Я снова спряталась, перекатилась (бетонная крошка больно впилась в плечо) и выглянула с другой стороны.

Стоило бы уже дать Эрике наводку на стрелка на втором этаже и отвлечь его внимание, пострелять немного и дождаться, пока Эрика попадет по целям, ей с крыши это будет удобно. Но что-то меня останавливало. Я принялась вглядываться во все окна по очереди. Опыт, полученный за три недели, говорил, что больше двух противников не будет. Но я все равно продолжала смотреть – и успела заметить, как шевельнулась занавеска. Может, и от сквозняка. А может, там снайпер. Если так, то он ни разу за все время ничем себя не обнаружил, стреляли только с двух точек. Чтобы мы поверили, что их только двое.

И скорее всего, подумала я, это живой человек. На втором этаже, может, и автоматика, а туда Хольт кого-то посадил и велел ждать, чтобы нам подгадить. Ну вот уж хрен тебе.

Тем временем Эрика устала ждать сигнала – едва ли она вообще верила, что я способна дать ей какую-то полезную информацию. Я заметила, как она медленно приподнимается над краем крыши, в одной руке пистолет – стрелять в того, кто сидит на втором этаже, в другой – муляж гранаты, сейчас кинет за плиты... Занавеска качнулась второй раз.

– Стой! – заорала я и выскочила из укрытия.

Эрика мгновенно распласталась по крыше, а я почувствовала, как немеет правая нога, и одним прыжком оказалась за перевернутой машиной. Машина была из плотного картона, но наши ненастоящие пули и такая преграда остановит. Эрика подползла к краю крыши и повисла на руках так, чтобы ее видела только я.

– Ты какого хрена творишь? – спросила она одними губами и добавила еще пару эпитетов.

Едва ли она ждала, что я ее пойму, но я-то по губам читала хорошо.

– Их трое, – ответила я также беззвучно. – Один за плитами, один на втором этаже слева и снайпер на третьем справа, окно с занавеской.

По лицу Эрики было ясно, что как раз она по губам читать не умеет.

Я показала три пальца, потом изобразила выстрел, еще раз показала три пальца. Эрика нахмурилась и кивнула. Поняла меня? Или тоже пытается что-то сказать? Или поняла, но неправильно? Эх, влезть бы ей в голову и показать, что я видела.

У нас с Коди был свой язык, ему бы я объяснила все без проблем. У тех, кто постоянно ходил на эти тренировки, тоже были свои условные жесты. Наверное, и Эрика их знала. Но сейчас вся надежда была только на то, что у нас внезапно установится взаимопонимание.

Я подняла один палец и изобразила руками очертания бетонных плит, потом сделала жест, будто что-то кидаю. Эрика снова кивнула. Я показала ей два пальца, потом сделала вид, что строю руками пирамидку из двух частей, обрисовала в воздухе прямоугольник и указала налево. Второй стрелок в окне на втором этаже. Эрика снова кивнула, про него она знала.

Воодушевленная, я снова построила воображаемую пирамидку, изобразила окно и помахала в воздухе рукой – занавеска. Потом вытянула руки и прищурилась, будто держу винтовку с оптическим прицелом.

Если Хольт сейчас на нас смотрит, он мне эту пантомиму до конца жизни будет припоминать.

Эрика покачала головой:

– Там никого нет.

– Есть, – я закивала, преувеличенно артикулируя. – Давай вместе. Ты, – я ткнула в нее пальцем, – берешь первого и второго, я, – я указала на себя и подняла три пальца, – снайпера.

Эрика кивнула и, повиснув на одной руке, показала на пальцах обратный отсчет. Три. Два. Один.

Мы начали движение одновременно. Я вскочила, паля по окну с занавеской, рядом со мной взметнулась бетонная крошка – кто-то промазал, и я кинулась в сторону, упала, спряталась обратно, снова высунулась, не переставая стрелять, и только когда сверху раздался крик «Отставить!», поняла, что все закончилось.

Тяжело дыша, я подняла голову на Хольта.

– Это самая хреновая командная работа, которую я видел, – сказал он. – Корто, у тебя пуля в ноге, не думай, что я не заметил, ты уже без сознания от кровопотери. Северин, какого черта ты не ждешь сигнала от напарника? И что это нахрен за выступление было? Вы в следующий раз танцевать начнете? Вы у меня будете тут ползать и стрелять, ползать и стрелять, вместо завтрака, обеда и ужина, пока не научитесь…

– Бросьте, сержант Хольт, – раздался голос со стороны здания, по которому мы только что героически вели стрельбу. – Не так уж плохо они справились.

