Дальнейшие следы Хасевича терялись. Так, в 1944 году, уже после изгнания гитлеровцев, его видели на хуторе Пеньки, встречали и в других местах. Местные жители, с которыми беседовали в разных селах и хуторах чекисты, рассказали, что в том же 1944 году Зот принимал личное участие в убийстве многих поляков и уцелевший от немецких расправ евреев.

Но куда же все-таки девался Зот после освобождения территории Западной Украины от немецко-фашистских захватчиков? Дело стало проясняться, когда чекисты установили еще несколько кличек, под которыми известен был Хасевич в среде националистов: Старый, Бей и цифровая – 333. Выяснилось, что Нил Хасевич был близким человеком самому командующему отрядами УПА края и руководителю провода ОУН пресловутому Климу Савуру и его заместителю Горбенко. Но Клим Савур (настоящее имя Дмитрий Клячковский) был убит на Ровенщине 12 февраля 1945 года в ходе чекистско-войсковой операции… После ликвидации Савура Хасевич некоторое время находился в рефентуре пропаганды одного из самых страшных бандеровских убийц на «северо-западных украинских землях» (ПЗУЗ) Богдана Козака по кличке Смок. В годы оккупации Смок также сотрудничал с оккупантами – служил в Виннице в так называемом Украинском полицейско-охранном батальоне, которым командовал бывший петлюровский генерал Омельянович-Павленко. Смок был также ликвидирован в феврале 1949 года.

Тогда чекисты пошли по следам Горбенко. Под этой фамилией укрывался некий Ростислав Волошин-Березюк, который в годы оккупации работал в ровенском гебитскомиссариате, оставаясь одновременно активным оуновцем. Националисткой была и его жена, состоявшая при немцах в руководстве ровенской женской организации ОУН.

Волошин также был убит в ходе очередной операции, а его жена Нина Волошина по кличке Домаха арестована. На допросах она показала, что хорошо знала Бея-Хасевича, который в период фашистской оккупации одно время сотрудничал в Ровно как художник в издаваемом на немецкие деньги листке «Волынь». Домаха показала также, что Бей был направлен ее мужем в подполье уже в качестве одного из главарей краевого провода. Она, Волошина, выполняла долгое время при нем обязанности связной.

Выявляя шаг за шагом связи Зота, Стекляр и его группа установили, что Хасевич скрывается на территории, где остались недобитые осколки бандгруппы Буйного, Орлана, Черного, Ореста, Острого. Из укрытия в укрытие Зота, которым очень дорожат, перевозят на велосипеде. Из одного перехваченного донесения стало ясно, что Зот не только основной изготовитель националистической литературы и документов, руководитель технического звена центрального и краевого проводов ОУН, но и единственный в Ровенской области член так называемой УГВР (Украинской головной вызвольной рады).

Установив, на какие бандгруппы опирался Зот, Стекляр, Маркелов и Мудрицкий в который раз обратились за поддержкой к местным жителям. Затем в ходе розыска чекисты ликвидировали остатки бандгрупп Буйного и Ореста в Клеванском районе, Бориса и Тараса – в Острожском.

В бункере, где укрывался Буйный, Стекляр обнаружил много зашифрованных документов и грипсов. Однако долгое время не удавалось подобрать к шифру ключи, пока капитан не обратил внимание на одну антисоветскую брошюру. Вернее, не на саму брошюру, а ее четырнадцатую страницу. Рассматривая ее в отраженном свете, он разглядел, что над некоторыми буквами видны следы легких уколов тонкой иглой. Брошюра и оказалась, как выяснилось, шифровальной книгой для переписки краевого провода ОУН.

В последующие дни чекисты расшифровали всю захваченную документацию. Значительная ее часть была передана другим сотрудникам, поскольку имела прямое касательство к делам, им порученным. Но один из грипсов словно специально предназначался для группы Стекляра: «Заготовили для вас 5 килограммов бумаги, вишневое дерево».

– Это для Зота, – убежденно сказал капитан Маркелову. – Вишневая древесина может требоваться только ему для изготовления клише.

Адрес, по которому не успел переправить грипс Буйный, удалось установить: замаскированный бункер на хуторе в километре от села Суховцы. Но на хуторе было шесть домов; под каким именно скрывается Зот, чекисты не знали. Начинать решили с той усадьбы, что располагалась ближе к лесу.

