А ещё нолдийка заметила и узнала того самого мага, что сумел дать ей достойный отпор. Заметила и изумилась — она ещё в прошлый раз поняла, что тот молод, но тогда он был закован в зачарованные доспехи, покрыт грязью, копотью и кровью, да ещё и голову и большую часть лица закрывал шлем. Сегодня же она сумела рассмотреть его в подробностях — и поняла, что противник, вынудивший её бежать, используя магию пространства и потратив столько сил, что она несколько дней пролежала, восстанавливая силы, был всего лишь юнцом, не видевшим ещё и двадцатой зимы! Да что там — он бриться-то начал года два назад!

А ещё он успел стать сильнее за то короткое время, что прошло с их боя. Взял следующую ступень силы, и они вновь были равны, хотя она и рассчитывала, что разница в их силах теперь на её стороне. И это тоже изумляло её…

И вот сейчас она стоит в первых рядах зрителей, намеренных наблюдать за дуэлью двух чародеев. Большинство аристократов азартно обсуждало, что сейчас молодого выскочку вот-вот прикончат, но сам Павел Александрович, стоящий неподалёку, был не просто спокоен, но даже расслабленно улыбался. А ведь нолдийка сама видела, что именно он подошел к парню и сказал нечто такое, после чего тот сорвался в глубь зала и принял вызов…

— Этот юный маг невероятно талантлив, — заметил Гаэтий, обращаясь к стоящему рядом генерал-губернатору. — Однако он слишком молод, явно недавно взял новую ступень силы и едва ли успел её полностью освоить. В отличии от его противника, явно не первый год как достигшего потолка своей силы и превосходящего его на целую ступень… Разумно ли позволять погибнуть в столь глупой схватке чародею, чей потенциал видится почти безграничным? Он ведь едва ли больше двадцати зим видел, а уже столь силён… Лет десять-двенадцать — и он будет в одном ряду с нами.

Не то, что бы нолдийцы горели желанием видеть усиление расы хуннусов… Но учитывая, что они сейчас в одной лодке с присутствующими, терять столь перспективных магов по такой глупости было бы нелепо. На их родине подобного гения просто не допустили бы до схватки… Будь Гаэтий сейчас на месте хозяина этого дома, он бы прикончил пожилого Старшего Магистра лично, если иного способа остановить происходящее не осталось бы. Ибо лишать себя того, кто гарантированно станет в будущем одним из твоих козырей, было бы попросту глупо и расточительно!

— К сожалению, мой иномирный друг, этот сопляк сегодня точно не умрёт, — кисло ответил вместо генерал-губернатора Бестужев. — Это отродье Шуйских, порожденное не иначе как самой преисподней, ещё никогда не проигрывало схватку тому, кто превосходит его лишь на один ранг. Одно радует — князю Шуйскому не хватило ума оставить и приблизить к себе это чудовище.

— Смотрю, вы немало знаете об этом юноше, сын мой, — мягко заметил служитель местного божества, именующий себя Илларионом Белозерским.

— Да, ваш племянник определенно выделяется на общем фоне, — пожал тот плечами. — И да, я в курсе о вашем родстве. Но…

В этот момент среди гостей начался какой-то скандал. Сперва на него никто не обратил внимания, но затем нолдийка, прекрасно освоившая русский язык, с изумлением поняла, что довольно много интересных и весьма нетривиальных идиом и выражений она в языке хуннусов пропустила…

С собой на светское мероприятие я не брал почти ничего. Ни одноразовых артефактов-расходников, ни алхимических стимуляторов или уж тем более зачарованных гранат… Вот Меч Простолюдина — взял, ибо это считалось дурным тоном для мужчины появляться совсем уж без оружия на светских приемах. Хотя большинство дворян предпочитало брать с собой декоративные, тонкие шпажки, которыми и кошку проткнуть сложновато, я подобной дури не придерживался. Что ж, здоровенный меч на поясе, конечно, привлекал много внимания этим вечером, но сейчас оно окупилось полностью — я был хоть не с голыми руками.

Секундантом на этой дуэли у меня вызвался быть вынырнувший неизвестно откуда в самый ответственный момент генерал Багрянин.

