— Я не знаю, — пожала плечами. — Думаю, что у меня просто нет особого желания делать карьеру, которая принесет мне больше денег.

— О, я понял. Ты не из жадных. Сатана был бы очень разочарован в тебе.

— Нет, — засмеялась я, — полагаю, что нет. И я думаю, что для Сатаны мое чревоугодие компенсирует отсутствие жадности.

Я наблюдала, как Эллиот блуждал глазами по моему телу. Он пытался скрыть это, поднеся свою красную чашку к губам и сделав глоток, но толку от этого было никакого, тепло его взгляда шло по следу его глаз. Когда они снова встретились с моими, было очевидно, что он был пойман с поличным, поэтому парень просто улыбнулся мне.

— Обжорство сказывается хорошо на тебе. — Его комментарий повис в воздухе между нами, и мы оба улыбались как дураки. — Но если серьезно, — сказал он, наконец, нарушая наэлектризованное молчание между нами, — что ты хочешь делать после окончания колледжа?

— Честно?

— Конечно, честно. Я хочу, чтобы ты никогда мне не лгала.

Я проигнорировал кувырок желудка на его использование слова «никогда», как если бы у нас была вечность.

— Я хочу быть фотографом.

— Это очень амбициозно, — сказал он тоном спорщика.

— Ты действительно так думаешь? Я не знаю. Я думаю, что это звучит нечто ленивое.

— Я понимаю, почему ты так думаешь, но когда вспоминаю людей, которые фотографируют для своей жизни или занимаются искусством в целом, думаю, что люди, надеяться на вдохновение для своей следующей зарплаты. Легко показать, сидя за рабочим столом, работу и получать ежемесячную зарплату, но фотограф должен на самом деле работать за свои деньги.

— Я думаю, что это правда, — ответила я, чувствуя себя спокойной за свою мечту, которой никогда бы ни с кем не поделилась. — Итак, что ты собираешься делать со своей научной степенью по социологии?

— Это хороший вопрос. Ты будешь первой, кому я скажу, когда решу.

Мы просидели на скамейке основное время вечера, ушли только после того, как оба опьянели от напитков. Он пригласил меня на танец, и у меня не было не единого повода, чтобы не потанцевать. Также я надеялась прижаться к нему снова.

Моя грудь была касалась его, руки обвивали его шею, бедра покоились между моими коленями. Я нашла место в своей голове там, где ничего другого, кроме этого, казалось, существовать не может. Просто я была достаточно пьяна, чтобы чувствовать себя счастливой, слегка невесомой и свободной, но недостаточно, чтобы споткнуться о собственные ноги или повести себя отвратительно. Его руки двигалась вверх и вниз по моей спине, и каждое движение приближало его к моему заду. На каждом движении я молча умоляла его, чтобы он ухватился за нее своими руками, чтобы физически показал мне, как он хотел меня… хотел сделать больше, чем просто сидеть на лавочке и пить со мной.

— Ты убиваешь меня, Эви, — сказал он мне на ухо, посылая дрожь по всему моему телу.

Он, должно быть, почувствовал, как я дрожу, поскольку его руки нежно обняли меня. Я приняла его признание в качестве подсказки, что он нуждался в моем разрешении.

Я отстранилась от него, чувствуя щетину, выросшую на его лице в течение дня и царапнувшую щеку. Опустила свои руки с его шеи на плечи, притянула ближе к себе, повернув свое лицо к нему.

Поцелуй, наш первый поцелуй, был нерешительным, мягким и в основном сладким. Его губы прикоснулись к моим, и их мягкость стала для меня неожиданностью. Они были пухлыми, поэтому было почти невозможным поцеловать его немного жестче, дабы использовать весь их потенциал. Мы оба вдохнули, одновременно притянув друг друга ближе. Он обхватил меня сзади за шею, а языком нежно подразнил меня. Я откровенно была благодарна ему, что он сделал первый шаг и не стал ждать меня. Немного потеряла себя вместе с этим поцелуем.

Его язык прикоснулся к моему, и я всхлипнула. Смутилась от изданного звука, но на самом деле, как мне показалось, ему понравилось. Он ответил низким рычание, из-за чего все мое тело вспыхнуло. Я забыла, что была на студенческой вечеринке, на танцполе в окружении людей, забыла обо всем, кроме Эллиота и этого поцелуя.

