– И тут – веселенький танчик?
– Никаких танцев! Он пачками разбрасывает деньги и кричит: «На колени перед Сонькиным! Все на колени!»
– А-а, так это комедия? – все еще надеется антрепренер.
– Трагедия! Он сошел с ума! Но хоть на миг прорвался к бескорыстию и единению с людьми!
– Нет, – отрезает антрепренер. – Публика не пойдет.
– Пойдет! Люди все поймут, все почувствуют…
– Публика – дура! – убежденно заявляет Рудзевич.
– Ну, попробуем, ну, пожалуйста! Я буду работать без гонорара!
– Ой, как будто твой гонорар покроет аренду…
– Так увеличьте мой гонорар!
Антрепренер смеется:
– Ты таки мертвого уговоришь!
И вот, на сцене скромного херсонского театра Лёдя без комического грима, в костюме бедного конторщика, играет «Повесть о господине Сонькине».
– Во мне все танцует! Вы думаете, от жадности? Вы думаете, мне деньги нужны? Что мне деньги! От радости во мне все танцует! Я могу все деньги раздать. Сколько я вам обещал? Десять тысяч? А я вам дам пятнадцать. А вам, сколько вам нужно, чтобы быть счастливым? Берите все, кому нужно, берите у меня! Все маленькие, забитые, несчастные, идите ко мне…
Публика, затаив дыхание, смотрит на сцену.
В финале зрители несут Лёде цветы.
Он раскланивается с достоинством столичного премьера.
А на другой день в гримерку, где Лёдя надевает костюм Сонькина, входит долговязый Рудзевич с газетой и бросает ее на стол.
– Я читал, – улыбается Лёдя. – Очень хвалят.
– Да, хвалят, поздравляю!
– Знаете, что мне больше всего дорого? – Лёдя цитирует по памяти: – «Господин Утесов пьет из маленького, но – собственного стаканчика».
– Да, однако из этого стаканчика мне ни на какие расходы не хватит! – вскипает антрепренер.
– Как? Был полный сбор!
– Один вечер. Друзья, поклонники, пресса … И половина зала – по приглашениям. А на сегодня продано пятнадцать билетов, на завтра – три!
Лёдя грустно снимает картуз Сонькина.
– Очень жаль… Но все равно – я сменил амплуа.
– Ах, ты сменил амплуа? Но я не менял театр! И у меня зритель хочет получить немножко смеха. А все трагедии со слезами они имеют дома – за бесплатно.
– Публика тоже разная, – упрямится Лёдя. – Образованный человек не выносит пошлых водевильчиков.
– Это кто здесь образованный? Может, ты по ночам читаешь Спинозу?
– Кого? – не понимает Лёдя.
Антрепренер поднимается во весь свой рост и нависает над Лёдей:
– Брось эти глупости и работай, пока сезон!
В книжной лавке Лёдя разглядывает дешевые олеографии, лубочные картинки, красочно изданные книжки. К нему подходит хозяин.
– Ищете что-то конкретное или так интересуетесь?
– Я… Да, ищу… У вас есть Спиноза?
Хозяин с уважением смотрит на Лёдю.
– Я держу эту лавку уже тридцать лет, и еще никто ни разу не спрашивал Спинозу!
– Ну, а что-нибудь другое… серьезное… есть?
– Несомненно! – заверяет хозяин.
Из лавки Лёдя уходит, исполненный достоинства, потому что в руке у него внушительная пачка книг, перевязанная бечевкой.
На сцене театра идет очередной водевиль – «Балетоман». Лёдя за кулисами углубился в чтение толстой книги. Подбегает помреж:
– Ты что, оглох? Твой выход!
Лёдя вскакивает, роняя книгу на пол, и спешит на сцену. На обложке распахнувшейся книги значится: «Древнегреческие трагедии».
А Лёдя на сцене распевает привычные водевильные куплеты:
Я театры обожаю,
К ним пристрастен всей душой,
Но всех чаще посещаю наш театр —
Театр Большой.
Кто все прелести опишет,
Как воздушно, как легко!
Все в балете негой дышит —
Башмачок, тюник, трико!
Лёдю с новой пачкой книг встречает в театре антрепренер. Он с усмешкой косится на Лёдину покупку:
– День добрый, господин Спиноза!
