– Черт…

Джейк был уже на середине газона. Еще немного, и я вернусь в привычный мир. Мое сердце колотилось от волнения.

– Знаешь, я был уверен, что этого не произойдет… – Скотт многозначительно посмотрел на меня.

Джейк со стуком закрыл калитку и подошел к нам.

– Мистер неожиданность! – бросил он со странной интонацией.

– Я умею удивлять! – сверкнул глазами тот и снова посмотрел на меня. – Ну что, тогда… До выходных?

– Ты все-таки останешься? – дыхание перехватило, и я не смогла сдержать улыбки, передавая Скотту пиджак. – Спасибо еще раз!

– Пустяки… – его лицо снова стало игривой маской, и он ответил, глядя на Джейка. – Думаю, я могу себе позволить пару дней отдыха. Мы же едем на пляж!

– Да! Точно!

Я потянулась к нему, чтобы обнять на прощание, но что-то мне помешало – Джейк схватил меня за руку. Мне это не понравилось. Я выдернула пальцы и все-таки повисла у Скотта на шее. От близкого контакта с ним мне стало непривычно плохо: внутри все вспыхнуло, однако холодный воздух с очередным вдохом сильно сдавил мне голову. Он крепко обнял меня:

– До встречи, маленькое чудо…

Джейк непонимающе посмотрел на меня, когда я развернулась и, ничего не сказав, пошел попрощаться с Мэри, молча ждавшей все это время на водительском сиденье. Потом он нехотя махнул Скотту и вернулся ко мне. Мы подождали, пока машина не отъедет.

– Я смотрю, ты рада? – он озабоченно уставился на меня.

– А ты что, нет? Он наконец-то объявился.

– С чего это должно радовать меня? – Джейк выглядел обиженным.

Он поспешно снял пиджак и надел мне на плечи.

– Давай поедем на твоей? Я свою завтра заберу! – предложила я, и мы устроились на кожаных сиденьях темно-синего Лексуса.

Мы мчались по свободной дороге, оставляя позади еле плетущиеся автомобили. Фонари мелькали перед глазами яркими вспышками и словно пытались догнать нас, несущихся навстречу ночи. Я любила скорость, но сегодня она меня не радовала. Было грустно.

Знакомая картина снова стала вырисовываться перед глазами – знакомая до жути, но с новой палитрой оттенков. Художник вновь небрежно бросал на холст густые мазки. Поверх старых. Сможет ли он в этот раз наконец-то ее закончить? Я сомневалась в этом. Сомневалась в себе. В … нас. И все же каждый раз Джейк каким-то образом разубеждал меня, расставляя все по местам.

Я бы хотела так же расставить все по местам для Сьюзан – мне казалось, ей самой этого хотелось. Неловко получилось там, на кухне… Я должна была поговорить с ней с глазу на глаз.

Я потянулась к руке Джейка. Мне не хотелось делать вечер еще хуже – он и так был непростым. Я поступила неправильно по отношению к нему, там, со Скоттом… Он был в прошлом, о котором было больно вспоминать и, следовательно, незачем.

Джейк крепко переплел свои пальцы с моими, и я расслабленно откинулась на спинку сиденья. Оттаял…

Когда мы пришли домой, я без сил рухнула на кровать.

– Чувствую себя выжатым лимоном! – простонала я и вскоре почувствовала, как Джейк стягивает с меня брюки. – Да я сама могу!

– Я вижу, – усмехнулся тот и, не ожидая ответа, помог мне раздеться. Я уже дремала, и он бережно перекатил меня под легкое пушистое одеяло. Свежий запах ткани был очень приятным, и мои мысли постепенно унеслись от всего произошедшего за сегодня. Мне виделись горные луга с сочной зеленой травой и пронзительно голубое небо, в цвет которого окрасились разбросанные повсюду цветки незабудки. Я вдыхала свободу – легкий ветер, развевающий волосы, впитывала необычайное тепло…

Сквозь полусон я поняла, что это Джейк, тихонько раздевшись, заполз под одеяло.

– Как ты? – спросила я, почти не раскрывая рта.

– Да тоже устал… – сонно пробурчал он и погладил меня по волосам. – Спокойной ночи, Лу.

– Джейк… Прости…

– За что, глупенькая? Спи…

– Я… люблю тебя…

– Спокойной ночи.

