Дома Паше пришлось долго и подробно рассказывать отцу с матерью о своих взаимоотношениях с Гвоздем. Отец одобрительно кивнул, молодец, парень, правильно поступил! Настоящий мужик в семье растет, боец, воин! Не сопляк какой-то, не трус и не паршивый слюнтяй… Как говорится, правильные книжки сын в детстве читал… Мать же, Нина Николаевна, лишь опять горестно вздохнула: снова ты, сынок, попал в плохую историю… Но в общем и целом его поведение тоже одобрила — хорошо, что не струсил и не бросил девушку одну с бандитом. Так и надо всегда поступать…
Два раза им с Майей пришлось посетить отделение милиции и дать показания — попросили что-то уточнить и дополнить в протоколах, причем в присутствии женщины-инспектора по делам несовершеннолетним (раз им еще нет восемнадцати), однако особых вопросов к ним ни у кого не было. И уже через месяц состоялся суд, причем их даже не вызвали на заседание, обошлись протоколами и показаниями дружинников. Разбирательство было недолгим, и Лешке дали шесть с половиной лет в колонии строго режима. А что вы хотите? Статья довольно серьезная, вооруженное нападение, покушение на убийство…
После этого Паша вздохнул свободнее: на ближайшие годы о Гвозде можно забыть. Вряд ли его освободят досрочно за примерное поведение — характер у Лешки совсем не тот, чтобы смирно себя вести, наверняка что-нибудь такое устроит уже в колонии. Так что сидеть ему, скорее всего, придется от звонка до звонка. И это, несомненно, было очень даже правильно.
Между тем весна окончательно вступила в свои права: в апреле снег окончательно сошел, кое-где уже появилась зеленая трава. Солнце припекало вовсю, хотелось гулять и радоваться отличной погоде, смотреть на прозрачное голубое небо и полной грудью вдыхать весенние ароматы («воздух чист и свеж, как поцелуй младенца»), но вместо этого приходилось по полдня сидеть в школе, а потом дома еще долго корпеть над учебниками — выпускные экзамены неумолимо приближались.
Заниматься какими-то другими делами, помимо учебы (плюс еще лекции в «Спутнике» на курсах гидов!), стало совсем невозможно. Паша с трудом выкраивал время для редких встреч с Майей. Разумеется, в школе он ее видел каждый день, но там ни о чем серьезном не поговоришь. Ну, вы же сами понимаете…
Кстати, родители Майи были искренне благодарны ему за спасение своей девочки от пьяного вооруженного хулигана (так преподнесла им эту историю Майя) и разрешили им встречаться практически официально, в любое время. А Иван Сергеевич обещал, что даст Паше такую рекомендацию от редакции, что предварительное собеседование на журфаке он пройдет без всяких проблем. Тем более что у него уже есть три публикации в «Комсомолке» — этого вполне достаточно для поступления на факультет. Как видите, добрые дела бывают не только наказуемы, но иногда даже (вопреки известной пословице) приносят весьма существенную пользу. А Майя, помимо всего прочего, однажды весьма прозрачно намекнула Паше, что тоже найдет способ по-настоящему отблагодарить его, своего чудесного спасителя. Но только после июня, уже после окончания школы, чтобы не было ненужных слухов. Она тогда будет совсем взрослой (наконец получит аттестат зрелости) и сама сможет решать, что ей делать. А также с кем и когда.
Майя, кстати, собиралась поступать в Московский педагогический институт имени Ленина, на факультет иностранных языков (по-местному, на инфак). Казалось бы, странный выбор при таких родителях: папа, как-никак, заместитель главного редактора «Комсомолки», человек достаточно известный и влиятельный, мама тоже обладает некоторыми знакомствами, могли бы помочь своей дочке… Но Майя, помимо красоты, имела еще и достаточно критичный ум, реально оценивала свои способности и прекрасно понимала, что поступить на филфак МГУ или в Институт иностранных языков имени Мориса Тореза она все-таки не сможет — не тот уровень подготовки, да и связей у папы с мамой для этого недостаточно, а потому наметила себе более доступную и достижимую цель. Что называется, по зубам.
