужем и женой?

Мира молчала, не зная, как реагировать на этот эмоциональный всплеск откровения.

— В Ордене мне тоже первое время было несладко, — продолжала Даяна. — Я была первой магиней не азаркой. Они там все кипятком ссали от злости. Как же, грязная, презренная мокрозява посмела войти в их чистый храм магии!

Мире вспомнилась неприязнь Астафьи, которую она чувствовала с первой встречи. Так вот в чём было дело — обыкновенный снобизм.

— Мне давали задания, о которых до сих пор вспоминать жутко, — говорила Даяна, глядя мимо Миры в стену блестящими глазами. — Проверяли на прочность. Ты страдаешь, что придётся обречь на смерть кого-то другого? Поверь мне, придя в Орден, это станет для тебя обычным делом. Или ты всерьёз думала, что там все на розовых пони катаются?

Мира пропустила очередной укол магини мимо.

— Но зачем? — спросила она. — Для чего дают такие задания?

— Быть повязанными одной кровью, — глухо ответила магиня. — Тебя проверяют, ломают, стирают, а ты либо сдыхаешь, либо крепнешь и становишься тем, кем становишься. Успокаивает лишь одно, остальные не лучше. Потом, оказавшись на самом верху, можно одеться в белые одежды и придумать себе красивую легенду. Можно даже начать всех любить и бороться с беззаконием. Но прежде нужно пройти через всю эту грязь.

Опустив голову, Мира смотрела на сияющий мертвенным светом орех в руках.

— Не будет ни одного шанса спастись? — спросила она.

Даяна пожала плечами:

— Шанс есть всегда. Даже ты смогла победить в турнире.

Мира кинула на неё взгляд исподлобья.

— Что же, возвращайся к себе, — сказала Даяна со скупой улыбкой. — Надеюсь, ещё увидимся.

Она вышла из кладовки и захлопнула дверь.

Она вышла из кладовки и захлопнула дверь.

Мира посмотрела на орех в руке, сползла на пол и спрятала голову в коленях. Она не видела выхода — решение Даяны подставить вместо себя кого-то другого было для неё невозможно. Она знала, что никогда в жизни не простит себе, если назовёт чьё-то имя. Просто не сможет с этим жить.

С болью и горечью она вспоминала солнечный июльский день, когда они с Алькой стояли на мосту в центре Питера, и она с небрежностью человека, у которого впереди много времени, строила планы на будущее. Ей казалось, все дороги открыты, нужно только победить собственную лень, и всё получится. И вот она заперта в четырёх стенах своей совести, из которых только один выход — в смерть.

Неожиданно кто-то ласково коснулся её плеча, рядом раздался голос Бренна:

— Что случилось?

А что у неё случилось?

— Вот, готовлюсь умереть, — она хотела усмехнуться, но вместо этого разрыдалась.

А потом, сама того не желая, рассказала обо всём, что случилось. Просто потому что хотелось выговориться, а Бренн был так близко, и его серые глаза не осуждали и не насмехались. Чужой, ещё недавно незнакомый человек, внезапно ставший для неё ближе других.

Примерно в середине рассказа её прошила мысль: «Работает ли ещё заклинание Даяны? Что, если нас подслушивают?»