Хотя бутылка вина осталась нетронутой, моя голова раскалывалась от боли. Спала я беспокойно: за ночь мой впечатлительный мозг несколько раз погружал меня в короткие, но до ужаса реалистичные сцены с участием загадочного Марвина Шерфилда. В очередной раз, когда он гнался за мной по темному подземному лабиринту, ласково выкрикивая мое имя и при этом сжимая огромный тесак для мяса, я не выдержала и встала с кровати. Пяти минут на ногах после стакана ледяного сока – Джейк опять забыл закрыть форточку на кухне, и содержимое стоявшего на подоконнике графина быстро потеряло несколько градусов от комнатной температуры – было достаточно, чтобы отмахнуть от себя жуткие мысли.

Раньше, проснувшись от кошмара, я бы сразу прижалась к Джейку, зная, что тот сладко улыбнется, и, пошарив по кровати рукой, сгребет меня в охапку, закинет на меня ногу, и мы продолжим мирно спать… Он улыбался во сне, и я была готова часами смотреть на эту улыбку. Мне всегда нравились ямочки на его щеках, они так ему шли!

За столько лет я знала его, как никого другого, однако в то же время он продолжал меня удивлять. К сожалению, не всегда приятно, однако ему удавалось каким-то образом поддерживать баланс между хорошим и плохим. И все же это вызывало колебания, порождало все больше сомнений в том, действительно ли это мой человек. Чувства к нему двигались по замкнутому кругу, усеянному множеством определяющих точек: останавливаясь в одной, я точно знала, где через какое-то время окажусь, продолжив путь. С Джейком можно было до бесконечности сдавать назад, пятиться, как только впереди появятся очертания какой-нибудь проблемы, или сломя голову мчаться вперед, чтобы проскочить ее, и быть уверенной в том, что скоро все наладится. Но ненадолго. Так, легкая улыбка сменялась смехом до надрыва, после чего язвительные уколы доводили до исступленного крика и бессильного плача, который заканчивался после опустошающего молчания и первой, легкой улыбки… Одно и то же: плавные повороты, обтекаемые ответы на вопросы, которые, на самом деле, так надоедали… Нельзя было развернуться, поменять направление и резко рвануть в другую сторону. Самое непонятное – мне этого не хотелось. До недавних пор.

С ним было комфортно, весело, интересно, но… Я не чувствовала, что он сильнее меня. И чем больше он закрывался – время от времени мы преодолевали и этот привычный контрольный пункт – тем меньше я хотела, чтобы он возвращался. Увы, я не разучилась судить людей по себе, и то, что я никогда бы себе не позволила, в других людях вызывало у меня недоумение и отторжение.

Забавно, как все обернулось. Мы начинали со ссор, и они стали неотъемлемой частью нашей совместной жизни. Сейчас был именно такой период – сложный по многим причинам. Перепутье, на котором было страшно сделать еще один шаг и выбрать сторону. Раньше все было немного проще.

Когда я думаю о том, что родители оставили меня, я вспоминаю о том, что судьба преподнесла мне огромный подарок взамен. Маккарти дали мне лучшее детство, а Джейк сделал праздником каждый день. Ведь мы были так похожи – может, поэтому проводили больше времени наедине друг с другом, нежели с ребятами: вместе гуляли после школы, помогали друг другу с уроками… Он не умел рисовать, и я делала за него домашнюю работу. Мне было приятно. Он, кстати, и петь не умел, но ничуть этого не стеснялся.

«Главное – чувствовать себя уверенно», – говорил он, невпопад выкрикивая слова очередной песни, звучавшей из приемника, – и петь громко, чтобы было видно, как ты стараешься!

Пожалуй, такой подход к вещам сохранился у него до сих пор.

В такие моменты я набирала в легкие побольше воздуха и задерживала дыхание, чтобы ни в коем случае не прервать его. На моем лице расплывалась неконтролируемая счастливая улыбка. Мне достаточно было видеть, что он искренне и неподдельно делится со мной, ни капли не стесняясь.

Когда у меня началась алгебра, прирожденный математик Джейк с огнем в глазах объяснял мне основы этого далеко не легкого предмета. А мне хотелось вникать, понимать, потому что он бы этому сильно обрадовался. Постепенно желание радовать его стало само собой разумеющейся частью моей жизни. Наверное, именно тогда я поняла, что моя симпатия к нему перерастает в нечто большее.