Разумеется, она не собиралась быть после окончания вуза училкой и преподать английский в школе — это не ее судьба, но хорошее знание двух-трех иностранных языков всегда пригодится. А что касается распределения и обязательной отработки в школе… Ну, там посмотрим: нужно сначала дожить (доучиться) до этого, а потом будет видно. В конце концов, у каждой нормальной девушки есть законный способ избежать ненужной отработки — надо лишь выйти замуж и забеременеть.
Тогда у тебя появится официальная возможность навсегда забыть о школе: сначала декретный отпуск, потом — три года с ребенком дома, вот тебе и весь обязательный срок по распределению. А потом можно будет отправить уже подросшего бэбика в детсад (бабушка с дедушкой сидеть с ним вряд ли будут — у каждого своя, очень важная работа!) и плотно заняться поиском того места, которое придется тебе по душе. И удовлетворит тебя по зарплате.
Паша об этих планах Майи хорошо знал и полностью их поддерживал: исключительно правильное решение! Чем без толку биться головой о бетонную стену вступительных в МГУ или в Иняз, когда проще (и в итоге намного выгоднее) закончить Ленинский пединститут и получить очень неплохое знание нескольких иностранных языков. С ними в жизни никогда не пропадешь! Если что, можно устроиться в тот же самый «Спутник» (или даже в престижный «Итурист») и кататься потом с зарубежными гостями по всей стране. Или же найти место переводчика в какой-нибудь тихой, приличной конторе (желательно — с регулярными краткими загранкомандировками)…
Папа, Иван Сергеевич, если что, всегда поможет Майе — легко устроит к себе в газету, в международный отдел, где требуется постоянно читать иностранные газеты и журналы и делать небольшие выжимки по той или иной теме. Можно, в принципе, работать на радио с телевидением (иновещание), а также в зарубежных редакциях советских новостных агентств. Да мало ли где еще! В общем, вариантов было масса, главное — поступить в пединститут и успешно его закончить. А там Иван Сергеевич точно пропасть не даст! И самой дочурке, и тому, кто будет с нею рядом…
В качестве варианта спутника жизни Майя, кстати, уже довольно серьезно рассматривала кандидатуру Павла Матвеева — если тот, конечно же, поступит на журфак и одновременно станет где-то подрабатывать, чтобы обеспечить им самостоятельное приличное существование. Тогда они смогут пожениться уже на пятом курсе, а потом она сразу же забеременеет — чтобы избавиться от обязательного распределения. Будет сидеть с ребенком, а папа в это время устроит Пашку на хорошее место в какую-нибудь известную газету или в журнал и поможет сделать карьеру. И всё у них будет хорошо, как говорится, в полном шоколаде…
А разве может быть как-то еще иначе? У нее, такой красивой, умной и расчетливой девушки? Это пусть там разные дурочки выходят замуж в двадцать лет по любви, рожают двоих-троих детей, а потом тащат на себе весь груз семейной жизни… Она лично не собирается к тридцати годам становится толстой, обрюзгшей, смертельно уставшей и замотанной жизнью теткой, вынужденной целыми днями сидеть на скучной, неинтересной работе, а вечерами сломя голову бежать за ребенком в детсад (надо успеть до шести!), а затем стоять в длинных магазинных очередях. Все мечты которой — съездить раз в пять лет на Черное море и отдохнуть пару недель. А потом — снова впрягаться в семейный хомут и тащить на себе бездельника мужа и непутевых детей… Жить только ради них, забыть о самой себе, своих мечтах и тайных желаниях… Чтобы к ней уже в сорок лет обращались «бабушка» и уступали место в автобусе и метро. Нет, такая жизнь — точно не для нее, не для Майи Киселёвой!
Глава 19
В мае учеба приобрела уже вообще бешеный характер: из-за праздников пропали три дня (1, 2 и 9 мая), на подготовку к экзаменам осталось фактически три с половиной недели. Поэтому сидели в школе до четырех-пяти часов, а потом еще до полуночи зубрили учебники. Самым трудным для Паши являлась будущая письменная алгебра — ее кровь из носу следовало сдать на четверку. За сочинение он не боялся, за устные историю, обществоведение, литературу и английский тоже — постарается получить по ним «пять».
