Диана застонала, поднеся руку к лбу. Она смутно помнила, как вошла в дверь пансиона, быстро пожелала матери и сестре доброй ночи, а потом рухнула в кровать. Увы, как бросилась на шею Аарону Доусу, Диана тоже помнила слишком хорошо.

Какое унижение! Что он, должно быть, о ней подумал…

Она натянула одеяло на голову и уткнулась лицом в подушку. Тщетно! И здесь ей было не скрыться. Вжалась лицом в тюфяк, вспоминая вчерашние яростные объятия. Тепло Аарона, его непоколебимую силу. То, как уважительно он с ней обращался, когда она бросила в грязь к его ногам всю свою благовоспитанность.

В висках стучало. Все тело ныло от яростной безнадежной тоски.

— Диана? — поскреблась в дверь Шарлотта. — Ты здорова?

«Нет. Нет, я не здорова. Голова болит. И сердце. Будь добра, уйди прочь».

— Дождь перестал, — сказала Шарлотта, приоткрыв створку на волосок. — Мама хочет нанести визит в Саммерфилд. Ты с нами?

Было искушение остаться в постели и сказаться больной, и даже не пришлось бы преувеличивать. Но если Диана чем-то и гордилась после прошлой ночи, так это тем, что больше не собиралась ссылаться на свое «деликатное здоровье».

Она решительно откинула одеяло.

— Я с вами!

Диана встала, оделась, с трудом впихнула в себя чай с тостом и надела самые прочные ботинки. Может быть, если уйти куда-нибудь подальше, терзания останутся позади?

Прогулка в Саммерфилд действительно принесла некоторое облегчение. Все получили удовольствие от краткого визита к сэру Льюису Финчу. Пожилой господин поведал дамам последние новости о своей внучке. К тому времени, когда леди отправились домой, небо заметно посветлело. Диана почти забыла стыд, что испытала прошлой ночью.

Почти.

— Как все вчера прошло? — поинтересовалась Шарлотта.

Диана запнулась о камень.

— О чем ты?

— О наперстке. Ты нашла его в «Быке и Цветке»?

Ах, наперсток…

— Его там не было, — покачала головой Диана.

— Как странно!

— Ничего странного. Всего лишь наперсток, они часто теряются.

— Но сегодня выяснилось, что чернильница миссис Николс тоже исчезла таинственным образом.

Диана улыбнулась. Воображение Шарлотты всегда заставляло ее волноваться больше необходимого.

— Уверена, это совпадение.

— Какая трагедия! — вскричала маменька, остановившись в переулке. — Ах, это невыносимо.

— Исчезновение моего наперстка — трагедия? Полагаю, вполне могу это вынести.

— Нет же, взгляните, — указала маменька на небо, где раскинулась пышная перина облаков. Посередине образовалась голубая заплатка, а в ней — яркий радостный лик солнца. — Выглянуло солнце! О, ужас…

— Ужас? — засмеялась Шарлотта. — Первый просвет за две недели. Это изумительно!

— Это кромешный ужас. Твоя сестра вышла из пансиона с одним лишь плащом и не взяла шляпку. Каких-нибудь десять минут и она покроется веснушками. До визита в Амбервейл меньше недели! Что подумает лорд Дрю?

— Если он заметит — в чем я сильно сомневаюсь, — то подумает, что я была на солнце.

— Именно! — Матушка как можно глубже натянула Диане на голову капюшон плаща. — Не поднимай голову, Диана. Просто смотри под ноги.

Диана воспротивилась, и капюшон упал обратно.

— Как же я тогда увижу, куда иду? Я могу упасть лицом вниз. Полагаю, на синяки лорд Дрю обратит больше внимания, чем на веснушки.

— Голову вниз, я сказала! — Матушка снова натянула на нее капюшон.

— Нет! — Диана решительно его сбросила. — Мама, это нелепо! Утро прекрасное, и я намерена им насладиться.

Она приготовилась продолжить соревноваться в перетягивании капюшона, но маменька не захотела вступить в игру. Ее отвлек стук копыт и скрежет колес повозки, и она принялась вглядываться в переулок.

— Это же мистер Кин в своей бричке. Он тебя спасет!

— Спасет? Я выжила, несмотря на астму! Сомневаюсь, что веснушки смертельны.

— Голову вниз! — рявкнула мама. Экипаж подъехал ближе, и она подняла руку, размахивая платком, словно тонущий моряк, умоляющий о веревке. — Мистер Кин! О, мистер Кин, помогите!

