Молот Твой забивает гвоздь и держит крышу.

Молот Твой бьёт по железу и куёт котёл.

Молот Твой отпугивает зверей диких.

Молот Твой в руке моей поразит врагов моих.

Как только последняя ступень осталась в неправильной тьме, на меня уставились два суженых глаза. Я машинально отступил назад. Через металлические палки просунулась рука. Раздался наипротивнейший шёпот, который я когда-либо слышал. «У тя есть минута, thug». Я сразу понял, о чем он. Но вызволять кого-то кроме Катти я не собирался. «Новичок» все еще молился, но вслух слова не выговаривал. Постоянно ерзал головой. Вот-вот встанет. Ноги сами понесли меня вперед, я не сводил с него взгляда. И вот такие решают судьбы людей!

И я верю в трудолюбие Твое!

И я верю в силу Твою!

И я верю в человечность Твою!

Я прошел только две камеры, а судя по ерзавшему «Новичку», я мог поклясться, что он сейчас подпрыгнет от одухотворённости. Пришлось напрячь ступни и чуть ли не бежать! Боковым зрением я заметил оживление в камерах. Черные руки во всех противоположных камерах крепко держали металлические прутья. Голов я не разглядел, но мысль сама ударила меня под дых: «шуму я тут точно наделаю».

И я верю, в дарованное Тобой Право!

Право наказывать и вершить правосудие!

«Новичок» открыл глаза. У него по лбу тек пот. Я увидел это, когда влетел в арку, пришлось зацепиться руками за свод и выставить ноги. Дубинка уже была у меня в руке. И я чувствовал ее как никогда реальной и весомой.

«Привет от Создателя!» - произнес я про себя за секунду до того, как мой блэк-джек добавил к прозрачным каплям на лбу стражника палитру красных капель.

7

Я не сторонник насилия. И в той ситуации применил меньшее насилие к человеку, чье общество могло применить большее насилие по отношению ко мне. Сложно? Отнюдь. Я не стал обращать внимание на еще одного оглушённого мной. Уж сколько таких была за последний месяц? Меня больше интересовала личная безопасность и безопасность человека, чье общество задолжало мне денег и могло дать работу. Но, несмотря на это, облапать беззащитного было моим долгом. Во внутреннем кармане камиза я нащупал твердый маленький предмет – ключ. Вероятно, от какой-то двери, от какой я не знал.

Еще несколько дней назад я и подумать не мог, чтобы обнести чужой особняк. В тот час факт, что я находился в тюрьме», по собственной воле, творил хаос и еще умудрялся грабить все, что вижу будоражил меня и заставлял двигаться дальше. Я получал удовольствие, и нечего не мог сделать с собой.

Как я и думал, мой поступок вызвал волну перешептываний. Со всех сторон я слышал умоляющие голоса. «Эй парень, сюда!», «Тише, не кричи, второй слева рычажок», «Дружище, я в долгу не останусь», «Я вся твоя, только… пусти». Я накинул капюшон. Нечего, чтобы кто-то из них потом описал меня. Или даже назвал мое имя. Я надеялся, что еще не успел проболтаться.

Когда створки камеры распахнулись, я услышал общий вздох ни то радости, ни то грусти. Внутри ничего не было видно, смердело нечистотами. Катти тяжело дышал, прислонившись спиной к стене. Когда я загородил собой проход, он повернул лысую голову в мою сторону и зашелся в кашле. Казалось, он даже был не рад меня видеть.

- Давай, Катти, вставай, нам пора убираться отсюда.

Он попытался встать, но вскоре без сил упал на пол. Я попытался поднять его, но он остановил меня. Его рука уперлась мне в грудь.

- Боюсь тебя разочаровать, - его голос был сиплым, он постоянно прерывался и расходился кашлем, - но я… не смогу последовать… за тобой. Заморили… Молоты.

- Вижу, но тебе придется напрячь старые кости. Я ради тебя жизнью рисковал.

- Уже поздно, - он тяжело отхаркался и схватился за горло, - Феликс…. Феликс собирался за Рогом Квинтуса, Молоты конфисковали… мои, его записи… там, наверху. Там карта, я… не думаю, что он справиться… Гаррэт, Гаррэт, ох, черт!– Катти сделал несколько глубоких вдохов, - К-карта! Рог окупит все! – его рука опустилась на замшелый пол.

