— Стой, — приказала Даяна, когда они поравнялись с белым домом под кроваво-красной черепичной крышей.

Мира отметила, что вензеля на воротах не было.

— Чей это дом? — спросила она.

— Кровавого господина, — произнёс за спиной приятный мужской голос.

Женщины одновременно обернулись. К ним приближался невысокий симпатичный блондин лет двадцати пяти. У него было открытое, доброжелательное лицо и усы пшеничного цвета. Голубые глаза смотрели на Миру с лукавинкой. Молодой человек сделал жест, будто приподнимал невидимую шляпу.

— Здравствуй Бренн, — царственно кивнула Даяна. — Вода — жизнь.

— Вода — жизнь, Даяна, — ответил он и вновь посмотрел на Миру.

Она кивнула, гадая, кто это может быть. Для слуги слишком хорошо одет: в светлый камзол и бежевые брюки, заправленные в короткие сапоги из коричневой кожи. Мира настолько привыкла, что большая часть горожан ходит в поношенных латаных-перелатаных вещах, что Даяна и Бренн казались ненастоящими, вроде оживших персонажей открытки с видом средневекового города.

Между тем, Бренн подошёл к воротам и постучал по ним висящим на верёвке молоточком.

Раздались приближающиеся шаги, в воротах открылось небольшое окошко, и на гостей уставился тёмный блестящий глаз.

— Открывай уже, Монк, — приказал Бренн.

Заскрипели засовы, ворота открылись. Мира увидела темноволосого мальчишку лет четырнадцати со смазливой рожицей и наглыми глазами.

— Вода — жизнь, — сказал он, прошвырнулся взглядом по Мире и подобострастно распахнул ворота, пропуская Даяну во двор.

«Служить бы рад, прислуживаться тошно», — вспомнились Мире слова классика.

— Хозяин дома? — спросила Даяна у слуги.

— Нет. Обещались быть к затемнению купола.

— Тогда я оставлю её здесь, — магиня кивнула на Миру.

Войдя следом за Даяной, Мира оказалась в просторном, чистом дворе, выложенным плитками под цвет песчаника. О цеплюче здесь как будто и не знали. В нескольких кадках росли похожие на фикусы цветы, посередине двора стояла большая чаша, в ней статуя водяного змея, из пасти которого бил крохотный фонтанчик. Интересно, это откукренная вода или нет? Если откукренная…

Мира прикинула, сколько стоит такая роскошь в Азаре, где люди трясутся над каждой каплей. Выходило немало. Скорее всего, неоткукренная, тратить хорошую воду на фонтан — слишком расточительно.

Пока Даяна о чём-то говорила со слугой, Мира подошла к фонтану, остановилась, разглядывая диковинного зверя. У него была большая голова, по бокам которой, словно зубья короны, торчали длинные наросты. Короткие мускулистые руки царапали пыльный горячий азарский воздух, покрытое чешуёй тело закручивалось кольцами.

— Оруа, водяной змей, — сказал за спиной Миры Бренн.

Она чуть вздрогнула от неожиданности, обернулась. Молодой человек стоял рядом, глядя на статую змея.

— Они существуют до сих пор? — спросила Мира.

— Нет, это фольклорный персонаж. В Азаре о нём сложено немало преданий. Оруа были боевыми змеями богини Оямото.

Мира покосилась на него, спросила тихо, чтобы не слышала Даяна.

— Богиня Оямото тоже фольклорный персонаж?

— Конечно, — не колеблясь, ответил Бренн.

«Интересно, чтобы ты сказал, узнав, что не так давно я разговаривала с этим фольклорным персонажем, как с тобой сейчас?» — подумала она.

А вслух спросила:

— Что стало со змеями потом?

— Погибли во время войны магов Элсара и Сухири. Менестрели любят слагать об этом песни и распевать их в кабаках.

«Как же плотно здесь переплелись правда и ложь», — подумала Мира.

— Неужели совсем ни одного Оруа не осталось? — спросила она вслух.

Бренн пожал плечами:

— Разное поют…

— Мира! — перебила их Даяна.

Молодые люди разом обернулись. Магиня приблизилась, шурша платьем по плитам пола.

— Раз господина Хадара не оказалось дома, Монк проведёт тебя в комнату, — сказала она Мире. — Я пришлю кого-нибудь из девочек тебе в помощь.

