Ладно, это у нее воспитание такое. Чего уж там, понимаю. Поэтому я успокоил свой воспаленный мозг, отложил главную атаку на потом и отправил девушку домой.

Сам вернулся в спортзал. Тут уже снова улегся спать, потому что чувствовал, что организм зверски устал. Лучше дать ему отдохнуть, а самому завтра с утра приступить к тренировкам.

Во время сна мой организм сам восстановится. Есть у него такая супер способность к регенерации. Лучше сделать так, чем беспрерывно напрягать тело.

Вот почему я завалился в уголке и заснул. Проснулся под утро, еще затемно.

Вскочил, чувствуя себя бодрым и полным сил. Снова похвалил себя за то, что вчера решил спать, а не тренироваться на износ. Вот теперь можно и провести занятие.

На улице морозы. Я оделся в спортивную форму, вышел на улицу, чтобы устроить пробежку по кварталу. Изо рта вырывался пар. По заснеженным улицам двигались прохожие, больше похожие на тени, чем на людей.

Они шли с опущенными головами, в черных шубах или пальто. Я обгонял их и тогда они поднимали головы и удивленно смотрели на меня. Как на сумасшедшего.

После сорокаминутной пробежки я вернулся в зал. Переоделся, потому что весь взмок от пота. Посмотрел на стену, на которой висели плакаты.

Помимо коммунистических, типа: «Спорт — ты жизнь!», «Спорт у нас достояние масс!», еще были и лозунги Оямы. Я их написал на память из его книг.

Буквы расположил вертикально. Лозунги гласили: «Изучение карате как восхождение на вершину. Надо карабкаться без отдыха, если хочешь покорить гору», «Отдых непозволителен», «Стойкость изо дня в день совершенствует приемы». И еще парочка других.

Если поглядеть на них перед тренировкой, здорово настраивает на работу. Вот и сейчас, как всегда, я заставил себя начать тренировку.

Сначала все тело ломило и болело. Главное желание — это завалиться обратно в постель, под теплое одеялко и спать, спать, спать. Причем подоткнуть со всех сторон, чтобы не уходило ни крупицы теплого воздуха.

После Кубы тело сильно штормило. Смена часовых поясов, теплого мягкого климата на зимний, долгие перелеты, из морского воздуха теперь приходится глотать сухой городской, к тому же наполненный вредными испарениями от сожженного угля. Правда, я не считал все это достаточным основанием, чтобы откладывать тренировки.

Поэтому каждый день, каждый раз начинаешь себя переламывать. Буквально заставляешь делать разминку. Через огромное нехочу. И только через минут пять-десять организм просыпается. Понимает, что от тренировки никуда не деться. И включается в ритм.

Сегодня я опять отрабатывал оборону. Напрягал мышцы взрывным способом, чтобы достичь максимальной крепости. И еще дополнительно усиливал криком «Киай!». Хотелось думать, что натренировался до такой степени, будто могу остановить пулю животом.

— Сенсей, я могу приступить к занятиям?

Тонкий голосок, пронзительный и громкий. И знакомый. Я обернулся и увидел перед собой Мишу Тимакова, лопоухого пацана, которого встретил на прошлой аттестации. Он сменил школу «Белый лотос» на мою и вроде неплохо занимался.

Во всяком случае, Смелов отзывался о нем очень хорошо. Явный самородок. Тренируется усердно, с полной самоотдачей, если будет продолжать так дальше, то в будущем вырастет в сильного бойца.

— Конечно, можешь, — ответил я и поглядел на часы. Ох ты, оказывается уже время утренней тренировки. Сейчас подойдут другие ребята, нам надо обсудить участие в очередной предстоящей аттестации. — Ты самый первый пришел, что ли?

Миша кивнул, поклонился додзе и вошел на маты. Тут же начал подпрыгивать и бить воздух, отрабатывая удары. Щеки у него еще красные от мороза, глаза яростно сверкали.

— Эй, подожди, а как же разминка? — спросил я. — Надо сначала подготовить тело. Разогреть мышцы, особенно после мороза. Они ведь у тебя замерзли.

Миша снова кивнул и теперь принялся махать руками и ногами. А я пошел в душ и снова менять куртку каратеги, потому что эта промокла насквозь. По дороге думал об аттестации.

