— Джесси, будь совершенно уверен, что хочешь продолжать диктовать мне, что делать. Добром это не кончится.

Он чётко произнёс каждое слово:

— Ты не вернёшься в клуб. И уж точно не купишь его.

Она скрестила руки на груди и медленно направилась к нему.

— Знаешь что, Джесси? Я думаю, почему именно ты не хочешь, чтобы я приближалась к клубу? Ты хочешь, чтобы я оставила свою жизнь позади. Ты боишься из-за этого.

— С чего мне боятся? Когда ты приняла мои притязания, предпочла меня той жизни.

— Когда приняла притязания, я решила дать шанс миру перевёртышей, — поправила она, останавливаясь перед ним. — Но когда я принимала это решение, не думала, что ты ждал, что я откажусь от своей мечты. Учитывая, насколько хорошо ты был осведомлён о моей жизни, должен знать, что, где бы я ни жила, всегда выступала в клубах. Этим я занимаюсь.

Он стиснул кулаки.

— Тебе не нужна работа. Не нужно зарабатывать деньги. Ты — часть стаи. Мы поддерживаем друг друга

— Это не имеет никакого отношения к деньгам, а связано с тем, как сильно я люблю своё дело.

— Ты и здесь можешь играть на скрипке.

Её кошка бросилась на него, разозлённая тем, что он так легко отмахнулся от чего-то настолько важного для неё.

— Да, могу. — Она часто практиковалась, когда оставалась одна. — Но это не то же самое, что играть для людей, которые ценят такую музыку. Мне нравится играть рядом с ди-джеями и группами…

— А мне нравится знать, что моя пара в безопасности, — огрызнулся он. — Мой приоритет — твоя безопасность. А значит, ты не вернёшься в клуб. Конец дискуссии.

— Конец дискуссии? Точно, чёрт подери. Всё это бессмысленно, потому что я сделаю владельцу предложение, и ты меня не остановишь. Какие бы права, по твоему мнению, у тебя ни были, чтобы управлять моей жизнью, настоящим я тебя их лишаю, — съязвила она. — Но если придёт момент, когда мне понадобится, чтобы ты подумал за меня, дам знать. — С этими словами она вышла.

— Харли, мы уже потеряли двух человек. Я больше никого не потеряю.

Мучительная боль, прозвучавшая в грубых словах, заставила её остановиться. Он так хорошо прятал боль за пустым выражением лица, что легко забыть, сколько он пережил. Не поворачиваясь к нему, она напомнила:

— Я тоже кое-кого потеряла, Джесси. — Она каждый день скучала по Майклу. — Но не позволяю потере влиять на мои решения, и определённо не ожидала бы, что она будет влиять на чьи-либо ещё. И тебе действительно не нужно быть чрезмерно заботливым. Я не слаба.

— Ты не слаба, — согласился Джесси, пересёк комнату и подошёл к ней, прижимаясь к спине. — Отнюдь нет. Но ты никогда не заботилась о себе, как следовало. А значит, не всегда думаешь, прежде чем действовать; ты принимаешь решения сердцем, а не головой. Ты больше не можешь так небрежно относиться к своей безопасности, Харли. Не тогда, когда ты кому-то принадлежишь. Не тогда, когда нужна кому-то.

Она пыталась сдержать гнев, не желая отпускать Джесси с крючка. Но ей было неприятно слышать боль в его голосе. Ненавистно даже.

— Ты страж и гордишься этим. Тебе нравится чувство важности, которое приходит с должностью. Что, если бы у тебя этого больше не было?

Волк Джесси замер.

— Ты просишь меня отказаться от должности?

Она повернулась и шлёпнула его по груди.

— Нет, идиот. Я прошу представить, каково внезапно потерять эту должность. Тебе было бы нечего делать, нечем внести реальный вклад, не было бы цели. Что бы ты при этом почувствовал?

— Скуку. Несостоятельность. Я не хочу, чтобы ты чувствовала всё это. Не хочу, чтобы ты была несчастна.

— Я не говорила, что несчастна. Я удовлетворена в других сферах жизни. Мне здесь нравится. Но, не имея возможности заниматься тем, что нравится, я буду чувствовать себя так, словно просто плыву по течению.

— Ты сильна и можешь быть стражем, но не думаю, что это тебе понравится.