«И для слежки», — мысленно закончила Мира.

— Бренн, ты остаёшься тут или, может, составишь мне компанию? — холодно спросила Даяна.

По лицу молодого человека было видно, что он хотел бы отказаться. Но не стал.

— С удовольствием составлю компанию, — сказал он с улыбкой и, взглянув на Миру, обронил: — Приятно было познакомиться. Ещё увидимся.

Она кивнула и подумала, что ей нравится этот парень. У него было открытое лицо, добрые глаза.

— Идём? — спросил у Миры слуга с такой интонацией, словно разговаривал с подружкой.

А вот этот нахалёнок ей не понравился. Окинув слугу презрительным взглядом и не удостоив ответом, Мира направилась к крыльцу.

Они молча вошли в дом, прошли по длинному коридору. Мира отметила, что дом выдержан в традиционном японском стиле: раздвижные двери, обитые деревянными рейками стены, на которых висели красочные картинки с изображениями кораблей или битв на реке с водяными змеями. Мире хотелось задержаться подольше и рассмотреть их как следует, но вредный мальчишка обогнал её и шёл быстрым шагом, не оборачиваясь. Так что, приходилось поспевать. В одной из комнат двери были раздвинуты. С любопытством заглянув внутрь, Мира увидела, что всё убранство составляют напольная ваза с цветами и висящий на стене длинный свиток с иероглифами.

Слуга остановился возле очередной комнаты, раздвинул двери.

Войдя внутрь, Мира осмотрелась: вполне обыкновенная обстановка — кровать, накрытая скромным и строгим коричневым покрывалом, невысокий стол. Окна не было. На стене в ряд висели несколько круглых зеркал, напоминающие иллюминаторы, у стены стоял большой, окованный жёлтым металлом сундук. Всё это придавало комнате сходство с корабельной каютой.

— Если понадобится, — сказал мальчишка, — то ватерклозет в конце коридора.

Услышать это слово от жильца Азара было настолько невероятно, что Мира изумлённо переспросила:

— Ватерклозет?

— У господина Хадара сделана канализация, — произнёс слуга с важностью.

Да уж, что не говори, а жил господин Хадар на широкую ногу.

Когда мальчишка вышел, она сняла плащ, положила его на сундук, ещё раз обошла комнату, посмотрелась в зеркала. Оказалось, что только одно из них настоящее, остальные муляжи из замутнённого стекла. Глядя на своё отражение, Мира подумала, что повзрослела, хотя провела в Азаре не так уж много времени. Вроде это было её лицо: тёмные волосы до плеч, голубые глаза, высокие скулы, упрямо вздёрнутый подбородок, но что-то в ней изменилось.

Закончив изучать себя, она открыла сундук, надеясь найти там какую-нибудь одежду, а ещё лучше еду. И о счастье! Лишь подняв крышку, Мира по запаху поняла, что наконец-то поест. В сундуке оказалась бутылка с чем-то напоминающим красное вино, вяленое мясо и хлеб. Она с громким «чпок» вытащила из горлышка бутылки пробку, понюхала: пахло вином.

«А если отравлено?» — мелькнула мысль.

Но Мира её отмела: двум смертям не бывать, одной не миновать. Если бы её хотели отравить, то могли сделать это в тюрьме. Достав из сундука еду, она села на кровать и как следует подкрепилась. С голодухи вино ударило в голову, перед глазами всё поплыло.

Стряхнув крошки и убрав бутылку, в которой осталось больше половины, обратно в сундук, Мира направилась к кровати. В голове стоял приятный шум, стена неожиданно оказалась слишком близко, так что Мира врезалась в неё, да и пол покачивался, как на корабле.

— Кажется, я окосела сильнее, чем казалось, — подумала она, легла на кровать и прикрыла глаза. Ей казалось, что кровать кружится по комнате, словно Мира каталась на карусели.

Ею овладело блаженное состояние полного пофигизма. Не хотелось думать ни о том, для чего она здесь, ни о своей миссии по спасению Атии, ни об убийстве Абрахаза Первого. Единственное, чего хотелось, это продолжать кружиться на карусели виток за витком, как когда-то в детстве, когда мир казался прекрасен, удивителен и полон друзей.