Все, о чем успели договориться наши руководители на заседании, так это о правилах проведения экзаменов для аттестаций. За основу взяли просто международную практику, все по обычаям из Японии и мировых чемпионатов. Которые, кстати, еще проведены не так уж и много.

Пока что экзамены у нас решили проводить все также, полулегально, практически на голом энтузиазме участников. Грамоты и дипломы, как таковые, ничего не значили без международной сертификации, но чтобы добраться до этого уровня, нам еще надо утвердить и создать федерацию. Только потом можно позвать международных специалистов и утвердить официальные правила экзаменации учеников и звания инструкторов по карате.

А у меня как раз очередная аттестация на носу. Сроки согласованы уже давно, участвовать будут те, кто уже готов, даже если и выступали недавно в прошлом году.

Поэтому Белоухов, когда я говорил с ним вчера на совещании, дал зеленый свет:

— Давайте, проводите. Наоборот, сейчас все хотят участвовать в аттестации. Есть такой слух, что для популяризации карате у нас и в мире международная федерация карате разрешит потом принять все пояса и звания, которых мы успели достичь на момент создания нашей федерации. Так что все у нас ломанулись сдавать на пояса. Хотят получить побольше.

И вот сейчас, вернувшись из душа, я обнаружил в зале с два десятка учеников, уже начавших разминку под руководством Смелова. Собрались все мои орлята, хотя, надо признать, в усеченном составе.

Ушли Голенищев Егор и Оксана Земляникина, хотя перед этим они расстались. Насколько я знаю, по инициативе девушки. Она вроде бы нашла себе нового ухажера, какого-то комсомольского вожака.

Тот как раз смог предоставить красавице доступ к персональной «Волге» и жизнь в новенькой квартире в центре Москвы. Это привлекло Оксану гораздо больше, чем постоянные и упорные тренировки в душном и вонючем спортзале. Голенищев такого расставания вынести не смог и ходить в наш зал тоже было выше его сил. Он ушел обратно к Щепкину.

Впрочем, худа без добра нет, к нам опять вернулся Артем Кораблин. Вон он, сейчас изо всех сил лупит деревянный манекен. Смелов жаловался, что он их постоянно ломает, это уже третий, который тоже скоро полетит к чертовой бабушке.

По мощи удара ногой Кораблин самый сильный из учеников. Он, пожалуй, даже превосходит Ваню Бурного.

Тренируется с ожесточением, молчит по большей части, бьет на спарринге, как в бою. Ладно, пусть работает как хочет. Он тоже слишком ценный боец.

Смелов и Бурный тоже здесь. Смелов весной уедет в экспедицию по учебе и работе, вся нагрузка ляжет на меня. Я до его поездки хочу сделать из него черного пояса.

Что касается Бурного, тот в последнее время связался с какими-то подозрительными личностями, из тех, что продают иностранные шмотки на улицах, их называют утюжниками, бомбилами или фарцовщиками. Взялся кого-то там охранять от конкурентов и получает за это хорошие деньги, а еще эксклюзивный доступ к хорошей и модной одежде.

То-то в последнее время Ваня щеголяет в джинсах и спортивной куртке «Adidas», вроде бы оригинальной. Эта бродяга тоже может затянуть парня с головой, я его уже предупреждал пару раз. Но пока что Бурный доволен жизнью, совмещает учебу, тренировки и работу телохранителем.

Я наблюдал, как двигаются ученики во время выполнения ката санчин и ее дополнения ката уанг. Смелов отошел от учеников и приблизился ко мне.

— Сенсей, ты говорил с Щепкиным? Утром мне позвонил Мельник, говорит, что аттестация на сегодня назначена.

Это как так? Почему я не в курсе. Вчера Щепкин ни слова не сказал.

Я удивленно посмотрел на Смелова. Он сразу понял, что я не в курсе. Покачал головой.

— Елы-палы, когда это прекратится? Короче говоря, Мельник сказал, что график проведения экзаменов сдвинулся. Нас перенесли на сегодня. После обеда, могут даже приехать сюда. Они ждут от нас подтверждения. Ты поговори с Щепкой, может, тут чего-то не так?