Мимоходом Тимошка бросал на Агафью пламенные взгляды. Девка краснела, убегала, но видно было, что ей это нравилось. А Тимка щеголял в новой рубахе, нарочно распахивал кожух и мороз ему был нипочём. И нагло улыбался, поглядывая с опаской по сторонам. Глаза попадьи всегда были на страже.
Наконец настал праздник Рождества. Тимошка купил для своей Гашки платочек по своему вкусу и всё никак не мог улучить минутку для вручения. И лишь в столпотворении у церкви Троицы, что стояла в остроге, Тимка со смущением в глазах сунул платочек в руку своей Гашке. Та вздрогнула, оглянулась, и краска залила её смешливое лицо.
– С Рождеством Христовым, Гашка! – прошептал юноша и впился глазами в её губы.
Девушка сделала страшное лицо, ничего не ответила, а платочек спрятала у груди. Из этого юноша сделал вывод, что она вполне принимает его подарок.
Рядом стояли её мать с сыном Петькой и младшим на два года Глебом. Девушка сделала знак головой и Тимошка протиснулся подальше от семейства Якова. Тот служил службу и попадаться ему на глаза Тимошка никак не хотел. Особенно вблизи его домочадцев. Был доволен и тем, что Петька стоял впереди и не мог заметить ничего предосудительного со стороны юноши.
А Тимошка ликовал. Его усилия не пропадают даром. И весной надеялся соблазнить девчонку. К тому же как-то слышал мнение других девок относительно непутевости поповской дочки. Это могло быть наветом, завистью и всё же дало повод думать, что его попытка может увенчаться успехом.
А зима лютовала. С провиантом было плохо, однако для Тимошки такого не существовало. За последние три месяца он четыре раза участвовал в контрабанде рухляди и теперь деньги у него водились. Небольшие, но он не жаловался. Его мысли витали вокруг Агапки, и с каждым месяцем он всё больше уверовал в успех. Отец Яков и его супруга частенько с подозрением вглядывались в послушника. И всё же молодые люди старались быть предельно осторожны, и Петька лишь подозревал их в порочных деяниях, а застукать ему так и не посчастливилось.
Тимошка даже подумал, что не пора ли проучить Петьку за любопытство, но отбросил это, как слишком опасное дело. К тому же приближалась Пасха, и он надеялся на законных основаниях сорвать поцелуй у Гапки. Хотя и тут могли быть неприятности. И всё же Тимошка с надеждой и даже уверенностью смотрел в будущее. Батюшка вряд ли пойдёт на позор и согласится на их брак.
Уже началась весна, но снега лежали скованные морозом. Лишь день стал длиннее, солнышко начинало помаленьку греть.
Тимошка рассказал батюшке о его работе по вечерам и тот, скрепя сердце, не стал его наказывать строго. Лишь положил ему чтение деяний святых и Библии. А по ночам отбивать поклоны и молиться. Тимошка часто ленился и далеко не всегда исполнял наказание. Приходилось и получать подзатыльники, когда его уличали в обмане. Однако кто-то же должен делать домашнюю работу и помогать в церкви. А с Тимошкой было просто. Ему не надо было ничего платить, тем более что он подрабатывал на стороне.
По этому поводу Тимошка упросил Исая сделать ему фиктивную работу у своего дружка. У того была мастерская по пошиву обуви и тот согласился на такую аферу.
– Ты, Митяй, ничего не будешь парню платить, – увещевал Исай друга. – Просто будет числиться твоим работником в случае спроса. Всем говори про Тимошку-работника. Хотя вряд ли кто им заинтересуется. А работать чуток будет. Всё тебе помощь. Договорились?
Митяй думал недолго. К тому же Исай хорошо угощал его спиртным и даже привозным вином, что было редкостью в Мангазее.
И получилось так, что отец Яков встретил Митяя и поинтересовался:
– Как там мой послушник работает у тебя?
– Вроде неплохо, батюшка. Благословите, прошу.
– Бог благословит, Митяй. Что-то ты мало в церковь вносишь. Не по-божески поступаешь. Я ещё проверю тебя.
– Я исправлюсь, батюшка! – пообещал Митяй и кланялся в пояс, сняв шапку.
Дома отец Яков как-то вспомнил Митяя и заметил Тимошке:
– Твой Митяй хвалит тебя, отрок. Трудись, и Бога не забывай. И церкви должен пользу приносить не только работой, но и деньгами.
