По небу разливалось розоватое зарево, и все короче становились тени фонарных столбов. Мои руки тряслись, и я мертвой хваткой вцепился в руль. По щекам текли слезы. Они не переставали уже два часа, и после того, как я позвонил в скорую и описал точное место аварии, стало только хуже. Я отгонял от себя мысль, что это случилось по моей вине. Что виноват я. Я залез в родительский дом и сразу кинулся на кровать, задернув все шторы, с единственным желанием – уснуть, а, проснувшись, понять, что все это – страшный сон. Но мне не удалось.

Как только я закрывал глаза, передо мной появлялось лицо той девочки.

***

Раздался тихий стук, и дверь открылась. Джейк зачем-то передвигался на цыпочках, держа в руках плоскую картонную коробку. Я отвернулась и посмотрела в окно: красные лучи врезались в пушистые облака и сквозь них побирались на подоконник. От него шла длинная тень прямо к ножкам кровати. Я прислонила подушку к изголовью и села, обхватив колени руками. Я не собиралась с ним разговаривать.

Вдруг в тишине послышался испуганный возглас и, обернувшись, я увидела, как Джейк ловит в полете пустую стеклянную вазу, еще секунду назад стоявшую на тумбочке. Не помню, когда последний раз в ней появлялись цветы…

В конце концов ему удалось пристроить коробку на углу, и он виновато присел на край кровати.

– Ты заказала пиццу, спасибо!

Я молчала. Он вздохнул:

– Слушай… Я был не прав. Прости. Это действительно страшно. Марвин был… несчастным человеком.

Я посмотрела на него. Это не была попытка подлизаться – он действительно переживал.

– Ты докуда дочитал?

– До того места, где ты остановилась, – он достал из кармана широких тренировочных штанов свернутую в трубочку тетрадь и протянул ее мне. – Там закладка…

– Ты зачем ее так скрутил? – я не собиралась повышать голос, это получилось само собой. Глаза Джейка мгновенно вспыхнули.

– Это же просто тетрадь!

– Это не просто тетрадь! – я вырвала дневник Марвина из его рук и начала бережно распрямлять обложку.

Он обиженно уставился на меня. Во взгляде читался упрек. Мое лицо окаменело, не выражая никаких эмоций, хотя внутри было очень больно: словно лупишь в стену мячом, а он, отскакивая, каждый раз попадает на ушибленное место, норовя узнать, как долго у тебя получится терпеть. Джейк всегда был для меня надежной крепкой стеной, способной заслонить меня от любых бед. Но он не был глухой стеной, от которой безрезультатно отскакивают всякие доводы. Неужели он хотел отгородиться от меня?

Я знала, что слабое «прости» ничего не исправит – он его не услышит. Не потому, что я произнесу его тихо, а просто. Кажется, мы разучились друг с другом говорить.

Я вытянула вперед руку, но он даже не шелохнулся, и мне пришлось нагнуться к нему, чтобы прикоснуться пальцами к его холодной ладони. Я сильнее сомкнула пальцы, и он пристально вгляделся в мое лицо, пытаясь понять, что у меня на уме. А я всего лишь хотела, чтобы он был рядом. Потому что сейчас казалось, что я смотрю на него в подзорную трубу, как на далекий остров где-то на горизонте, который едва угадывается по силуэту.

– Прости… Я слишком близко приняла все к сердцу…

На удивление Джейк перестал напоминать ледяное изваяние и, придвинувшись ближе, прошептал:

– Я понимаю. Это все-таки брат Сьюзан. Ты так ее любишь… Я не должен был.

Он задумчиво посмотрел на тетрадь и, аккуратно взяв ее в руки, быстрым движением пролистал страницы от корки до корки. Я замерла, боясь, что он внезапно разорвет ее пополам, но он лишь захлопнул ее, зажав между ладонями.

– Все-таки не верится, что у нее был брат.

Он едва заметно улыбнулся, и я искренне обрадовалась тому, что очередная буря миновала.

– Жалко его.

– Да… Тяжелая судьба.

– Мне кажется, он был очень одиноким.

– Он сам виноват. Он оттолкнул от себя единственного родного человека…

Наши взгляды пересеклись, и я поспешно опустила глаза на пестрое покрывало.

– Мне кажется, это именно то, что мы с тобой делаем.

