– Не всегда, тятя. Я часто его перекладывала. По необходимости, – поправилась она и вопросительно глядела на отца. – Это много стоит?

– Ещё как дорого, милая Настенька! За такое легко можно нанять коней и ехать хоть на Русь! Я возьму?

– Бери, конечно! Это же мама собрала, а она наша семья. Я рада, что это может хоть как-то нам помочь. И еду можно на это купить?

– Можно и много! Я пойду...

Тимофей отсыпал немного в ладонь, потом Настя нашла кусок ткани, и он завязал в него отсыпанный песок. Подошёл к говорившим и спорившим. Оказалось, что появился человек, который знал кетский язык, язык Айсе. И дело пошло куда быстрее. Тут и вмешался Тимофей. Показал золото Тагану, а тот местному купцу. Тот долго рассматривал, и наконец согласился продать за него продуктов пуда три.

Их разместили в деревянном доме, почти круглом, но угловатом. Из брёвен.

– Тимошка, откуда у тебя золото? Раньше ты никогда о нем не говорил, – Таган испытующе глядел на товарища.

– Об этом никто не знал до сегодняшнего дня. Даже Настя, которая хранила его.

– Как это? Почему?

– Это её мать Айсе, оказывается, несколько месяцев собирала в ручье золотой песок и прятала. А Настя подсмотрела и после смерти забрала его. Вот теперь показала. Зато можно купить много хорошего на этот песочек.

– Чудно всё это, – в задумчивости проговорил Таган. – Завтра я должен поговорить с тем человеком, что знает немного наш язык. О чем узнавать лучше всего?

– Где русские поселения? Это главное. Остальное никто не знает. Хочу побыстрее попасть к своим, русским. А это далеко на заходе. Сколько туда ехать, в какую сторону, по каким дорогам? Мы тут ничего не знаем, и с нами легко может случиться всякое. И самое худшее.

– А что самое худшее? – как-то странно спросил Таган.

– Смерть иди рабство. А что хуже, сам выбирай. И всё равно тебе легче. А у меня дочка. И мне будет смертельно плохо, если по моей вине что-то худое с нею случится. Тогда для меня лучше смерть, если я не смогу ей помочь.

Таган молча кивнул. Так же молча устроился на полу спать. Настя тоже поспе­шила и один Тимофей долго не мог заснуть. Всё время думы отвлекали его. Ещё Таган как-то чудно смотрел. Может, что задумал? Золото! – вдруг мелькнуло в голове.

Усталость всё равно сморила и его и он заснул.

Два дня они провели в том селении. Купец выполнил свои обещания и доставил им провианта три пуда. Окончились их голодные дни, и они смело могли продолжить путешествие. От местного человека, что знал язык Айсе, узнали лучший путь на за­ход и теперь лишь дожидались попутчиков. Туда же собирался караван лодок с то­варами. Путь рассчитывался на две недели, и это сильно радовало наших путников.

Где-то после реки Абакана они остановились в селении племени телеутов. С ними ночевали и другие купцы. Их большие лодки стояли уже у берега, когда причалили наши путники.

– Что, Таган, ты нашёл знающих ваш язык? С кем вёл разговор? – Тимо­фей с любопытством мельком взглянул на товарища.

– Точно! Пытался выяснить дальнейший путь. Они идут далеко. Я таких назва­ний никогда не слышал. Запомнил лишь речку Бию. Но там они пересядут на коней, а грузы повезут на верблюдах. Их я изредка видел и у нас в Мангазее. Бухарцы караванами приходили однажды летом. Страшные животные. Да им у нас плохо было.

– Меня страх забирает, когда вспоминаю, куда мы забрались. Не надо было сюда переться. Про нас там уже все забыли, и вполне можно бы вернуться. Да что теперь слезы лить? Всё прошло, и возврата нет! – В голосе Тимофея слышалось отчаяние и безвыходность положения, – Может, вернёмся, а? По течению легче будет идти.

– Ну...я не знаю, Тимошка, – неуверенно ответил Таган. – Я бы не осмелился.

– Так и будем двигаться в неизвестность!? А что нас там ждёт? Земли незнако­мые, народы чужие. Сможем ли мы прижиться там? Боюсь за Настю.