— Пожалуйста, не утруждайте его.

— Но он викарий. И обязан вершить добрые дела.

Бричка остановилась. Солнце светило так ярко, а тени были слишком резкие, Диана с трудом разглядела, кто примостился на крытом сиденье возницы. Но на викария он мало походил. Мужчина был намного… больше.

— У вас что-то стряслось? — осведомился он густым и слишком знакомым баритоном.

О, нет! Нет, не может быть...

Что за невезение. Диана последовала совету матери, опустив капюшон и уставившись на свои ботинки.

— Надо же, мистер Доус! — настороженно сказала матушка. — Что вы делаете в бричке мистера Кина?

— Мама! — прошипела Диана.

Господи, помилуй, маменька говорила так, словно он украл повозку!

— И вам доброе утро, миссис Хайвуд, — терпеливо поздоровался Доус. Краем глаза Диана заметила, как он снял кепку. — Мисс Шарлотта, мисс Хайвуд…

Она чувствовала, как он на нее смотрит. Прятаться от солнца уже не было необходимости — щеки Дианы покрылись таким яростным румянцем, что не сойдет еще месяц.

— Мистер Кин попросил меня починить ось, — объяснил Аарон. — Я поехал прокатиться, чтобы проверить, все ли ладно, прежде чем вернуть бричку. Что-то не так?

Слушая, как ее мать повествует об ужасающем влиянии солнечного света и необходимости сохранить цвет лица дочери незапятнанным ради лорда Дрю, Диана сжалась от стыда.

— Разумеется, вы можете отвезти ее в пансион, — заявила маменька. — Знаю, это вольность, и вы, как наемный работник, не вправе решать самостоятельно, но полагаю, я могу дать разрешение от лица мистера Кина. Ведь он джентльмен, и поступил бы именно так.

«Мама!» Сколько раз она его оскорбила? Мистер Доус никакой не «наемный работник». Он искусный ремесленник и мастер своего дела. Все в деревне — включая мистера Кина — его уважают.

Диана заставила себя поднять голову.

— Пожалуйста, не обращайте внимания, мистер Доус. Я прекрасно прогуляюсь.

— Прекрасно! — пронзительно вскричала матушка. — Ты прекрасно поджаришься!

Диана виновато перехватила взгляд Аарона. «Прости ее! И меня».

Но выражение его лица было совершенно бесстрастным.

— С радостью подвезу мисс Хайвуд в деревню. Я все равно туда направляюсь.

— Очень мило с вашей стороны, — заявила маменька. — При встрече обязательно расскажу мистеру Кину о вашей любезности. Возможно, он вознаградит вас шиллингом.

— Вы очень добры, мэм.

Мистер Доус спешился, расправил складной капюшон, чтобы затенить повозку, и подал Диане руку. Ее ладонь в ней полностью скрылась. Аарон с легкостью подсадил Диану наверх, и та, невзирая на неловкость ситуации, испытала трепет.

Аарон взобрался в бричку, и Диана подвинулась на сиденье как можно дальше.

— Увидимся в «Рубине королевы», — сказала матушка. — За меня не беспокойся — я отлично дойду пешком. Несмотря на мой возраст.

— Не сомневаюсь, — пробормотала Диана.

Мистер Доус щелкнул поводьями, коляска покатилась по дорожке, и Диана забилась в самый угол. Пока они ехали, она узнала нечто новое.

Неловкость — это не только тишина. О, нет! У неловкости была собственная симфония. Глухие удары лихорадочного биения сердца диссонировали с размеренных стуком копыт по утоптанной грязи. В горле ревели тысячи невысказанных слов, стремящихся вырваться наружу. Столбики ограды со свистом пролетали мимо — каждый приближал повозку к деревне, словно жаля Диану укором. Очередная упущенная возможность.

В груди зародились неистовые чувства. Она больше не могла молчать.

— Мистер Доус. Позвольте принести вам извинения. За поведение матушки. И за то, что я натворила вечером. И за то, что произошло днем. Не знаю, что на меня… — пролепетала Диана. Аарон поднял руку, осторожно прерывая собеседницу. — Верно. Вы должно быть считаете меня слишком бесцеремонной…

— Ничего подобного, — возразил Аарон, не отводя глаз от дороги. — Я просто слушаю ось. Мне показалось, она скрипнула.