Я обернулась. К нам шла немолодая женщина в военной форме, в руках у нее и правда была снайперская винтовка.

– Капитан Северин, – сказал Хольт.

– Я здесь не как капитан, а как мать, – улыбнулась она.

Голос у нее был низкий, глубокий. От уголков глаз разбегались морщинки, будто она постоянно улыбается. В светлых волосах, заплетенных в небрежную короткую косу, было полно седины.

– Мачеха, – процедила Эрика зло.

Вот это и есть та самая легендарная мачеха? А с виду нормальная тетка.

– Решила навестить свою девочку и заодно посмотреть на учебный центр, – сказала она обращаясь ко мне. – Как ты меня заметила? Это ведь ты, верно? Как поняла, что есть третий противник?

– Рядовая Корто, – я вытянулась перед ней. – Интуиция, капитан Северин.

– Хорошо, – кивнула она. – Ты молодец. Эрика, – она обернулась к дочери, – тебе не стоило идти в армию.

И вот тут я наконец поняла, почему Эрика готова мне глотку перегрызть, лишь бы стать единственным и незаменимым медиатором.

***

Из-за урагана вместо ужина в столовой нам раздали сухпайки и разогнали кого по комнатам, кого по казармам. Коди пришел ужинать ко мне. Я рассказала ему, как я вычислила третьего стрелка, которым оказалась мачеха Эрики, а он мне – как вместо изматывающей тренировки Дале отправил их на тренажеры, где оказался новый сценарий – сражение с войсками Возрождения Нации.

– Под Карагой? – спросила я, вытаращив глаза.

– Нет. С чего ты взяла? – удивился Коди. – Просто бой. Сценарий назывался «Бальдр-4». Ты тоже можешь посмотреть. Дерешься за Альянс. За противника – компьютер.

– А это всегда так? – заинтересовалась я.

На тренировки в виртуалке, с костюмами, имитирующими удары и попадания, с голографическими декорациями и другими крутыми вещами, я не попадала ни разу – обычно в это время я валялась под капельницей в логове доктора Эйсуле.

– Нет, – сказал Коди. – За Возрождение сражается отделение Дале. Если это сценарий из Гражданской.

– Всегда они за Возрождение?

– Их больше, – пояснил Коди. – Нас тренируют побеждать превосходящего противника.

Это была настолько чужая фраза, что я едва не подавилась.

– И что, вы втроем уделываете пятнадцать человек?

– Обычно да.

Я собрала вместе все, что знала.

– Какие-то мальчики для битья. Играют за возрожденцев, всегда проигрывают, получают меньше. Неудивительно, что Ариадна так подставилась, чтобы от них свалить. Еще и живут все вместе.

– Это справедливо, – ухмыльнулся Коди. – Мы сильнее. И мы много перенесли, чтобы это получить.

Он постучал по своей искусственной ноге. Ну да, нога. И мышцы. И эта штука в голове. И что-то еще. У Детлефа вон глаз искусственный, в позвоночнике что-то есть и усилители какие-то в руках. Петер вообще процентов на пятьдесят состоит из имплантов.

– А я думаю, нас просто изолируют, – бросила я пробный шар. – Вдруг ты слетишь… тебе приснится кошмар и ты спросонок убьешь кого-нибудь.

Коди обиделся.

– Я что, по-твоему, чудовище какое-то?

– Ну вот Петер же…

– Никого не убил! – перебил меня Коди.

– Ну да, – я сочла за лучшее не продолжать.

– Да, у нас есть боевые импланты. Но большую часть времени усилители отключены, – добавил он.

Я кивнула. Это я уже поняла. Наверное, только поэтому никто из них еще не сошел с ума. А когда их включают на полную мощность, всегда есть я или Эрика.

– В локалке новый фильм, – сказал Коди примирительно. – Посмотрим?

Я согласно кивнула, и Коди потянулся за планшетом. Фильм оказался скучным – про Десятидневную блокаду, – но Коди смотрел с удовольствием. Я же перестала слушать вскоре после того, как мэр Ильманды сказал телохранителю: «Мне не нужно убежище, мне нужно оружие!», – и ветер красиво развевал его волосы на фоне догорающего дома. Не знаю, говорил он это на самом деле или нет, но я видела фотографии этого человека – на актера ну совсем не похож. И почти уверена, что он не был влюблен в своего телохранителя.