— Езжай до редакции! — махнул рукой Жека, и обернулся к Митяю. — Верёвку-то взял?

— Бельевая только! — показал тот белый клубок. — Щас сразу же развяжу, чтоб потом не пурхаться.

Редакция газеты «Н-ий рабочий» располагалась в одном здании с городской типографией, печатавшей всю печатную продукцию города — от мелких демократических газетёнок до ученических тетрадей. Большое квадратное двухэтажное здание располагалось в 100 метрах от городского отдела КГБ, но это нисколько не остановило пацанов. Тормознули недалеко от редакции, но и не близко. Крот как человек, по-видимому, бывалый и опытный, развернулся, и поставил машину так, чтобы посом сразу дать по газам, и умчать в закат.

Понемногу с трамвая на работу приходили люди, показывая пропуска на проходной типографии. Однако Жека был уверен, что этот журналюга не ездит на общественном транспорте, с другими сотрудниками. Слишком уж высокомерная холёная рожа у него была с наглыми глазами навыкат. Слишком прилизана бородка, и слишком бросалась в глаза белоснежная водолазка на виденной в газете фотографии. Такие не ездят среди простого народа, считая себя выше его.

Так и есть — Жека издалека увидел приближающуюся шоху. Перед стоянкой редакции она стала тормозить, и потихоньку свернула в проезд рядом с ней, чтобы свернуть на пустую парковку. Жека посмотрел на водителя — стопудово это был их типок — та же бородка и усы. Подождав когда водитель заглушит двигатель и закроет машину, Жека с Митяем надели шапки с прорезями для глаз, и пошли наперез водителю, до которого было метров 20.

Людей здесь было немного, всё-таки половина восьмого ещё. Темновато — свет лишь от дороги. Поэтому Герасимович обратил внимание на пацанов в масках на лицах, когда они подошли совсем уже близко. Ещё минута ушла на растерянность, и попытку понять, кто это. Не розыгрыш ли это коллег, или знакомых. А когда понял, что это пришли по его душу, делать что-либо было уже поздно. Мощный удар Митяя в челюху журналюги погрузил его в плотный нокдаун.

— Тихо! Не убей! — крикнула Жека, подхватив рухнувшего журналиста под мышки. — Бери за ноги! Потащили!

Крот вышел из машины, и открыл багажник. Положив туда потерявшего сознание журналиста, пацаны на скорую руку связали его бельевой верёвкой.

— Он же вроде в шапке был! — недоумённо спросил Жека. — Кажись, в норковой ушанке. Где щас-то?

— Да вон она лежит! — кивнул головой Митяй. — Показывая на шапку, валявшуюся на месте нападения. Но бежать за ней было поздно, из-за угла близко слышались голоса. Побежать за шапкой — привлечь к себе внимание. Крот махнул рукой, чтоб садились в машину, но осторожно, не хлопая дверями.

Люди, не обратив внимание на девятку, стоящую в проезде между типографией и соседним зданием, прошли мимо. Крот завёл машину и осторожно поехал к заводу, потом мимо него, проехал пару километров, и свернул на шлаковый отвал, куда возили отходы металлургического производства. Проехав сколько можно на легковушке, Крот тормознул между двумя двумя горами шлака, который сыпали сюда из железнодорожных ковшей, толкаемых тепловозом по железке.

Жека с Митяем вытащили Герасимовича из багажника девятки, и бросили на снег. Митяй побил его по щекам, приводя в чувство. Пока курили, журналист окончательно очухался. Увидев, где находится, сразу же завыл и запричитал, пока Митяй не заехал ему кулаком в ухо.

— Не ори, сука!

— Я спрашиваю коротко, — Жека приставил ствол к голове Герасимовича. — Кто заказал статью про кооператив "Удар"? Ну? Считаю до трёх. Раз... Два....

— Стойте! Стойте! Не надо! — заплакал журналист. — Это Шамиль! Шамиль Борноев! Кооператор с рынка! Известный в городе меценат!

— Меценат и извращенец, — усмехнулся Жека. — Сколько он тебе заплатил?

— Двести! Двести рублей! Сказал, чтобы в городе начался шум против эксплуатации детского и подросткового труда! Он убедил меня аргументами! Пожалуйста! Не надо!

— Чё, Жека, может оставить его ... — начал было Митяй, но грохнул выстрел. Жека выстрелил Герасимовичу в голову.

