– Не все нравится мне в большом городе, я привык жить в райцентрах, – откровенничает Алексей Павлович. – Люблю смотреть на звезды, а над огнями большого города они светят тускловато. Смотреть на звезды – значит любоваться красотой. Это в какой-то мере помогает отходить от суетливости. Когда мне представляются такие минуты, всегда думаю: «Счастливый ты человек, Чернов. Вот ходишь себе по земле, созерцаешь ее прелести. А помнишь, пули не раз пробивали на тебе шинель. Но ты все же есть. И счастлив ты не потому, что живешь, а потому, что всегда был нужен людям».

Он внимательно смотрит мне в глаза и повторяет:

– Да, это правда, я – счастливый человек.

Начальник Заречненского райотдела МГБ старший лейтенант Лубенников, как обычно, лег спать далеко за полночь. За окнами, замурованными кружевной изморозью, успокоилась метель; степенно плыли куда-то грязновато-белые, точь в точь как льдины или сугробы лежалого снега, тучи, и когда в образовавшуюся между ними полынью попадала луна, синий свет искрящегося снега, казалось, поднимал выше потолок, раздвигал стены. Старший лейтенант, засыпая, усмехнулся неожиданной мысли: братцы, а ведь через несколько дней новый, 1950 год! И что ни говори, есть основания полагать, что будет он чуточку легче. Нет, серьезно. Ведь район полностью очищен от оуновских бандитов, остались Сокол и эта девка-красавица, его зазноба. Вот Сокола надо поскорее обезвредить – и тогда полный порядок, можно будет дух перевести…

Он уснул, даже не подозревая, что все выйдет по-другому, что год грядущий навалится глыбой опаснейших дел, каждое из которых предъявит к нему требования по самому суровому счету.

Через два дня, на исходе декабря, Лубенников отправился в Ровно по вызову начальника управления МГБ области гвардии полковника В. Г. Шевченко. Старший лейтенант не раз встречался с Владимиром Григорьевичем и знал, что по пустякам Шевченко не вызывает. Гвардии полковник так строил работу управления, чтобы каждого приучить к самостоятельности, инициативе.

Не изменяя своей привычке встречать подчиненных у себя в кабинете почти у самой двери, Шевченко с искренним радушием пожал Лубенникову руку, жестом указал на стул. Сев рядом, поинтересовался:

– Не замерзли? Зима нынче на славу, а дорога из Заречья в Ровно, считай, почти что чумацкая.

– Никак нет, товарищ гвардии полковник! Дело привычное.

– Вот и хорошо, что привычное. Привычка, говорят, второй характер. – Шевченко встал, прошелся по кабинету, с видимым одобрением посмотрел на ладно сбитую фигуру старшего лейтенанта. – Вот о чем я хотел с вами потолковать… В Заречненском районе вы хорошо сработали, обстановка там нормальная. Но в южных районах области положение с ликвидацией вооруженного бандитизма, к сожалению, продолжает оставаться неудовлетворительным. Особенно плохо обстоят дела в Тучинском районе. Бандиты грабят население и магазины потребкооперации, убивают районный и сельский актив, всячески противодействуют коллективизации.

Шевченко умолк, то ли подчеркивая паузой важность сказанного, то ли давая старшему лейтенанту некоторое время для самостоятельных выводов. Снова сел – теперь, для удобства разговора, напротив Лубенникова – и продолжал:

– Позади у вас восемь лет работы в органах госбезопасности. Это более чем хорошая школа. Есть и знания, и опыт, а знания и опыт надо использовать по назначению, так ведь? У меня сложилось твердое убеждение, что вы, товарищ старший лейтенант, осилите новый участок работы. Непременно осилите! В общем, руководство управления и обком партии приняли решение рекомендовать вас начальником Тучинского райотдела. Думаю, с вашей стороны возражений не будет?

