Селийская система[3]

Ключевой для этой системы является планета Сель – родина нескольких империй, которые невероятным образом до сих пор игнорируют друг друга. Это умышленное игнорирование – все три великие державы считают соседей несущественными пятнышками на карте, не заслуживающими внимания.

Этому способствует сама планета: она в полтора раза крупнее большинства средних космерских планет, а сила притяжения на ней в одну целую две десятых раза выше стандартной. Ландшафт ее разнообразен, континенты и океаны обширны, климатических зон крайне много для одной планеты. Здесь вы найдете и заснеженные равнины, и огромные пустыни – в свое первое прибытие сюда я сочла бы это удивительным, если бы уже не знала, что это естественно для многих планет Космера.

Сель примечателен тем, что входит в число тех немногих планет Космера, которые привлекли сразу двух Осколков Адональсиума: Владычество и Преданность. Эти Осколки весьма существенно повлияли на развитие человеческих обществ на планете, и большинство традиций и религий ведут свое начало от эпохи этих двух Осколков. Также они оказали непосредственное влияние на здешние языки и алфавиты.

Я полагаю, что изначально Осколки были безразличны к людям и цивилизация развивалась благодаря постепенному знакомству человечества с силами, населяющими планету. Впрочем, достоверно доказать это сейчас не представляется возможным, ведь в какой-то момент, давным-давно, и Преданность, и Владычество были уничтожены. Их Инвеститура – их сила – была расщеплена, их разум разорван, а души отправились в Потусторонний мир.

Не знаю, осталась ли их сила на какое-то время бушевать бесконтрольно или сразу же была подчинена. Это случилось еще в доисторические времена.

В данный момент основная часть Инвеституры, составлявшей силу Владычества и Преданности, заключена в Когнитивной реальности. Общее название этой силы – точнее, двух противоборствовавших друг другу сил – Дор. Обе они находятся в постоянном поиске пути на свободу и питают многочисленные формы магии, которых на Селе великое множество.

Вследствие того, что Когнитивная реальность разделена на четкие области (в отличие от Духовной реальности, где обитает большинство форм Инвеституры), магия Селя зависит от географических координат. Кроме того, на Селе алгоритмы восприятия и намерения действуют настолько сильно, что даже речь – и подобные процессы – непосредственно влияет на магию, извлекаемую для использования из Когнитивной реальности.

Эта связь между языком, географией и магией настолько прочно укрепилась в системе, что даже незначительные изменения в одном из указанных компонентов могут серьезным образом повлиять на доступность Дор. Я убеждена, что сама поверхность планеты Инвестирована до такой степени, что обретает подобие самосознания, чего не встретишь на других планетах Космера. Не знаю, как это случилось и к каким последствиям может привести.

Я начинаю подозревать, что на Селе творится нечто большее, чем могли предполагать в университетах Серебросвета. Некий процесс, причины которого скрыты в глубине времен. Возможно, айри знают больше, но они избегают этой темы и отвечают отказом на все мои запросы о сотрудничестве.

Вкратце стоит упомянуть и о сущностях, известных как сеоны и скайзы – обломки обладающей самосознанием Инвеституры, приобретшие поведенческие особенности людей. Я полагаю, что между ними и загадкой происходящего на Селе есть связь.

Остальные планеты в системе не представляют интереса. Их несколько, но лишь одна потенциально обитаема. Она бесплодна, негостеприимна и подвержена страшным песчаным бурям. Ее близость к солнцу – Мэйш – делает ее чересчур жаркой даже для той, кто значительную часть жизни прожила на Ясной стороне Талдаина.

Душа императора[4]

Гаотона трепетно провел пальцами по поверхности плотного холста, изучая одно из величайших произведений искусства, что ему доводилось видеть. К сожалению, оно было поддельным.

– Эта женщина безмерно опасна, – зашипели голоса за спиной. – Она очевидный источник скверны.

Глаза Гаотоны были уже не те, что в молодости. И потому он наклонил картину так, чтобы ее получше осветило оранжево-красное пламя, полыхающее в камине. Гаотона прищурился и в очередной раз вгляделся в картину.

«Какая точность! – размышлял он, изучая мазки, осязая слои густых масляных красок. – Ни дать ни взять – подлинник!»

Если бы не умудренные опытом эксперты, у которых дотошный анализ картины тоже занял не один день, он бы нипочем не разглядел, что цветок расположен пусть и самую малость, но все же не на своем месте. А ломтик луны слегка приближен к горизонту.

– Она поддельщица – и, несомненно, искуснейшая из всех ныне живущих, – не унимались голоса за спиной.

Голоса принадлежали товарищам Гаотоны, арбитрам, самым влиятельным чиновникам империи.

– Она известна на всю империю. Ее необходимо казнить в назидание другим.

– Нет, – резким, гнусавым голосом возразила Фрава, верховный арбитр. – Она нам еще послужит. Это ценное орудие. Ее таланты станут для нас истинным спасением.

«Интересно, а зачем такой великой искуснице опускаться до подделок? – думал Гаотона. – С ее-то мастерством можно творить, созидать, а она… Странно, очень странно. Необходимо с этим разобраться».

– Да, – продолжала Фрава, – эта женщина – воровка, и ее искусство отвратительно. Но я-то с ней справлюсь. А ее таланты помогут нам выбраться из ситуации, в которой мы все оказались.

Среди арбитров пробежал едва слышный ропот. Женщина, о которой шла речь, Ван Шай-Лу, была больше чем обычной мошенницей. Гораздо больше. Она умела изменять природу самой реальности. Это вызывало очередной вопрос. Зачем бы ей утруждаться, учиться рисовать? Разве обычное искусство не покажется скучным в сравнении с ее таинственными талантами?

«Вопросы, вопросы. Столько вопросов, на которые еще нет ответов».

Сидя в кресле, Гаотона обвел взглядом коллег, сгрудившихся вокруг стола Фравы, как кучка заговорщиков. Их длинные цветные мантии переливались в ярком свете камина.

– Фрава права, – заявил Гаотона.

Другие арбитры оглянулись на него. Их хмурые лица говорили, что им нет дела до его слов, однако позы подразумевали совсем иное. Сегодня ему редко выказывали уважение открыто, но о его заслугах помнили.

– Приведите поддельщицу, – велел Гаотона, поднимаясь. – Будет небезынтересно ее послушать. Подозреваю, что справиться с ней окажется сложнее, чем предполагает Фрава. Но выбирать нам не из чего: либо мы положимся на таланты этой женщины, либо навеки попрощаемся с властью над империей.

Ропот стих.

Фрава и Гаотона в кои-то веки пришли к согласию. Шутка ли – вовлечь в сокровенные дела самих арбитров поддельщицу!

Один за другим трое сомневавшихся арбитров пусть и с неохотой, но все же кивнули.

– Значит, быть посему, – вполголоса заключила Фрава.

Шай ковырнула ногтем очередной каменный блок. Камень слегка поддался. Она растерла пальцами полученную пыль.

Так и есть. Известняк! Не самый лучший выбор материала при строительстве темницы, но стена, разумеется, сложена из него не целиком. В кладке среди блоков, вытесанных из камней различных пород, такой обнаружился лишь один-единственный.