— Нет, это не моё. Слишком много рутины. А рутина наводит на меня скуку. И мне не нравится, когда меня контролируют на каждом шагу. — Она положила руки ему на грудь. — Мне не нужна роль. Но мне нужно играть. Это я и есть, точно так же, как для тебя быть стражем — это больше, чем просто роль.

Обняв её, Джесси прижался лбом к её лбу.

— Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности.

— Никто не говорит, что ты не можешь обеспечить мою безопасность. Ты можешь быть со мной каждый раз, когда это нужно, чтобы не сошёл с ума. Эта штука называется «компромисс». Согласись со мной.

Он застонал. Все инстинкты кричали «нет». Паника, тревога, страх, гнев свинцом осели в животе. Он хотел, чтобы она всегда была здесь, где, как он знал, она в безопасности. А ещё он знал — всегда знал, — что она никогда не была бы счастлива, будучи изолированной. И если он будет сопротивляться и не даст осуществить мечту, вызовет горечь и негодование, уничтожая всё, что будет между ними. У Джесси больше шансов потерять её, если не пойдёт на этот ужас, именуемый «компромиссом», а не позволит ей снова появиться на публике.

— Мы подождём, пока внимание экстремистов переключится на кого-нибудь другого, прежде чем ты подойдёшь туда, хорошо? — предложил он. — Если хочешь сделать владельцу предложение, я поддержу. — Хотя ему это не нравилось. — Но я позабочусь о мерах безопасности. И с тобой всегда должен быть я и, по крайней мере, ещё один волк. — Чувствуя, что гордыня Харли сопротивляется этому условию, он добавил: — Если не согласишься на это ради себя, сделай это ради меня.

Она вздохнула, и напряжение ушло из её плеч.

— На это соглашусь.

— Хорошо. Будет нелегко вовлечь Ника в это. В отличие от меня, у него нет потребности, давать тебе всё, что захочешь, и делать счастливой.

Она улыбнулась. Иногда Джесси мог быть милым, хотя она сомневалась, что многие в это поверят.

— Нет, но у Ника есть непреодолимая потребность делать всё для Шайи.

— Если возьмёшь Шайю на борт, у него не будет ни единого шанса. — Джесси подхватил её на руки. — А теперь давай закроем эту тему и перейдём к примирительному сексу. Я голоден.

Неплохо на её взгляд.

— Ты уезжаешь с Ником? — спросила Харли, провожая Джесси до двери.

— Да, — ответил он. — Надеюсь, у бывшего Альфы Гектора найдётся что-то интересное рассказать нам. — Несмотря на то, что он вернётся вечером, будет скучать по Харли. Скучать по её юмору, улыбке, запаху и тому чувству непосредственности, которое согревало жизнь. — У тебя есть планы на сегодня?

— Я надеюсь дочитать книгу, которую начала вчера.

Когда она больше ничего не сказала, Джесси выгнул бровь.

— Больше ничего?

— Нет. — Чтения вполне достаточно, чтобы Харли могла провести несколько часов в одиночестве. А ещё она попрактиковалась бы на скрипке, когда у неё не было бы зрителей. Ей не нравилось играть перед людьми. Совершенствование и воссоединение с любимым занятием было сугубо личным процессом.

— Совсем никакой выпечки?

От намёка она закатила глаза.

— Что приготовить?

— Булочки с корицей.

Она испустила долгий, страдальческий вздох. Он такой избалованный.

— Хорошо.

Удовлетворённый, Джесси кивнул.

— Мы ведь завтра навещаем Тесс, верно?

— Да.

— Как думаешь, она одобрит наше спаривание?

— Да, если убедится, что я счастлива.

— А ты счастлива? — спросил он осторожно.

Она притворилась, что задумалась, но завизжала, потому что Джесси перекинул её через плечо и шлёпнул по заднице. Дважды. Она сильно укусила его и стала колотить кулаками по спине, но он только смеялся. Ублюдок. Сотрясаясь от смеха, Джесси опустил её и крепко поцеловал. Она буквально вытолкала его из домика, что, казалось, ещё больше позабавило Джесси.

Оставшись одна, она устроилась в уголке для чтения. Сорок минут. У неё было сорок минут покоя, прежде чем раздался лёгкий стук в дверь и два ребёнка, хихикая, выкрикнули её имя. Ирония в том, что Джесси беспокоился, будто Харли будет одиноко; у неё редко оставалось время для себя.