– Добрый день!
Лёдя хочет обойти антрепренера, но тот его придерживает:
– Я гляжу, ты какой-то вялый, бледный… Теперь ясно: все деньги оставляешь в книжной лавке?
– Я не обязан отчитываться в своих тратах! – гордо отрезает Лёдя.
– Да боже упаси, хоть в карты проиграй – мне дела нет. Но мне есть дело до здоровья моих артистов. Так вот, я назначаю тебя еще и кассиром. Подработаешь чуток…
– Но это не моя профессия! – петушится Лёдя.
– А что, актер – это разве профессия? Нет, это – диагноз!
Лёдя пытается еще возражать, но антрепренер пресекает его попытки:
– Начнешь послезавтра. Мы едем в Большой Токмак.
В кассе под вывеской «Малый театр Большого Токмака» Лёдя сидит и опять читает толстую книгу. Еще два внушительных тома лежат рядом.
Очереди в кассу не наблюдается. Но вот к окошечку подходит местный зритель:
– Я извиняюсь, скажите, а доктор Поляков уже купил билет?
Лёдя рассеянно отрывается от книжки:
– Доктор Поляков? Нет… Еще никто вообще не покупал.
– А-а, – разочарованно тянет зритель и уходит.
Лёдя опять углубляется в чтение. Подходит парочка.
– Скажите, доктор Поляков купил билет? – спрашивает молодой человек.
– Нет… Не покупал…
– Ну, тогда и нам здесь делать нечего, – заключает девушка.
Лёдя озадаченно смотрит вслед удаляющейся парочке и вновь берется за книгу. Но в окошечке появляется физиономия благообразного старичка.
– Скажите, любезный, покупал ли уже билет доктор Поляков?
– Послушайте! – не выдерживает Лёдя. – А кто такой этот доктор Поляков?
– О-о, доктор Поляков – это человек тонкого вкуса. Он жил в Харькове. А Харьков, согласитесь, это не Большой Токмак!
Буйную головушку Лёди тут же озаряет шальная идея.
– Спасибо, теперь мне все ясно!
– Что вам ясно? – интересуется старичок.
– Ясно, почему прибегал человек и взял сразу десять билетов – для доктора Полякова и его семьи. Сразу видно, интеллигентный человек: все билеты – в пятый ряд.
– Любезный, дайте мне тоже поскорее два места в пятом ряду!
Лёдя получает деньги и выдает билеты.
Счастливый старичок уходит по площади. Ему попадается знакомая дама, и он ей гордо сообщает:
– Завтра я сижу в одном ряду с доктором Поляковым!
– А что, доктор уже приобрел билеты? – волнуется дама.
– Целых десять! Для всей семьи!
Дама, не простившись со старичком, спешит в кассу.
Окрыленный неожиданным финансовым успехом, Лёдя влетает в гостиницу, стучит в дверь номера антрепренера:
– Господин Рудзевич! На завтра у нас – аншлаг! Полный аншлаг! Господин Рудзевич!
На стук и крики Лёди из номера никто не отзывается. Подходит толстый хозяин гостиницы и недовольно басит:
– Чего шумишь? Постояльцев мне распугаешь!
– А где наш антрепренер?
– Я – ваш антрепренер.
Лёдя окидывает толстяка насмешливым взглядом:
– И давно?
– С обеда, – спокойно отвечает тот.
– Что это значит?
– Это значит, что ваш Рудзевич запил, продал театр мне и укатил, куда его бельма глядят.
Лёдя оглушен этой новостью:
– А мы… Как же мы…
Хозяин гостиницы, а теперь уже – и театра, ухмыляется:
– А вы – так, как я скажу!
В гостиничном буфете собралась вся труппа. Новый владелец по-хозяйски оглядывает артистов.
– Это мой город, и я знаю, что нужно людям, чтобы они понесли свои копеечки в мой карман! Я тут кой-чего набросал, – Он достает из кармана замусоленные листки. – Вот, «Проказницы в гареме». Завтра вам играть.
– Завтра? – ахает актриса в мелких кудряшках.
– А чего? Слов здесь немного. В основном – дело.
– Но реквизит, но костюмы…
– Какие костюмы в гареме? – удивляется новый антрепренер.
