В зал только что вошёл Джеймс Андерсон. Он подходит к столику Лилиан и Эмери и садится рядом с ними, с медленными вялыми движениями человека, который (как минимум), только что выкурил косяк. Его не ждали и, похоже, он гость нежеланный. Лилиан хорошо играет роль прилежной хозяйки, которая не расстраивается из-за путаницы, но её взгляд сквозит раздражением. Они не зарезервировали для Джеймса место, и не сомневаюсь, предпочли бы, чтобы он лежал без сознания в канаве, а кто-то мочился на него, чем видеть родственника на этом мероприятии. Но предложение уйти создаст больше хаоса, чем добавление стула к столу. Джеймс оглядывается по сторонам, довольный созданным беспорядком, и выглядит так, будто веселится от души.

Джейн смотрит на него с удвоенным ужасом. Потому что увидела его и потому что только что поняла, — он тоже её заметил. Взгляд Джеймса сначала с сомнением (словно пытаясь собрать спутанные кусочки воспоминаний), а затем возбуждённо возвращается к Джейн. Теперь он гораздо веселее, чем раньше.

Я говорю себе, — это не моё дело, Джейн не захотела писать на него заявление, и её страх меня не касается. Повторяю это про себя, но у меня создаётся впечатление, что меня это вполне касается. И всё же я не могу встать посреди вечера, полного чванливых засранцев, которые больше похожи на меня, чем на неё, подойти к Джеймсу и надрать ему задницу на глазах у всех.

Это не моё дело, вопрос закрыт.

Так что на большую часть вечера я возвращаюсь к приставаниям женщин, сидящих рядом со мной, и взглядам Лилиан. Она пытается жонглировать между необходимостью сдерживать возможные экстравагантности своего шурина (который, я уверен, не чужд смущающих публичных проявлений), и всё менее отвлекаемым искушением посмотреть на меня.

Когда Джеймс, много выпив и мало съев, встаёт и странно быстрой походкой направляется к выходу из зала, я инстинктивно ищу взглядом Джейн.

Она тоже уходит, и более чем очевидно, что Джеймс намерен последовать за ней.

«Не моё дело, если Джейн выглядит испуганной. Я не собираюсь заботиться о ней. Я не её телохранитель, не её адвокат, не друг и даже не её мужчина. Пусть сама за себя постоит», — повторяю про себя словно мантры, но они не работают. Я мгновенно следую за ними.

«Плазу» вряд ли можно назвать маленьким пространством: это череда величественных залов, и я понятия не имею, где оказались эти двое. Сейчас вечер, народу не так много, как днём, но Джейн и засранец могут быть где угодно. Надеюсь, не вместе, чёрт возьми. Будь они вместе, Джейн определённо оказалась бы в опасности. Джеймс Андерсон не способен думать о последствиях своих поступков, об этом, спасая его задницу сомнительными способами, заботятся его родственники после того, как он совершит фигню. Джеймс не умеет нажимать на тормоза запретов, благоразумия или хотя бы хитрости. В конце концов, он спонтанный засранец, жаль только, что его спонтанность всегда связана с чужой кровью.

После нескольких напрасных кругов в этом лабиринте позолоченной лепнины я совершенно неожиданно вижу её.

Джейн.

Она входит в один из лифтов.

Я настигаю её за мгновение до того, как двери закроются.

Бледная, как лист бумаги, девушка прячется за группой гостей. Заметив меня, она отшатывается назад. Джейн жмуриться, а затем снова открывает глаза. Приоткрыв губы, она обеспокоено смотрит на меня, но потом снова опускает взгляд.

Я продолжаю задаваться вопросом, что я здесь делаю и почему взял на себя роль защитника незнакомки, которая к тому же не хочет, чтобы её защищали. Полагаю, мне немного её жаль; с видом мученицы она пытается спасти себя, хотя очевидно, что сделать это ей не по силам.

Лифт постепенно пустеет, и внезапно мы остаёмся одни. Она продолжает прислоняться к стене, устремляя взгляд к чему угодно, подальше от меня.

— Ты в порядке, Джейн? — спрашиваю после короткого молчания. И поскольку я не люблю ходить вокруг да около, то спрашиваю её ещё раз, прямо:

— Проблемы с мудаком?