Его прозрачный намёк прямо взбесил Тимошку. Тут же подумал, что от жадности поп явно не помрёт.
Но подошла масленица, за ней Пасха, и Тимошка стал мечтать о поцелуе. Если получится, то остальное дело времени. И тогда... Даже думать было страшно, что будет тогда!
Глава 4
Весь город Мангазея пребывал в состоянии разнузданного веселья и пьянства. Пасха всем давала повод облобызать интерес своего сердца. И Тимошка с нетерпением выискивал возможность поцеловать Гапку. Он её уже несколько раз замечал во дворе, но никак не мог избавиться от зорких глаз Петьки и попадьи.
И тут он услышал, как матушка передала Агафье завёрнутые в чистый плат несколько куличей для приятельницы. Та жила на посаде и в сопровожатые послала сына Петьку. Агапка же, встретившись с Тимошкой глазами, призывно ухмыльнулась.
Тимошка тут же помчался за несколько домов в посад, где жила приятельница, и упросил знакомых парней отвлечь Петьку, даже затеять лёгкую потасовку. Тем более поповского сынка недолюбливали. Слишком был заносчив и дерзок.
Парни за пятак легко согласились слегка подраться, и трое их поджидали пару поповичей. Тут же пристали к Агафье и Петька стал задиристо выступать в защиту. Его свалили в снег, а девку испугали намеренно, и та пустилась бежать к избе подруги. Тимошка её уже поджидал у забора из брёвен.
– Что это ты мчишься, как угорелая, Гапка? – спросил юноша, выступая перед нею.
– Посадские напали! Едва убежала. Петьку лупят!
– Прямо так и лупят?! Это, наверное, вроде забавы. Праздники! А ты куда?
– Матушка просила отнести тётке Дарье куличи и кусок паски, – блеснула она глазами.
Тимошка рассмеялся, сгрёб её в охапку, прошептав на ухо:
– Христос воскресе, Гапа! – и впился в её холодные губы. Она дёрнулась и тут же успокоилась, затихла, перестала дышать. Глаза закрылись. Потом отшатнулась и с выпученными глазами прошипела:
– Люди кругом! Дурак ты, Тимошка! Что дома скажут?
– Так ведь все целуются. А ты мне так и не ответила...
– Да ну тебя, поганец! – воскликнула она, но глаза выдавали её. Они сияли и с нетерпением требовали продолжения. Тимошка оглянулся и опять приник к губам коротким торопливым поцелуем. Оба тяжело дышали, переводя дыхание.
– Ну всё! – опять вскричала девушка. – Теперь мы пропали! Матушка меня убьёт.
– А батюшка? – быстро спросил Тимоха, боясь больше матушку попадьиху.
– С ним легче. Он хоть что-то может понять, а мамка...
Оба боязливо оглянулись, и Тимошка спросил пытливо глядя в глаза:
– Так батюшка ещё может и позволить нам?..
– Чего позволить? – притворно спросила Агафья, вроде не понимая.
– Как чего, Гапа! Свадьбы нашей! Или ты против?
Агафья помялась, и всё же ответила, потупив глаза:
– Нет, но... этого просто не может быть. Никто из моих не позволит... Ты же ничего не имеешь. А мне тятя уже жениха ищет. Может, уже и нашёл. Пока молчит.
– Значит, ещё не всё потеряно, Гапа. Будем надеяться!
Девушка скривила красивые губки в гримасу недовольства, молчала, словно раздумывая и что-то решая. Ничего решить она не могла лишь ответила робко:
– Ты прости, Тимошка, да мне пора к тётке Дашке. Могу припоздниться. Петька вот-вот может появиться.
Тимошка в это не верил, но благоразумие восторжествовало. Он вздохнул ещё раз, оглядел переулок и опять поцеловал губы девушки. На этот раз она не оттолкнула его, не сделала даже попытки. Стало ясно, что ей это очень нравится.
Она в молчании отстранилась и, повернувшись, побежала к избе тётки Дарьи. Тимошка проводил её глазами и юркнул в проход между избами. Там затаился и вскоре увидел спешащего Петьку. Усмехнулся своей проделке и поспешил к острогу. Там веселье продолжалось полным ходом. Пьяные мужики и парни гонялись за девками и молодками, атаковывали снежные крепости и бросались снегом. Снежки лепить ещё не получалось, мороз отступал слишком медленно.