Когда он отстранился, вздохнул, будто забыл, что нужно дышать, пока целовал мои губы, но затем его рот прикоснулся к моей шеи и медленно опускался вниз, оставляя влажные следы. Я опустила голову на его плечо, просто пытаясь остаться в вертикальном положении.

— Я неделями мечтал о поцелуе с тобой, Эви.

Что-то в его словах, сама идея, что он думал обо мне, хотел меня, отправило меня на какую-то космическую орбиту. Внезапно, я отчаянно стала нуждаться в его губах. Услышать, что он нуждался во мне, для меня было больше, чем афродизиак, чем что-либо мной испытанное ранее. Мои губы нашли его, и я поцеловала его с удвоенной силой, позволив себе больше вольностей с телом Эллиота. Провела вниз по его груди, по ребрами и вокруг талии. Он, казалось, наслаждался новым энтузиазмом, с которым я целовала его, и прежде чем закончила, он отстранился и, схватив меня за руку, и повел через танцпол.

Я последовала за ним, и когда добрались до лестницы, он остановился и толкнул меня к стене. Он охватил меня руками с двух сторон за бедра и снова прошелся по мне языком.

— Я хочу пригласить тебя в свою комнату, — выдохнул он, его рот снова был на моей шеи.

Я изогнула свою спину, прижимая свою грудь к его торсу, хватаясь хоть за какой-то контакт с его телом.

— Хм, ладно… — ответила я.

— Мы не обязаны заниматься сексом.

— Эм, ладно.

Он отстранился на мой ответ.

— Если ты не хочешь пойти наверх, просто скажи мне. Честно говоря, я просто хочу побыть наедине с тобой, целовать в пустой комнате, вместо того, чтобы быть окруженным кучей других людей.

— Ом, хорошо, — сказала я и улыбнулась.

К счастью, он улыбнулся в ответ, схватил меня за руку и повел дальше вверх по лестнице на второй этаж, затем на третий. Мы шли по коридору с закрытыми дверями, и я стала задаваться вопросом, в скольких из этих дверей были люди, а сколько из них ― раздетыми.

Мы остановились, и я наблюдала, как он вытащил ключи из кармана и открыл дверь. Он толкнул ее и затем жестом пригласил меня войти первой. Я была приятно удивлена, что комната не была завалена вещами и в ней не пахло чем-то неприятным. В своем общежитии я была на этажах парней, и меня потрясло, какими вонючими могут быть мальчики, когда их матери перестают убирать за ними. Комната Эллиота была аккуратной, организованной, без посторонних запахов.

Все мысли о его комнате были вытеснены из моего мозга, когда его руки обхватили меня сзади, и сочные губы мужчины прикоснулись к моему уху.

— Я не могу поверить, что ты наконец в моей комнате, — сказал он, дыша на мою разгоряченную кожу.

Схватила его за слишком длинные волосы на затылке, выгнув спину и уперев свой зад ему в паз, и почувствовала его эрекцию.

— Каждый раз, когда я вижу тебя здесь, ты проводишь время с Девоном и Лив, и я всегда думал, что не должен пытаться быть с тобой.

Все тепло исчезло из его слов, и мне стало холодно. Сияние пота от поцелуя наслоилось с влагой, которая накрыла меня, заставляя меня дрожать.

— Что? — спросила я, мои руки приостановились в его волосах, и выпрямила спину, когда волосы на моих руках встали дыбом и руки покрылись мурашками. Должно быть, он заметил изменения во мне, почувствовал, как мое возбуждение стало угасать, и его руки перестали двигаться за мной. — Что ты имеешь в виду?

— Ничего, на самом деле. Просто мне всегда казалось, что ты была под запретом.

Я отстранилась и повернулась к нему, чтобы посмотреть на него, пытаясь найти настоящий ответ в его лице.

— Под запретом? Почему я под запретом?

— Эви, я не хотел тебя расстраивать. Мне всегда казалось, что если я пытался заговорить с тобой, Девон бы расстроился из-за этого.

— Он с Лив.

— Я знаю. Вот отчасти, почему я всегда думал, что это странно. — Его глаза смотрели на мои, но они были наполнены вопросом и честностью. — Вы встречались раньше или что-то вроде того?