Так и закончилась история Катти, человека, что дал мне заработок и надежду. Деньги тоже растворились, как и моя самоуверенность. Чудилось мне, что на том все не закончится, и я был прав. Чертовски, как собака, прав.

Я стоял над бездвижным, окаменевшим телом. «Что ж, Катти заварил эту кашу, надо ее разваривать». Только я боялся, что эта каша была густая и сможет меня поглотить. «Глупости это все, Гаррэт. Ты в логове, слышишь в центре огромной тюрьмы! Мне бы говорить о трудностях, да я у Хранителей учился», - так и подумал, - «Я со всем справлюсь. Буду холоден и целенаправлен, как машины Молотов». Тех, Молотов, у которых лежала карта моего… мертвого «друга». Он что-то говорил про отряд Феликса? Не слыхал о таком. Помнилось, кто-то из заключенных Зоны С говорил мне про тайную комнату. Правда ли, что это была Сокровищница Молотов? «Конфискованные вещи отправляют туда». Этот факт не мог не заинтересовать меня в моем положении. Именно в том момент, когда моя цель «изменилась», я решил изменить свой подход к делу. Ужасная была перспектива тащиться в еще более дикое место, чем это, не имея никого под рукой. Тут-то я и вспомнил о том заключенном по имени Бассо. Мне еще тогда пришлаидея, что он мог вести дела, не навящив и, вероятно, надежен. В нашем мире никому доверять нельзя, если он не предлагает тебе что-то ценное взамен. «Бассо же будет обязан мне жизнью. Надеюсь, он не подпалит мое жилище, тогда мне и впрямь придется тянуть руки на улицах».

Единственная дверь во всем Блоке D оказалась заперта. Ключ, найденный у надзирателя – вот, что мне пригодилось. Теперь я имел доступ к служебным помещениям, холлу, коридору, через который можно было быстро перемещаться по всем зонам тюрьмы Клагсхлефт. Там же находилась незамысловатая лестница на остальные этажи, совсем на верхушке холма.

Зона D попрощалась со мной всей своей безмолвностью и унынием. Мне-таки было жаль Катти, несмотря на то, что он так подвел меня. Я сунул украденный ключ в замок, повернул ручку, и стал думать. «Если этот Феликс и вправду собрался украсть некий Рог Квинтуса, как он про него узнал? Как планирует это осуществить? У него тоже есть свои тайны?». Было понятно одно – без этих сведений я не мог уйти. Не мог позволить себе потрать время зря.

8

Позднее я попал в нечто очень сильно напоминающее поместье Баффорда, я говорю о картинах. Вдалеке отдавались эхом голоса, не возвышенные, как обычно, спокойные. «Галерея» и вправду была пуста. В чем я не сомневался, что Молоты так же, как и Баффорд питали страсть к «искусству». Ведь Баффорд тоже вроде как к ним относился. Я прокрался вдоль стены, за углом я услышал занятный монолог.

Огромное существо с молотом в руце. Это мужчина. Его борода густится и ветвится, как крона дуба – наш мир. Он одет в скромный кафтан, застегивающийся посередине – послушность наша. Он, как будто, держит небо. Его ноги прижаты к земле, словно так всегда и было. Взгляд могущественный, сильный, праведный. Напротив него, растопырив когти, припал к земле зверь со змеиной головой в шкуре медведя. Его язык оскверняет небо, голова же обращена к гнилой почве. Но вот глаза остекленели в своей жестокости, и вся его внутренняя энергия сосредоточилась на ненависти к обоим полам: мужчине и женщине. Зверь не имеет пола. Зверь вот-вот прыгнет. Они оба вызывали восхищение, оба не могли победить в их вечной войне.

Картина называется «Первородный Порок против Создателя». Помните, Создатель скоро одержит вверх, мы близки. Зверь был изгнан во время последнего нашествия. Многие годы назад.

Монотонный уверенный в себе голос замолчал.

Я ждал. Ждал эха солдатских сапогов. Я ни капли не сомневался, что Молоты носят такие сапоги, война в голове, война и снаружи. Если твои сапоги специально усилены, чтобы много ходить, то и ходить ты будешь далеко. Значит, заклятый враг будет трепетать, не убежит. Железная логика, логика подстать им. Раздалось эхо нескольких сапог, шли в мою сторону. Я не стал выдумывать чего неординарного – просто ретировался к лестнице.