— Я не взбиралась на нее. Я наблюдала, как Лив строила ее, и, когда она закончила, оказалась на правильной стороне.

Это было правдой. Я была частью ее жизни, прежде чем Лив ранили, и, к счастью, она никогда не отталкивала меня.

Он издал громкий вздох, либо от разочарования, либо от физической нагрузки.

— Никто никогда не был рядом достаточно долго, чтобы попробовать прорваться через стену, Девон. Она никогда никому не позволяла подходить так близко.

Я видела решимость в его глазах и снова не могла понять, было ли это заботой, дабы донести ее до нашего общежития, или ему хотелось достучаться до нее. Полагала, что вероятно это было и то, и другое.

Остальную часть дороги до общежития мы шли молча. Я не хотела говорить о воображаемых стенах Лив, но Девон был в прямом и переносном смысле ближе к ней, чем кто-либо другой до этого, не только потому, что она была у него на руках. Лив красиво выглядела в его руках, а он выглядел хорошо, неся ее. Я старалась не обращать внимания на крохотную часть внутри меня, что заныла от осознания этого.

Мы молча зашли в нашу комнату, и я наблюдала, как Девон положил Лив на кровать с легкостью, нежностью и заботой. У него проступил пот на лбу, а бицепсы покраснели под светом ламп. Он накрыл ее одеялом, а затем убрал нашу небольшую мусорную корзину, чтобы сесть на полу рядом с ее головой. Задумался. Я наблюдала, как его глаза бродили по нашей комнате, затем он подошел к ее столу и схватил бутылку воды, которую она обычно брала в спортзал, исчезая в коридоре. Он вернулся буквально через минуту, набрав воды в бутылку из питьевого фонтанчика. Девон положил ее рядом с мусорной корзиной, а затем повернулся ко мне.

— У тебя есть обезболивающие?

Я открыла свой ящик стола и вытащила оттуда универсальную бутылочку тайленола. Отдала ему, а он положил ее на пол рядом с бутылкой воды.

— Убедись, чтобы она приняла таблетки и выпила воды, когда придет в сознание.

— Ты думаешь, у нее алкогольное отравление?

— Нет. Она не так много выпила, но упала в обморок. Надеюсь, если ее стошнит, то хотя бы в мусорное ведро.

Я сморщила свой нос, делая мысленную заметку о том, что не стану убирать ее блевотину.

— Ты хороший друг, — сказал Девон, оторвав взгляд от Лив, и я повернулась к нему, пожав плечами.

— Я просто несла ее шлепки.

— Нет. Ты ушла с вечеринки и бросила Эллиота, чтобы помочь подруге.

Он откашлялся немного при упоминании имени Эллиота.

— Она бы сделала для меня то же самое, — ответила я.

— Я надеюсь на это, но не совсем уверен.

Повисла пауза между нами снова, и я не знала, что сказать.

Я понимала, что ему пора было уходить, но не могла найти в себе силы, чтобы отпустить его.

— Слушай, — сказал он, наконец, засунув руки в карманы джинсов. — Эллиот нормальный парень. Я не могу ничего плохого сказать про него, и тем более пытаться вас разлучить, но просто будь поаккуратнее с ним.

— Мы просто потусовались вместе, — спокойно произнесла я, внезапно почувствовав, что должна защититься.

Девон поднял руку, ладонью наружу, чтобы остановить меня. Его лицо исказилось, как будто ему было больно.

— Я не хочу знать, что вы делали с ним.

— Ладно, — прошептала я.

— Просто… — начал говорить он, но оссекся. — Просто пообещай мне, что будешь осторожна.

Я кивнула на его слова и снова прошептала:

— Ладно.

Он кивнул и повернулся, идя к двери. Прежде чем он вышел, повернулся ко мне, улыбнулся мне самой грустной улыбкой, которую я когда-либо видела, а затем закрыл за собой дверь и ушел. Я слышала его тяжелые шаги, пока он добирался до лестницы, и тогда издала самый большой вздох. Схватила свою ночную рубашку, заперла дверь, а затем принялась готовиться ко сну, отчаянно стараясь не думать о Девоне и его лице, когда он представлял меня с другим парнем, и как все мое тело наполнялось бабочками на его реакцию.

