Бабушка уносится на кухню, дед уходит вслед за ней. Я включаю гирлянду, выключаю свет и сажусь перед ёлкой.

В детстве я верила в чудеса и в Деда Мороза. И когда с утра не находила под ёлкой подарка, мама говорила, что плохим девочкам Дед Мороз подарки не дарит. Каждый год я старалась быть послушной, заботливой и каждый год подарка не было. Ни одного. Только однажды подарок появился. В ту ночь я мысленно сказала, что перестану верить в Деда Мороза и на следующий день под ёлкой появилась кукла Барби, такая о которой я всегда мечтала. В тот момент я впервые почувствовала себя счастливой и поверила в волшебство новогодней ночи.

Потом я узнала, что это очередной мамин ухажёр позаботился обо мне. Она не постеснялась прокричать мне: “Зря Вадим тебе куклу подарил. Таким детям, как ты вообще нельзя ничего дарить. Ты сразу наглеешь”. Вот тогда я и поняла, что Деда Мороза не существует, а подарки под ёлку кладут родители. Но сейчас мне так хочется, чтобы хоть раз мне повезло. Даже у Золушки была фея крёстная, которая исполнила её желание, я тоже хочу.

Смотрю на мигающие огоньки, они расплываются радужным светом перед глазами.

“Ну пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста,” – шепчу я, не осознавая, чего же всё-таки хочу. Я просто хочу чуда.

И моё чудо приходит. Через полчаса на пороге стоит Тимофей. Громко рассказывает про какого-то хитрого конкурента. Я не вникаю в смысл, просто смотрю, как шевелятся его губы, пытаюсь поймать его взгляд, но он не смотрит на меня. От этого ещё больнее. За столом мы сидим напротив друг друга и Тимофей смотрит на всех кроме меня.

Решил игнорировать меня?

Так и хочется подлететь к нему и встряхнуть. Напомнить о том, что он обещал и говорил.

А после ужина мы перемещаемся в гостиную. Бабушка разливает искристый напиток по бокалам.

– А в честь чего праздник? – удивляется Тимофей.

– Наша Рада в новогоднем конкурсе рисунков заняла первое место и выиграла обучение у местного художника-портретиста.

Впервые за вечер Тимофей смотрит на меня, и я ловлю его взгляд. Пытаюсь прочесть в его глазах хоть что-нибудь. Оба замираем. Я чувствую, как в висках стучит сердце, и весь мир уходит на второй план. Голос бабушки сливается в гул.

Ну скажи хоть что-нибудь. Скажи, что гордишься мной. Скажи, что не сомневался во мне. Только не молчи, – молю его мысленно.

– За прекрасную девушку по имени Рада, – произносит он тост, уголки его губ поднимаются в улыбке. – И за мою любимую племянницу.

Специально добивает меня этими словами. Напоминает, чтобы я не оступилась? Или напоминает себе, чтобы продолжать держаться отчуждённо.

– Ну, мам, пап. Мне пора. Время уже десять. Завтра ещё ехать на работу. Остались последние дни. Хочу всё доделать.

Как уже десять? Когда успело пролететь время. Мы прощаемся. Я лишь могу проводить его глазами. Прикоснуться нельзя.

Уходит. Дверь за ним закрывается. И всё внутри будто снова гаснет.

– Ой, Тимофей телефон забыл, – охает бабушка. – Рада давай догони его скорее, а то уедет без телефона.

Хватаю телефон, ноги сую в какую-то обувь. Про куртку совсем забываю. Как есть в штанах и футболке выскакиваю вслед за ним в подъезд и бегу, перескакивая через ступени, чтобы обогнать лифт, в котором он едет.

и когда двери лифта открываются, я уже стою перед ним.

– Рада? – удивляется Тим, а я с трудом перевожу дыхание, стараюсь не сопеть на весь подъезд. Протягиваю телефон.

– Ты…забыл.

– Спасибо, – говорит он, но не берёт телефон из моих рук.

Так и стоим друг напротив друга.

– Ты избегаешь меня? – спрашиваю тихо.

– Нет.

– Я же вижу.

– Рада…Это сложно. Просто общаться и не выдать своих чувств, тем более при маме.

– Сейчас никого нет.

– Рада…

Делаю шаг навстречу.

– Ты обещал быть рядом.

– Знаю.

Его лицо словно маска, только желваки на скулах двигаются.

– Тогда почему пропал? Я скучаю без тебя.

– Ты сама приняла решение переехать к бабушке.

Прижимаю руки к его животу, они скользят по бокам. Я обнимаю его за талию и прижимаюсь. Мне так не хватает его объятий.