Я подняла голову и пытливо посмотрела на него. Лицо Джейка не поменялось: все то же безмятежное спокойствие, ни намека на испуг в темно-карих глазах, ни тени негодования на сомкнутых губах…

– Ведь без ссор тоже нельзя, верно? – его брови взметнулись вверх, и я неопределенно покачала головой. – Ты всегда была и будешь моим близким человеком.

– Знаю, просто…

А что я хотела ему сказать? Что он изменился? Что я изменилась? Что мы оба не хотим друг друга терять, но упорно движемся к этому? Или что все в порядке, и мы дальше можем прикидываться дурачками? Стоит попытаться?

Глаза Джейка бегали по моему лицу, считая морщинки. Когда я хмурилась, их становилось довольно много. Он взял меня за ладонь и прислонил ее к щеке.

– Мне всегда плохо, когда мы ссоримся, Лу.

– Мне тоже.

– Я не хочу так. Я устал. Прости, пожалуйста, – он забрался на кровать и устроился рядом, и я положила голову ему на грудь.

– Прощаю.

Он погладил меня по спине. Я закрыла глаза. Если бы я могла так же просто прогнать терзающую мое сердце грусть. Приструнить волнение, которое только нарастало перед завтрашним днем.

– Знаешь, я подумал… Хорошо, что это читаешь ты. Я просто не могу представить, если бы мама это увидела…

– Мне кажется, ей лучше не знать.

– Да, мне тоже… Не рассказывай ей, ладно?

– Не буду.

Так все-таки приравнивалось ли молчание ко лжи? Даже если она и была во спасение? Бесспорно, это относилось не только к Сьюзан. Вернее, вопрос был именно к нам. Так мы спасали себя?

Гораздо проще – пустить все на самотек. Не копаться в причинах. Убрать весла и позволить течению распоряжаться судьбой маленькой деревянной шлюпки, которую рано или поздно унесет в открытый океан. Но удастся ли ее уберечь, если разразится шторм? Ведь знакомый клочок земли, на котором можно переждать бурю, будет по-прежнему видно только через подзорную трубу…

Суббота, 31 августа 2019 года

Повзрослев, мы, как это часто бывает, стали уделять друг другу очень мало времени – повседневные заботы порой отвлекали нас даже от себя самих. В этом не было чего-то неожиданного – скорее, наоборот: все объяснялось чередой закономерностей, через которые, как правило, всем приходится пройти. Но было немного горько от того, что наше мышление поменялось. Постепенно желание встретиться и поговорить почему-то стало возникать лишь тогда, когда в жизни происходило что-то из ряда вон выходящее. Плохое, хорошее… Неважно. В спокойные дни многие из нас предпочитали остаться дома и хорошенько расслабиться. Отдых – одна из немногих драгоценных вещей, которых нам постоянно не хватало. Но еще больше мне не хватало наших старых-добрых совместных посиделок. Я скучала.

Поэтому идея собраться в выходные и всем вместе рвануть на пляж показалась сперва несбыточной мечтой – чтобы каждый бросил свои дела и поехал туда, где даже телефон толком не ловит?

– По-моему, это замечательно! – выкрикнул жизнерадостно Джейк, высунув голову в открытое окно, когда мы уже проехали несколько миль в сторону побережья. – Я уж и не помню, когда мы в последний раз так делали!

С высоты птичьего полета наши машины выглядели разноцветными глянцевыми камушками, которые плавно скользят по длинной светло-серой ленте то ровным строем, то стремясь настичь и перегнать друг друга, замирая в непосредственной близости и внезапно устремляясь вперед. Ребята любили устраивать импровизированные гонки, когда дорога была свободна. Даже Билл, который теперь был образцом благоразумия, с упоением вдавливал педаль газа в пол, не упуская при этом возможности скорчить довольную гримасу. Я так радовалась, что мне выпала возможность испытать чувство беззаботной легкости, освободиться от плохих мыслей, угнетенного состояния, что не покидало меня уже которую неделю. И в то же время я давала себе отчет в том, что мне вряд ли это удастся. Я не могла позволить себе расслабиться, зная, что оказалась между двух огней, и в любую секунду все может пойти не так. Воздух порой искрил от напряжения, вынуждая с большой осторожностью выбирать темы для разговора, слова… Я должна была сдерживать эмоции, всплывавшие на лице, которые выдавали любые, в том числе самые противоречивые мысли…