— Столбов сильный и опытный боевик, — наставлял меня Сергей Юрьевич, пока шли приготовления. — Ты не смотри, что ведёт себя как припадошный, то он на публику играл, в бою он будет спокоен и собран. Мы служили одно время вместе, пренеприятнейший человек, но как боевой маг весьма хорош.

— Какие стихии предпочитает? — уточнил я, разминая плечи и гоняя небольшие порции маны по организму, разогреваясь перед скорой схваткой.

— Он один из немногочисленных лицензированных чернокнижников губернии, — удивил меня генерал. — Немного демонолог, но в основном — некромант и малефик. В бою черную магию умело комбинирует с магией воды, выпускник Петербургской Академии Оккультных Наук, имеет магистрские дипломы за малефицизм и водную магию. Что бы ты понимал — это высший пилотаж. Наличие дипломов говорит о том, что он пришелся бы ко двору даже в родах высших аристократов… Случись мне быть Старшим Магистром, я бы уступил ему в схватке. Ты уверен, что сумеешь справиться?

— Полностью уверенным в такой ситуации может быть только дурак, — пожал я плечами. — Против меня выставили опытного бретера, заточенного под убийство магов. Вот только и я не лыком шит.

Генерал на это ничего не ответил, да и что тут уже скажешь? О моих способностях он знал получше очень многих, да и возражать, что Столбов — явно наёмный бретер, было бы глупо. Сильный и опытный боевик с уклоном в черную магию это как раз тот тип противника, что имеет неплохие шансы меня прикончить. Особенно если он хорош в некромантии — труповодов всегда было сложно прикончить. Ну а малефики имели неприятное свойство насылать предсмертные проклятия, после которых победитель мог отправиться вслед за проигравшим…

Тут обычные методы не помогут. Что ж, не хотелось бы демонстрировать свои золотые молнии при таком количестве зрителей, но деваться некуда — иначе могу и отправиться навстречу с праотцами… Петя, стоявший рядом, понуро опустил голову, но даже так видно было, как покраснел парнишка.

— Учитель, простите, — виновато пробормотал парень. — Я вас подвёл… А ведь говорили же мне Алтынай и Петр…

— Забудь, парень, — похлопал я его по плечу. — Ты тут совершенно не причем. Не через тебя, так как-то иначе бы точно достали. Лучше скажи, та девка, его дочь, подтвердила его слова, когда он тебя обвинял?

— Да, — растерянно кивнул парень.

— А какой у неё ранг?

— Она Адепт, — припомнил парень.

— Иди и заставь её вызвать тебя на бой, — зло заулыбался я. — Да-да, ты не ослышался. Спровоцируй, по праву оскорбленного ложными обвинениями, и не оглядывайся на мнение остальной толпы. Оскорби и назови прилюдно лживой шлюхой, грязным отродьем продавшего за золото дворянскую честь папаши-бретера. Сделай это как можно громче, грязнее и жестче, сделай это так, что бы у неё не осталось выбора кроме как вызвать тебя на бой, а если вызовет кто-то желающий защитить её честь… Что ж, коли он будет таким же Адептом, прими его вызов с условием, что если победишь — она незамедлительно выйдет на бой после него…

— Я понял, понял, учитель, — поднял он лицо. — Вот только прилюдно оскорблять девушку…

— Петя, — очень серьёзно поглядел ему в глаза. — Знаешь, кому прощают всё?

— Сильным? — спросил он.

— Победителям, — поправил его я. — Не было ни единого раза, что бы я вышел лицом к лицу на честный бой и проиграл. На поле боя ни я, ни мои люди никогда ещё не проигрывали — и они это знают. Мы выковали своей кровью и злобой себе весьма неоднозначную репутацию, и это хорошо. Аристократия — это свора голодных гиен, где за улыбками и вежливостью кроется готовность сожрать слабого и прогнуться перед сильными. Не обманывай себя красотой высшего света… Мы должны показать всем, что готовы резать не считаясь с потерями своих обидчиков. Что нам плевать на то, что эта курица стоит в красивом платье и улыбается — раз ты оболгала одного из Николаевых-Шуйских, будь готова к тому, что умрёшь. И вообще — вспомни, что нас обоих сегодня пытаются прикончить по её вине, парень!