От каравана не стали отставать и продолжали двигаться со всеми. И почти две недели спустя пристали к посёлку из юрт и незнакомых людей. Они с подозрением разглядывали Тимофея и Настю, это сильно беспокоило Тимошку. Все наняли коней и верблюдов, а Таган узнал дальнейший путь каравана. Он шёл всего день или два до реки Бия. Там опять лодками по течению Оби. Дальше Таган ничего не узнал.

– Вот это да! – воскликнул Тимофей с удивлением. – Значит, опять будем на Оби! Стоило столько трудностей и мук терпеть, чтобы вновь оказаться на той же реке!

– Так тысячи вёрст на полдень будет, – возразил Таган. – А дальше не узнал.

Уже надвигалась зима, когда лодки пристали к берегу и какие-то вооружённые кочевники схватили наших путешественников и с силой затолкали в свои лодки. Со связанными руками их повезли дальше на полночь. Обь ещё не полностью покрылась льдом. И что теперь ждало пленников –никто из них не знал.

А на следующий день исчез Таган. И всё попытки узнать о нём хоть что-то не увенчались успехом. Понимали, что стали пленниками, и участь Тимофея и Насти оказалась плачевной. Где их остановка, они не знали, и их никто не понимал.

Оглушённые рабством и полным отчаянием, Тимофей с Настей уже второй месяц тащились в неизвестность. То по рекам, где Тимофей до одури грёб тяжёлым веслом, то на верблюдах. Чуть полегче, но тоже приходилось бегать вдоль каравана, выполняя разную работу.

Настя тоже не сидела, сложа ручки. Хоть и была очень молодой, но хозяева не давали и ей сидеть без дела. Готовила еду, собирала топливо, а это было делом не таким простым, как вдоль сибирских рек. Здесь были голые степи и с непривычки наши пу­тешественники вовсе затосковали в безбрежных просторах Азии.

А в большом кыргызском посёлке у слияния Оби с Иртышем, куда добрались лишь в конце марта, Тимофей узнал, что выдал их Таган. За обещание освободить его и отпустить на всё четыре стороны.

– Кто бы мог подумать! – сокрушался Тимошка, жалуясь Насте в те редкие минуты, когда удавалось повидаться. – Вот сука! Сколько лет жили бок о бок, и ели из од­ной миски – и на тебе! Нет, ему так просто не избежать божьей кары, сволота!

– Да, тятя, – соглашалась Настя. – Такого никак нельзя было ожидать от Тагана. А знаешь, тятя, меня уже никто Настей не называет. Здесь больше вторым именем. И ты мог бы хоть иногда называть меня Минбелика. Или просто Мина или Бика. А?

– Ну и придумала! – возмутился отец. – Может, ещё каким собачьим или конским именем тебя называть? Хотя... Я подумаю...

– Зато хоть как-то напоминает что-то русское. Окончание, например.

– Ладно тебе! Мне пора, а то нагайкой получу по спине. И так весь исполосо­ван за строптивость. Смотри, хоть ты живи поспокойнее, моя девочка.

– Ты, тятя, лучше о себе беспокойся. У меня и так намного лучше, чем у тебя.

– Ну и слава Богу, милая моя! Ты хоть знаешь, куда мы двигаемся?

– Нет времени узнавать. Да и что могу, если мало ещё слов знаю. К чему это нам? Обойдёмся и так. Хоть холода заканчиваются и то благо. А знаешь, что я вчера услышала? Не догадаешься!

Тимошка вопросительно глянул на дочь, торопясь уйти. И та тоже поспешила:

– Русские слова услышала! Ругался кто-то по-русски. Но я не всё поняла. Иди уж, грозятся. Потом доскажу.

Заявление Насти сильно взволновала Тимофея. Откуда тут русский? Хорошо бы узнать. Да как, если столько работы, что в гору некогда взглянуть.

Лишь через пару дней он опять встретил дочь на привале, и они смогли чуток поговорить. И Тимофей тут же спросил о русском:

– Ты его видела? Может, слышала?

– И видела и слышала, тятенька! Только он на русского не похож. Так что ты и признаешь его за русского.

– Что-нибудь узнала о нем? Откуда тут взялся?

– Очень мало узнала. Лишь то, что он верит в Аллаха. Видела, как он молится. И занимается какими-то делами. Не раб. Вроде малого начальника.

– Надо с ним поговорить. Постарайся уж, милая моя Бика. Ну и смешное имя!