— Поздно... — философски сказал Крот, подошёл к трупу и обыскал его. Нашёл ключи от машины, ключи от квартиры, права, пропуск в гаражный кооператив «Металлист», пропуск в редакцию и кошелёк с деньгами. Всё сунул себе в карман.

— Выброшу потом. И машину со стояка заберу. Потом пацаны номера перебьют и толкнут на Кавказ.

Взяв тело журналиста под мышки и за ноги, пацаны бросили его в небольшую ложбинку, и забросали сверху большими глыбами ещё теплого шлака. Несколько ходок шлаковоза, и тело засыплет полностью, навсегда. Или оно сгорит под массой расплавленной массы.

— Куда ехать? — невозмутимо спросил Крот, глянув на Жеку.

— Гони на кооператив. Я потом поспать пойду домой. Давно во столько не вставал...

— Значит Шамиль всё-таки... — задумался Славян по приезде пацанов на базу, и когда обсказали всё. — Это серьёзный кент. Авторитет. Чё он так? Неужели из-за Сахарихи всё ещё помнит? Из-за того, что ты его обломил и тёлку из-под носа ломанул?

— Они всю жизнь помнят, — заверил Крот. — И кровную месть всю жизнь будут замышлять. С ними только один способ есть. Вот так. Вжик!

Крот полоснул себя по горлу ребром ладони, и улыбнулся.

— Ладно, ребятки... Говорите, чё там у вас. Куда кого везти. А если некого и некуда, я домой. Звоните, если чё...

— Чё там у нас по работе на сёдня? — спросил Жека.

— Сёдня пока ничего, если не позвонят. А завтра... — Славян внимательно осмотрел общую тетрадку, куда записывал заказы. — Завтра нам надо будет сопровождать директора шахты Загорная из города Берёзки к нам, в город. Тут у нас в городе начинается международная выставка «Угледобыча 1990». Ну, типа там горные машины показывать будут, достижения народного хозяйства. Дорога к нам долгая, километров 40, машин мало, лес, тайга кругом. Мда...

— Думаю, там они и звезданут по нам в следующий раз, — задумчиво сказал Жека. — Чую, Славян, быть беде... Опять замочат кого-нибудь.

— Чё делать будем?

— Я вместо охранника поеду. Отобьюсь. Если повезёт, может, допросить удастся... Но в любом случае, будет видно, кто нас топит.

— Жека... Опасно это. Я с тобой, братан.

— Поехали, — согласился Жека. — Знаю, что опасно. Если они на двоих машинах, одному можно не отбиться с двух сторон сразу. Поработаем, как раньше.

— Поработаем, — усмехнулся Славян.

— Чё там? Ко скольки надо?

— Выставка начинает работу в 10 утра. В 9 утра нам надо отъехать из конторы шахты Загорной. Машина у директора Ниссан Патруль. Будут сам директор, его референт, ну секретарь, типа, и охранник шахтовый. Наверняка там дряхлый дед на пенсии с демократизатором. Потом поедем к нам в город, на выставку.

— Звони завтра чтоб Крот к 7 утра приехал. Поедем неспеша на шахту, чтоб по дороге посмотреть, где они могут напасть. Щас зима, таких мест не много, всё в снегу. Ладно. Я в технарь почапал, и так первую пару пропустил.

Зашёл домой, по быстрому перекусил, оставил матери сотню, и побежал на трамвай. Несмотря на деньги, Жека иногда нет-нет, да ездил на трамвае. Нравилось ему в толпе, с народом. На девчонок посмотреть, послушать, кто что говорит. Разговоры в основном, были за политику. Когда пустые магазины, трудно не тереть за политику. Обвиняли в основном, Горбачёва, что развалил страну, что раньше лучше было.

С этим трудно было не согласиться. Жека был 1973 года рождения, и прекрасно помнил конец 70х годов, хоть и был ребёнком. Помнил сырокопчёную колбасу на столе, помнил копчёную красную рыбу, красную и чёрную икру в баночках. Правда, он не ел её, даже плевался от вкуса, казалась невкусной. Помнил, как с матерью ходили в магазин, и ему покупали круглые шоколадки в золотинке, которые они называли «медальки», помнил и обычный шоколад фабрик «Красный октябрь», «Бабаевский». Помнил этот запах, когда мать разрывала упаковку и разворачивала вкусно шелестящую фольгу. Помнил печенье и конфеты в железных банках, красивые и вкусные. Сейчас это время по телевизору называли «застоем», и всячески разоблачали то, что происходило тогда. Однако Жека не помнил ничего плохого. Может, потому что маленький был...