– Рада, ты играешь с огнём, – шепчет он мне на ухо. Его дыхание касается моей кожи на шее.

– Может, я хочу этого. Хочу, чтобы ты перестал себя сдерживать.

Отвечаю ему и смотрю на него снизу вверх. Он возвышается надо мной.

– Нет, Рада. Нет. Не проси.

Он прячет руки в карманы брюк, лишь позволяя себя обнимать.

Я его понимаю. Так правильнее. Но мне больно от этих правил. Кажется, душу разрывает в клочья его безразличие.

– Тогда могу я попросить тебя об одном? – шепчу ему, боясь собственной просьбы.

– Смотря о чём.

– Приезжай на Новый год к нам. Я хочу встретить его с тобой.

Молчит. А я жду его ответа.

– Я не знаю Рада. Нам лучше держаться подальше друг от друга, тем более в Новый год.

– Пожалуйста.

Он вынимает руки из брюк и проводит ладонями по моей спине. Сжимает и прижимает к себе.

– Малыш, я постараюсь. Но не могу обещать.

– Ты же понимаешь, что я буду ждать тебя всю ночь.

– Понимаю.

Поднимаю голову с его груди. Смотрю в глаза.

– А ты понимаешь, чего мне стоит просить тебя об этом?

– Понимаю.

Смотрим в глаза друг другу. Нас притягивает как магнитами. Тимофей наклоняется и целует меня в губы. Не так, как в первый раз, а по-настоящему. Жадно, с языком, заставляя меня задыхаться. Может, он хочет напугать меня своей грубостью, но мне, наоборот, так нравится ещё больше. Я не уступаю и не пугаюсь. Отвечаю ему с не меньшей страстью. Голова кружится, а стук сердца кажется слышно на всех этажах.

Тимофей почти отталкивает меня, отцепляет мои руки.

– Всё. Хватит Рада. Не превращайся в подзаборную шлюху. Иначе я возьму тебя прямо здесь в подъезде. Ты этого хочешь? Этого? Чтобы тебя трахали по подъездам мужики, как и твою мать?

Рука взлетает и опускается на его щеку раньше, чем я успеваю об этом подумать. Звук пощёчины оглушает меня.

– Убирайся, – цежу сквозь зубы.

– Умничка.

Он улыбается и уходит.

Иду не разбирая дороги. Вот засада! Стоит вспомнить глаза Рады, как внутри начинает болеть. И хоть знаю, что сделал всё правильно, почти всё…ощущение, что что-то сделал не так, не покидает меня. Не надо было целовать. Не надо было соглашаться на это чёртово опекунство.

Встреть я её где-нибудь на улице, никогда бы не обратил внимания, а теперь…

Запускаю пятерню в волосы, ерошу их, словно это может помочь стереть Раду из памяти.

Самое паршивое – дело ведь не только в сексе. Мне просто хорошо с ней. Она такая какая есть и мне это нравится. Душа отдыхает когда она рядом. Я не думаю, о своём статусе. С ней я чувствую себя живым.

– Чёрт! – бью ладонью по рулю, но боли не чувствую.

Надо перестать о ней думать.

*** ***

(31 декабря)

– Ну Тим, прости меня. Я поняла, что была неправа, – просит в очередной раз Арина.

Я уже не беру трубку, она шлёт голосовые одно за другим. Удаляю аудио недослушав. Она стала слишком навязчива.

Делаю глоток, пузырьки ударяют в нос.

Фу. Ненавижу. Лучше бы что-нибудь покрепче выпил, но пока нельзя. Корпоратив только начался.

Надо было провести его раньше, а не оттягивать до последнего дня. Но мне было не до этого. Я полностью погрузился в работу.

– Тимофей Иванович, можно вас пригласить на танец?

Наталья Алексеевна бухгалтер набралась смелости после очередного бокала и стоит передо мной, игриво стреляя глазами.

–Наталья Алексеевна, разве вы забыли? Я не танцую.

По моему взгляду она понимает, что перешла черту и быстро сдувается. Слава богу, мне ещё заигрываний от персонала не хватало. Хочется, чтобы всё скорее закончилось. Остаться в тишине. Хотя меня звали друзья и партнёры. Звала мама с отцом к себе, чтобы встретить вместе Новый год. Но мне лучше у них не появляться. Хотя тянет туда очень сильно. А может, махнуть на самолёте куда-нибудь в Европу или Дубай. Но я сам знаю ответ, почему я туда не полечу. Там всё обыденно: те же гулянки что и здесь, те же однотипные женщины. Еда, музыка, люди – одно и то же.