27 января Лубенников возвратился из Киева, куда ездил на утверждение в новой должности. По дороге еще прикидывал, какие дела надо решить в Заречье, но… Уже 1 февраля криптограмма из области предлагала ему в течение суток передать дела майору Цыганову и прибыть в Ровно для получения нового назначения.

– Вы, товарищ старший лейтенант, наверное, тоже далеки от мысли, что чекист действует по принципу «пришел, увидел, победил»? – неожиданно спросил после приветствия гвардии полковник Шевченко. Остановившись у стены, где висела большая карта Ровенской области с обозначенными на ней действующими бандами ОУН, он пытливо посмотрел на Лубенникова.

– Я думаю, товарищ гвардии полковник, что в нашем деле везет тем, кто много работает. И притом действует не один, а с помощью населения, – чуть помедлив, твердо ответил Петр Филиппович.

– Вы так ответили, будто ожидали именно такой вопрос, – широко улыбнулся хозяин кабинета. – Впрочем, это хорошо: чекист должен правильно отвечать на любые вопросы. Кстати, и правильно действовать тоже в любой обстановке. Но я о другом хотел… Давайте сейчас вместе выделим главные моменты оперативной обстановки в Тучинском районе.

Американская разведка, – начал он обстоятельно, – установила тесный контакт с центральным проводом ОУН с целью совместного проведения подрывной и разведывательной деятельности против СССР. В частности, украинских националистов активно используют как резерв для вербовки агентуры. Для подготовки квалифицированных разведчиков-радистов американские разведорганы в январе 1947 года в Штамберге, который находится в американской зоне Германии, открыли специальную школу. Ее слушатели комплектуются из числа оуновцев. По данным, которыми располагает управление, в 1948 году в Тучинский район из-за границы прибыли эмиссары центрального провода ОУН и агенты американской и английской разведок: Мороз, он же Птах, Белый, он же Буква, а также член центрального провода ОУН Орлан.

Нам также известно, – продолжал Владимир Григорьевич, – что Орлан оставил Птаха руководить подпольем на территории Межиричского, Сосновского и прилегающих сел Тучинского районов. Прибывшего из Мюнхена Букву он назначил руководителем оуновского подполья в Костопольском, Березновском и частично Тучинском районах. И Птаха, и Букву Орлан связал с референтом СБ краевого провода ОУН Кнопкой.

Вот здесь, на хуторе, недалеко от села Матиевка Тучинского района, – Шевченко энергичным жестом обозначил место на карте, – 20 марта прошлого года чекистская группа обнаружила схрон и ликвидировала Птаха и еще трех бандитов из его окружения. Таким образом, сейчас в Тучинском районе действуют два эмиссара центрального провода ОУН – Буква и Орлан. И мы в управлении рассматриваем их визит из-за кордона главным образом как попытку активизировать разведывательную и диверсионно-террористическую деятельность на территории всей области…

Стоя у карты, Владимир Григорьевич давал характеристику наиболее матерых бандитов, воспроизводил события давние и совсем близкие, подчеркивал детали, выделял отдельные эпизоды, устанавливал их причинно-следственную связь, не прибегая к записям, без каких-либо усилий припоминал фамилии бандитских пособников, анализировал содержание захваченных в разное время оуновских документов.

Окончив анализ, Шевченко снова подошел к Лубенникову и неожиданно поинтересовался:

– Начинать-то с чего думаете?

– Если я правильно понял обстановку, товарищ гвардии полковник, то начинать надо с Кнопки…

– Я же говорил, что вы справитесь! – воскликнул Владимир Григорьевич. Его красивое лицо при этом просияло такой искренней убежденностью, что старший лейтенант готов был тотчас, сию минуту ехать, лететь в Тучин и немедленно приступать к делу. – Совершенно правильно. Кнопка обеспечивает деятельность закордонных эмиссаров, без него они как без рук и глаз. Следовательно, в первую очередь надо разыскать, захватить или ликвидировать Кнопку и его банду. Лучше захватить живыми, тогда будут получены выходы на места укрытия Буквы, Орлана и других главарей…