Операцию по захвату Зота капитан Стекляр назначил на 4 марта 1952 года. По опыту знал – готовить ее завершающий этап нужно тщательно, соблюдая все меры предосторожности. Вечером 3 марта Стекляр, Маркелов и Мудрицкий выехали на лошадях в село Радуховка, расположенное в трех километрах от Суховцев. Солдат с собой не взяли, оставили их в Клевани обсушиться после дальней дороги. Сигнал о немедленном выезде к хутору капитан должен был передать им по телефону.

Действительно, прибытие чекистов в Радуховку ничьего внимания не привлекло. Остановились они на ночлег в помещении сельсовета, где имелся телефон. По устоявшемуся обычаю, о предстоящей операции между собой не говорили – все уже было оговорено, каждый знал свои обязанности.

Едва чекисты задремали на столах, как их разбудил отчаянный стук. Стекляр отворил дверь. В комнату даже не вошел, а ввалился человек. На запорошенном снегом полушубке расплывалось темное мокрое пятно. Кровь… Кто такой? Откуда взялся? Что случилось?

Незнакомец оказался местным уполномоченным по заготовкам Николаем Радзиловцем. Он был у кого-то в Суховцах, засиделся в гостях и уже в темноте пошел в Радуховку. Проходя мимо крайней хаты хутора, принадлежавшей некоему Лаврину Стасиву, он буквально нос к носу столкнулся с человеком, державшим в руках автомат.

– Ты кто? – воскликнул неизвестный (впоследствии Стекляр установил, что это был бандит Назар).

– А ты хто? – оторопев от неожиданности, спросил в ответ заготовитель.

Видимо, испугавшись, бандит нажал на спусковой крючок. Пуля ударила Николая в правый бок. Второго выстрела, к счастью, не последовало – у Назара заклинило патрон. Выругавшись, бандит метнулся куда-то в темноту, а Николай, зажав рукой кровоточащую рану, побежал в Радуховку.

Выслушав заготовителя и оказав ему первую помощь, Стекляр сказал Маркелову:

– Меняем план, Михаил Радзиловец мог нагнать на Зота панику. Придется приступать к захвату немедленно, а тут, глянь в окно, еще снег как нарочно повалил. Уйдут бандиты из схрона – ищи ветра в поле.

Капитан подошел к телефону, позвонил в Клевань и приказал находящимся там солдатам немедленно выступать, взяв с собой служебно-розыскную собаку. Не дожидаясь прибытия солдат, выехавших в Радуховку на санях, Стекляр встретился с председателем колхоза, секретарем парторганизации, председателем сельсовета и секретарем комсомольской организации. Коротко объяснил, что на хуторе скрывается в бункере бандит, которого необходимо захватить.

– Оружие есть?

У колхозников нашлись охотничьи ружья, у председателя колхоза еще и старенький наган. Вместе с ними чекисты направились к усадьбе Стасива. Часы показывали пять утра, но было еще совсем темно. По команде капитана хату и дворовые постройки окружили, взяли под прицел двери и окна. Стекляр постучал. Отворил хозяин. Опытный чекист мгновенно отметил, что Стасив открыл ему слишком быстро для такого раннего часа, словно ждал кого-то. Почувствовал и волнение в голосе хуторянина, хотя тот пытался держать себя в руках. Быстро оглядев хату, Стекляр спросил:

– Кто есть в доме?

– Никого, один я.

– А хозяйка где ж? – очень естественно удивился капитан.

– С вечера ушла к родственникам… В Новоселки.

Стекляр знал это место – километрах в пяти от хутора. Капитан вышел во двор, попытался найти следы крови на земле, но, если они и были, их начисто замел так некстати поваливший с ночи густой, совсем не мартовский снег. Он вернулся в хату и объявил о начале обыска. Два часа чекисты в присутствии понятых обстукивали каждую дощечку, прощупывали каждую щель. Ничего подозрительного, ничего компрометирующего. Нашли несколько писем из Сталинграда от сына, служившего в городе-герое в армии. Стекляр быстро просмотрел – хорошие письма, видно, настоящий советский парень, вот с гордостью пишет, что служит не где-нибудь, а в городе, который знает весь мир. Неужто родители такого хлопца – пособники бандитов?