Наши дни

— Отлично. Идеально. Теперь наклони голову немного влево. Вот так.

Мой палец яростно нажал кнопку затвора, и я сделала снимок, который пыталась воспроизвести все утро. Сначала мне мешал свет, затем ветер, но, в конце концов, я поймала идеальный образ. Или я так думала во всяком случае. Моя модель, с которой работала столько раз, что не могу сосчитать, знала, что я искала, и помогала делать мне великолепные кадры. Адреналин зашкаливал от осознания, что я нашла свой маленький горшок с золотом.

Я предложила различные позы и через несколько минут Шелби, моя модель, проделала превосходную работу. Мы обе сделали паузу, так как облака закрыли солнце. Как правило теряя свет в середине отличных съемок я начинала беситься, но сейчас знала, что уже сделала отличные фотки, которые хотела, так что не могла сделать ничего, кроме как улыбнуться.

— Это было удивительно, Шелби. Спасибо. Думаю, что мы сделали это.

Она улыбнулась мне и подошла посмотреть в экран камеры через мое плечо, когда я показала ей фотки.

— Ты великолепна, — сказала она, ее голос был полон удивления, когда она смотрела на экран камеры.

— Ну, ты тоже чертовски привлекательна.

Девушка рассмеялась, и мы обе приступили к уборке наших вещей.

Шелби была великолепной моделью, но что делало ее еще лучше, так это то, что она была профессиональным косметологом, поэтому я никогда не нанимала визажиста. Она была два в одном. Мне это нравилось, и иногда даже использовала ее как визажиста, чтобы сделать себе макияж, когда не фотографировала ее. Мы работали вместе в течение нескольких лет, и поэтому нас связывают не только профессиональные отношения. Как и большинство женщин, во время работы мы говорили и о личной жизни. Я знала о ее муже, их проблеме беременности, а она знала о том, с какими трудностями я столкнулась в последние несколько лет.

— Как поживает Девон? — спросила Шелби, натягивая на себя толстовку поверх гипюрового платья, которое она одевала на съемку.

Я пожала плечами.

— Думаю, что хорошо. Но мы не часто говорим о Лив. Обычно я помогаю собраться детям в школу и потом сижу с ними, пока он не вернется домой.

— А как дети?

— Лучше с каждым днем, — ответила я с улыбкой. — Они явно скучают по ней. Иногда больше, чем обычно, но печаль проходит, и у них больше хороших дней, чем плохих. Мне так кажется. Я так надеюсь.

— А как ты? — этот вопрос был задан с большей нежностью, чем другие, ее голос был мягок и полон искреннего беспокойства.

Я вздохнула и застегнула сумку от камеры, а затем посмотрела на нее.

— Думаю, я в порядке.

— Это был наименее убедительный из всех твоих ответов, — отозвалась Шелби, положив руку на бедро в ожидании честного ответа.

— Я не знаю. Я была так сосредоточена на том, чтобы сохранить ее семью, что у меня не осталось времени оплакать ее. — Я покачала головой, чувствуя себя виноватой, произнося эти слова. — Как только она ушла, я сразу же стала помогать ее семье, как она того просила. Такое чувство, что я заменяю ее, пока она в командировке или что-то типа того. Особенно с Девоном, — замолчала, пытаясь собрать воедино мысли. — Каждый день он надеется, что я буду рядом, а я не возражаю. Но он не пытается жить без нее, потому что я всегда рядом, вместе с ним делаю вид, что все нормально. Что все это нормально.

— Ты разговаривала с ним об этом? Говорила, что чувствуешь?

Мои руки безвольно упали по бокам, а я попыталась сдержать слезы.

— Я не могу сказать ему об этом. Он только что потерял жену. Ему не нужна ее эмоциональная подруга, которая только все усложнила бы.

— Ты не только ее эмоциональная подруга, — сказала Шелби, и сделала пальцами кавычки в воздухе. — Вы были с ней лучшими подругами, Эвелин. Ты для этих детей являешься почетной тетушкой. Ты часть их семьи.

Отчаянно пыталась не допустить, чтобы голос дал трещину, но почувствовала зарождающееся рыдание в горле, когда ответила.