Она резко поднимает взгляд. В её глазах кипит и сверкает ярость, чего я никак не ожидал. Челюсти стиснуты, линия подбородка напряжена, как мраморный осколок.

— О каком мудаке вы говорите? Один стоит напротив, — отвечает тихим, но сердитым голосом.

Мои губы кривятся в непроизвольной улыбке, ведомой неизвестно каким безумным инстинктом.

— Другой мудак, — объясняю я, косвенно принимая комплимент, — Джеймс Андерсон.

— Никаких проблем, — шепчет она.

— Почему уходите?

— На этот вечер не вы меня нанимали. И если предположить, что я должна дать кому-то объяснения почему ухожу, то явно не вам.

— У меня такое впечатление, что вы лжёте. У меня исключительный нюх на ложь.

— Наверное, сегодня простыли.

— Уверены, что Джеймс вас не беспокоил?

Она молчит несколько секунд, почти забившись в самый дальний от меня угол. Без каблуков она очень маленькая. Могу сжать и поднять её одной рукой, будь я настолько безумен, чтобы захотеть сжать и поднять её.

— Абсолютно, — наконец произносит она.

— И в любом случае, поскольку это не моё дело, вы ничего не скажете.

— В любом случае.

Признаюсь, её тон начинает выводить меня из себя. Я покинул ужин, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке, а она реагирует так, будто я мерзкий червяк?

Ладно, вечеринка вряд ли получилась праздничной. Я ужинал шампанским и скукой, единственным удовлетворением вечера были далеко не безразличные взгляды Лилиан, и уходя, я сделал одолжение и себе. Но моя забота об этой кретинке была непредсказуемо искренней и не думаю, что заслужил такую враждебность.

— И вы готовы быть изнасилованной Джеймсом, только чтобы не позволить мне помочь? — вспылил я.

Широко раскрыв глаза, она приковывает меня взглядом. Потом покидает угол и подаётся вперёд, поднимая руку, будто хочет меня ударить. Я блокирую движение, сжимая тонкое запястье. Только сейчас замечаю, что её глаза блестят и опухли. Джейн плакала? Из-за меня? Из-за Джеймса? Что, чёрт возьми, произошло? Возможно, если я хочу завоевать её доверие, мне нужно самому успокоиться. Если не перестану вести себя как мудак, она продолжит вести себя, словно собирается драться с мудаком.

— Давайте разберёмся с этим, — продолжаю я. — Я прошу прощения за то, как разговаривал с вами у вас дома, а вы просите прощения за то, что даже на мгновение сравнили меня с тем человеческим дерьмом. — Ожидаю воинственной реакции, но Джейн медленно прикрывает глаза. Она кивает, но не так, словно убеждена в предлагаемом мире, а так, будто слишком устала, чтобы вести войну. — Мне показалось, что Джеймс вас преследовал. Вижу, что вы расстроены. Что-то случилось?

— Н-нет… — заикается в ответ.

— Вы лжёте?

— Возможно.

— Почему вы не доверяете мне?

— Потому что вы не хотите узнать по правильным причинам.

— А какие причины правильные?

— Я не… Я не знаю, но не эти.

— Тогда скажите мне, что это за неправильные причины.

Она замолкает, а затем говорит всё сразу, скороговоркой.

— Доказать своему отцу, что смогли убедить меня. Чтобы досадить конкурирующей юридической фирме. В частности чтобы досадить адвокату Эмери Андерсону, поскольку более чем очевидно, вы намерены поиметь его жену. — Джейн не даёт мне времени на какую-либо реакцию, потому что тут же её тон становится менее резким. — Простите, я слишком остро отреагировала. Мне не следовало. Мне очень жаль… — При этих словах раскаяния, звучащих так искренне, двери лифта открываются. Джейн поворачивается ко мне, прежде чем выйти в вестибюль с фресками на потолке. — Спасибо за беспокойство, адвокат. Возможно, ваши мотивы не слишком благородны, но вы всё же пришли убедиться, что я в порядке. Это больше, чем я когда-либо имела. Я… всё равно благодарна. Вы по-своему проявили любезность.

Она протягивает руку, пожимает мою и убегает. Двери лифта закрываются, пока я хмурюсь и прежде чем успеваю что-то сказать или сделать.

Джейн