А на сцену выпархивает очаровательная Дита. И они с отцом исполняют дуэт:
Алло-алло, Джиент, какие вести?
Давно я дома не была,
Пятнадцать дней, как я в отъезде,
Ну, как идут у нас дела?
Все хорошо, прекрасная маркиза,
Дела идут и жизнь легка.
Ни одного печального сюрприза,
За исключеньем пустяка.
Так, ерунда, пустое дело —
Кобыла ваша околела.
А в остальном, прекрасная маркиза,
Все хорошо, все хорошо!
Глава одиннадцатая
«Ты одессит, Мишка!»
МОСКВА, ТЕАТР ЭСТРАДЫ, 23 АПРЕЛЯ 1965 ГОДА
Ведущий юбилея Иосиф Туманов просит всех обратить внимание на висящую над сценой цифру «55». Сегодня это уже много раз звучало – пятьдесят пять лет творческой деятельности. Но еще ни разу не было сказано, где же юбиляр пятьдесят пять лет назад начинал свою творческую деятельность. А начинал он ее в цирке. И вот сейчас Утесова приветствуют артисты цирка.
Ведущий уходит со сцены. Но вместо него никто не появляется. После недоуменной паузы откуда-то доносится голос: «Извозчик!» Это лишь добавляет недоумения. А голос повторяет настойчивее: «Эй, извозчик!» Тут Утесов, наконец, соображает, в чем дело, и радостно откликается:
– Я не извозчик! Я – водитель кобылы!
И звучит песня старого извозчика:
Только глянет над Москвою утро вешнее,
Золотятся помаленьку облака,
Выезжаем мы с тобою, друг, по-прежнему
И, как прежде, поджидаем седока.
На сцене появляются циркачи, запрятанные под лошадиной шкурой. Один представляет голову и передние ноги, а другой – круп и ноги задние. Это – известный еще из давней утесовской программы «Музыкальный магазин» номер: лошадь, управляемая циркачами, совершает круг по сцене, встает на дыбы, бьет чечетку и проделывает другие трюки.
Ну, подружка верная,
Тпру, старушка древняя,
Стань, Маруська, в стороне.
Наши годы длинные,
Мы друзья старинные —
Ты верна, как прежде, мне.
МОСКВА, ТЕАТР «ЭРМИТАЖ», 22 ИЮНЯ 1941 ГОДА
«Песню старого извозчика» Утесов напевает – не концертно, а так, вполголоса – на репетиции своего оркестра:
Я ковал тебя железными подковами,
Я коляску чистым лаком покрывал,
Но метро сверкнул перилами дубовыми,
Сразу всех он седоков околдовал.
Ну и как же это только получается?
Все-то в жизни перепуталось хитро:
Чтоб запрячь тебя, я утром направляюся
От Сокольников до Парка на метро.
Да, неузнаваемо менялась родная Москва. Вот, пустили от парка «Сокольники» до Центрального парка культуры и отдыха имени Горького первую ветку самого великолепного в мире московского метро. Четко отмеряют время куранты на Спасской башне Кремля. Чеканит шаг по Красной площади почетный караул, сменяющийся у мавзолея Ленина. Идут на первомайский парад трудящиеся с цветами и лозунгами, выстраиваются в затейливые пирамиды участники физкультурных парадов, выписывают в небе фигуры высшего пилотажа летчики на воздушном параде в Тушино… И во всей этой парадной жизни – ощущение света, мира и счастья.
Допев песню извозчика, Утесов сообщает музыкантам:
– От «Извозчика» переходим к «Птице-тройке»… Поехали, хлопчики!
Оркестр играет широкую народную мелодию, под которую Утесов негромко и задумчиво начинает читать Гоголя:
– Эх, тройка, птица-тройка, кто тебя выдумал? Знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета… А ямщик привстал, да замахнулся, да затянул песню… – и вот она понеслась, понеслась, понеслась!..
Утесов замолкает и жестом показывает музыкантам: хватит. Музыка стихает.
– Так, с тройкой разобрались… Теперь – Дита… А где она?
Саксофонист, сидящий у окна, с улыбкой кивает во двор. Утесов подходит к окну и видит во дворе театра Диту и ее мужа Альберта. У Диты в руках охапка полевых цветов, Альберт ее фотографирует – и так, и этак, и оба счастливо смеются. Утесов ласково ворчит:
– Дурачки! Уже год женаты, а будто вчера познакомились…
– Это пройдет, – уныло замечает Скрипач. – А потом всю жизнь ей объясняй: где был, куда шел, откуда пришел…
– Ну, это вопросы философские, – усмехается Утесов. – Я вам, хлопчики, дам добрый совет. Если, к примеру, был у тебя левачок…
– Нет, лучше – у тебя, – перебивает Скрипач.
– Ладно, к примеру, у меня был левачок…
– У вас?! – притворно ужасается Тромбонист. – Не может быть!
– Я же говорю – к примеру. Так вот, жена говорит: где был сегодня вечером? Я говорю: сегодня вечером я был в театре. Жена говорит: нет, ты там не был. Я говорю: был. Она – не был, я – был. Главное, стоять на своем до конца! Даже если она говорит: ты не мог быть в театре, потому что театр сгорел, я отвечаю: возможно, театр и сгорел, но я был в театре. Пусть даже она приведет брандмейстера, который лично тушил пожар, а я все равно твержу: я был в театре!
Музыканты смеются. Вбегают Дита и Альберт. На их лицах уже нет улыбок, за Дитой тянется след из полевых цветов, которые она роняет на бегу.
– Война! – кричит Дита и повторяет тихо и растерянно: – Война… Война…
Первая военная программа Утесова называлась «Бей врага!». Оркестр играл ее в театре «Эрмитаж».
Половина зала – в воинской форме. На сцене Утесов в сопровождении героической музыки оркестра читает лермонтовское «Бородино»:
Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась – как наши груди;
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой…
Перекрывая голос Утесова, пронзительно воет сирена воздушной тревоги.
В бомбоубежище все оказываются рядом – и зрители, и артисты со своими инструментами. Худенькая девушка вцепилась в руку юного и тоже худющего лейтенанта, как в единственную надежду на спасение. Немолодой майор угрюмо постукивает кулаком по колену. Женщина одной рукой прижимаете к себе узелок с вещами, другой укачивает ребенка. В углу, лицом к стене, шевелит губами – наверное, молится – седой старик. Тяжелая, невыносимая атмосфера страха и ожидания.
Утесов не выдерживает и встает:
Товарищи! Чего мы так раскисли, кого испугались? Этих паршивых фрицев?
Он подходит к девушке, уцепившейся за юного лейтенанта.
– Ты когда-нибудь живого фрица видала?
Девушка испуганно мотает головой. Утесов хлопает по тощему плечу лейтенантика.
– Так я тебе скажу: если самого крепкого фрица поставить рядом с твоим богатырем, то выйдет полный… ну полный… пшик!
Утесов подмигивает своим музыкантам и весело запевает:
Барон фон дер Пшик
Покушать русский шпик
Давно собирался и мечтал!
